Миаолису уже исполнился 51 год, что по тем временам было солидным возрастом. Умудренный годами, он не слишком верил, что маленькие греческие корабли с враждующими между собой экипажами сумеют захватить господство в Эгейском море. Сначала он хотел только следить за развитием событий. Греки одержали первые победы, экипажи нескольких кораблей, не получая обещанного жалования, взбунтовались… Лишь вмешательство губернатора Идры Лазароса Кондоуриотиса наконец убедило его присоединиться к революционерам. Содержание долгой беседы, которая состоялась между этими двумя замечательными людьми, осталось неизвестным, но после этой встречи отношение Миаолиса к революции радикально изменилось. Прежде всего он предложил использовать его 3 корабля в составе греческого флота, и сам связал свою судьбу с революционной борьбой. Чтобы продемонстрировать серьезность своих намерений, он прекратил пить вино. С его стороны это был очень серьезный пример самоограничения, так как любовь Миаолиса к спиртному была общеизвестна. Сначала он был лишь одним из адмиралов Идры, потом стал первым адмиралом острова и, наконец, — всего греческого флота. С того момента, как Миаолис примкнул к революционерам, его биография становится летописью морской войны. С 1822 по 1827 год он не пропустил ни одной кампании.
Импровизированный греческий флот значительно уступал турецкому. Против переоборудованных торговых судов Оттоманская империя могла выставить 17 линейных кораблей, вооруженных 80 — 100 орудиями, плюс многочисленные фрегаты и более мелкие корабли. Более того, позднее турецкий флот был усилен малыми кораблями из состава египетского и тунисского флотов. Начиная с 1824 года, ему были приданы несколько египетских линейных кораблей. В результате грекам пришлось иметь дело с двумя флотами, один базировался на севере в Константинополе, второй — на юге в Александрии. Греческие корабли превосходили своих противников в скорости, маневренности, мореходных качествах, их моряки лучше знали местные воды. Однако тихоходные турецкие линейные корабли и фрегаты были вооружены 64-фн орудиями, а сами были неуязвимы для бывших торговых суденышек, вооруженных 18-фн орудиями.
Миаолис сумел преодолеть слабости своего флота путем использования оружия, которое решило исход войны на море, — брандеров. Хотя брандеры участвовали во всех войнах эпохи парусных флотов, ни разу они не использовались так часто и с таким эффектом. Миаолис редко проводил операции без участия брандеров. В течение всей войны он совершенствовал и развивал тактику действий брандеров и в конце концов превратил это устаревшее оружие в настоящий бич турецкого флота.
Сначала брандеры использовались против кораблей, стоящих на якоре. Хотя метод атаки был предельно прост, он требовал от экипажа быстрых и слаженных действий. Экипаж должен был подвести брандер к борту корабля, который намеревался уничтожить, перед тем как спастись на шлюпке, которую брандер вел на буксире специально для этой цели. Угроза подобных атак вынудила турецкий флот отказаться от использования баз в Эгейском море, насколько это было возможно. Турки могли оставаться в порту лишь минимальное время, необходимое для ремонта и пополнения запасов. Но это вело к страшному утомлению экипажей.
Впоследствии брандеры начали использоваться и в открытом море. В наступательных боях они подходили к противнику под прикрытием густых облаков порохового дыма, выходя из них в последний момент, чтобы выбрать себе цель. Но их использование приносило успех и в оборонительных боях, особенно когда греческие эскадры были заперты противником в какой-нибудь бухте. Извергая пламя, брандеры бросались навстречу противнику. Один их вид обычно заставлял турок терять решительность, так как огонь был самым страшным врагом деревянных кораблей. Как правило, корабль, который атаковали брандеры, предпочитал отойти.
Миаолис пишет: «Чтобы уничтожить фрегат, следовало направить 2 брандера, по одному с каждого борта атакованного корабля. Если использовать один брандер, то фрегат мог с помощью простого маневра уйти от опасности». К такому заключению Миаолис пришел на основании долгого опыта. Очевидно, что использование такой тактики требовало от экипажей высокой морской выучки, не говоря уже об исключительной отваге. Им приходилось идти в атаку под огнем орудий врага, но это была еще не самая страшная опасность. Фактически моряки плыли на бомбе, готовой взорваться в любой момент, так как буквально каждая деталь их корабля, включая мачты, была покрыта горючими веществами. По этой причине Миаолис предпочитал лично подбирать экипажи брандеров.
Историкам известны 39 успешных атак брандеров против оттоманского флота за годы революции. Еще 19 атак успехом не увенчались. Константинос Канарис, уроженец Псары, лично провел 4 успешных операции. Миаолис завербовал его на службу в эскадру Идры, несмотря на то, что идриоты не доверяли чужакам. В июне 1822 года, через месяц после того как турки устроили резню на Хиосе, Канарис сумел уничтожить флагманский корабль турецкого флота. Англичанин Томас Гордон, который служил генералом в греческой армии, называет эту атаку одним из самых выдающихся подвигов в военной истории. Но, справедливости ради, следует сказать, что план операции составил Миаолис, а Канарис лишь выполнил его, проявив исключительную отвагу.
Миаолис проявил себя жестким и волевым командиром, исповедующим агрессивную тактику. Командовать флотом, составленным из множества частных судов, принадлежащих людям, всегда и во всем искавшим денежную выгоду, уже само по себе было подвигом. Своей непоколебимой волей и личным героизмом Миаолис сумел подчинить недисциплинированные экипажи, хотя они, как это было принято на греческих торговых судах, хотели иметь право голоса при принятии важных решений. Когда члены его экипажа потребовали выйти из тяжелого боя, Миаолис навел на матросов пистолет и крикнул: «За свои дела я отвечаю только перед богом!» В другом случае, увидев, что моряки молят Пресвятую Деву о спасении, он раздраженно крикнул: «Если бы я был Девой Марией, я бы утопил вас всех, поганые трусы!»
Летом 1822 года, по мнению всей Европы, у греческой революции осталось немного шансов дотянуть до осени. Порта не делала секрета из своего намерения раздавить мятежников, начав с баз греческого флота. В море вышел турецкий флот из 94 кораблей под командованием Мохаммеда-Али. Он должен был разгромить Идру и Спеце и доставить продовольствие в турецкую крепость Навплия на Пелопонессе, гарнизон которой начал голодать.
Если подготовка подобной операции для турок не представляла особых сложностей, этого нельзя сказать о греках. Попытка организовать сопротивление натолкнулась на массу проблем. Ни Центральный революционный совет — временное греческое правительство, ни его сторонники не были готовы пойти на расходы, которых требовала ситуация. Миаолис, который был назначен командиром греческой эскадры, с горечью писал: «Хотя у нас числились 50 кораблей <разногласия были настолько велики>, что ни разу мы не сумели собрать их все. Иногда мы имели 5 кораблей, иногда 10–20, а временами только 3…»
Тем временем оттоманский флот подошел к заливу Навплия. Это известие породило волну страхов. Многие жители острова Спеце, ожидавшие резни, бежали на Идру. Однако Миаолис планировал отразить нападение, как это сделал более 2000 лет назад другой греческий флотоводец Фемистокл, который сумел уничтожить гораздо более сильный персидский флот. Он намеревался завлечь противника в узкие проливы, где более многочисленный флот потеряет свободу маневра. Миаолис имел 16 брандеров и 56 различных кораблей, лучшие из которых расположились в проливе между Спеце и полуостровом Пелопонесс. Находясь там, они могли прикрыть любой пункт, который турки могли избрать для высадки десанта. Находившаяся немного восточнее другая греческая эскадра получила приказ отходить к проливам, как только появятся вражеские корабли. Она должна была увлечь их за собой, чтобы в узостях турок смогли атаковать греческие брандеры. Наконец третья эскадра получила приказ ожидать в заливе Навплия. Она должна была завершить окружение турецких кораблей, когда те прорвутся вглубь бухты.
