Тем временем Генеральные Штаты, узнав об этих событиях, проявили завидную активность, постаравшись наладить снабжение голландской эскадры продовольствием и людьми. Вереница судов потянулась из голландских портов к Даунсу. Однако самой важной инициативой Генеральных Штатов стал строгий и секретный приказ Тромпу, датированный 21 сентября 1639 года. Он требовал атаковать и уничтожить испанский флот в любых территориальных водах, невзирая на присутствие любого флота. В течение нескольких недель 3 флота, стоящие в Даунсе, привлекали к себе внимание всей Европы. Толпы англичан съезжались, чтобы посмотреть на сотни кораблей, стоящих бок о бок. Несколько дворян побывали на флагманских кораблях Пеннингтона, Тромпа и даже Окуэндо. Все гадали: решится ли Тромп нарушить британский нейтралитет, атаковав Армаду?

Это было именно то, что Тромп намеревался сделать. Он только ждал благоприятной возможности, чтобы не слишком рассердить Пеннингтона и попытаться выманить Окуэндо в море. Поведение Тромпа в этот период показывает, что он был ловким дипломатом и обладал своеобразным чувством юмора, проявившимся при решении деликатной проблемы. Пеннингтон, который в глубине сердца симпатизировал Тромпу и, как большинство англичан, ненавидел испанцев, несколько раз сообщал правительству о корректном поведении голландского адмирала. Флаг-капитан Пеннингтона Питер Уайт несколько раз побывал на борту «Эмилии», знаменитого голландского флагмана, и оставил интересные воспоминания, в которых описывает смешные сцены, разыгрывавшиеся, когда Тромп пытался успокоить англичан. Благодаря своим хорошим отношениям с англичанами, Тромп сумел контролировать судоходство в районе Даунса, просто выслушивая рассказы Уайта и время от времени задавая ему вопросы.

Во время стоянки в Даунсе и Тромпу, и Окуэндо приходилось иметь дело с непостоянным Карлом I. Хотя теоретически политика Англии была дружественной по отношению к Испании, Карл окончательного выбора не сделал. Он подошел к сложившейся ситуации довольно цинично и просто пытался извлечь из нее наибольшую политическую и финансовую выгоду. Карл потребовал от Франции деньги за предоставление голландскому флоту свободы действий, одновременно оказывая Окуэндо довольно сомнительные услуги. В августе Тромп неожиданно обнаружил на 3 британских кораблях 1000 испанских солдат, что дало ему серьезные козыри в политическом торге. Он выкинул солдат с кораблей, однако оставил в неприкосновенности ценные грузы. Таким образом Тромп разоблачил двуличного короля, одновременно избежав столкновения с Пеннингтоном.

Окуэндо повезло меньше. Ему пришлось платить бешеные деньги за плохой английский порох и перевозку испанских солдат в Дюнкерк на английских кораблях. Новые мачты, паруса и такелаж, заказанные в Дувре, так и не прибыли. Узнав об этом, Тромп приказал одному из своих капитанов — Доревельду — на гребной яхте «Амстердам» забрать все это и доставить испанцам. Это произошло 7 октября. Он даже предложил Окуэндо доставить порох из своих собственных запасов в Кале, так ему хотелось выманить испанцев в море.

Однако тут вмешался капитан Доревельд. Доставив испанцам заказанную ими оснастку, он отказался принять плату, что можно назвать совершенно НЕголландским поступком. Но тогда испанцы выдали ему несколько бочек вина. Доревельд принял этот дар с благодарностью и, преисполнившись боевого духа, атаковал английское судно береговой охраны. Тромп немедленно извинился перед Пеннингтоном, заявив, что капитан перепил испанского вина, и адмирал готов его немедленно сместить. Пеннингтон принял извинения с кислой улыбкой.

Утром 21 октября Тромп имел в своем распоряжении 95 кораблей и 11 брандеров, которые свел в 6 эскадр. Каждая из них имела свою собственную задачу. Он письмом сообщил Пеннингтону о своем намерении атаковать Армаду, снова указав на многочисленные нарушения английского нейтралитета, которые допустил Окуэндо. В заключение он написал: «Я верю, что Его Величество король Англии будет удовлетворен тем, что я делаю». «Эмилия» сделала сигнальный выстрел, и флот поднял якоря. Тромп расположил свои брандеры впереди военных кораблей. Когда испанские капитаны заметили приближение брандеров, они открыли огонь. Голландцы ответили мощными залпами. Пеннингтон, который имел приказ дать голландцам отпор, начал вялый обстрел эскадры де Витта. Де Витт просто не обратил на это внимания и обрушился на португальскую эскадру, входившую в состав испанского флота, предоставив Пеннингтону возможность обстреливать холодные воды Даунса в свое полное удовольствие.

В течение следующих нескольких часов шел ожесточенный бой. Голландцы снова отказались сближаться и обстреливали испанцев издали меткими залпами. Клубы густого тумана не позволили Окуэндо видеть противника. 20 испанских галеонов вообще вылетели на берег и разбились. Остатки его флота были вынуждены покинуть Даунс, атакованные брандерами, и попали под огонь кораблей Тромпа. К наступлению ночи все испанские корабли, кроме 12, погибли, были захвачены или разбились на берегу. Гордая «Санта Тереза», самый крупный из кораблей водоизмещением 2400 тонн, превратилась в обгорелые обломки. Более 7000 солдат, находившихся на борту испанских кораблей, были убиты или утонули, так же, как и значительная часть экипажей кораблей.

Тромп потерял только 1 корабль, который сцепился с «Санта Терезой» и был подожжен собственным экипажем. Большая часть его команды была спасена. В ходе боя погибло около 100 голландских моряков. Сам Окуэндо ночью спасся и прибыл в Дюнкерк на побитом «Сантьяго». На следующее утро Тромп прочесал море на юг до Бичи Хеда, где обнаружил несколько испанских галеонов. Они немедленно сдались или были сожжены своими командами. Кроме «Сантьяго», только 8 испанских кораблей прибыли в Дюнкерк, все они имели повреждения.

23 октября Тромп вернулся к Даунсу, чтобы посмотреть, не осталось ли там испанских кораблей. Английские корабли не ответили на его салют, так же как и английские береговые батареи. Пеннингтон, который один остался в Даунсе, прибыл на борт «Эмилии», чтобы узнать, что нужно голландцам, после того как английскому королю было нанесено оскорбление в его собственных владениях. Тромп ответил, что меньше всего хотел бы нанести оскорбление Его Величеству, он всего лишь исполнял приказы Генеральных Штатов. Теперь он намерен лишь узнать: все ли испанцы убрались отсюда, а если не все — адмирал охотно поможет им убраться сейчас. Закончив свою работу, Тромп оставил 20 кораблей блокировать Дюнкерк и поплыл домой. 29 октября он лично представил рапорт Генеральным Штатам. В качестве вознаграждения адмирал получил огромную сумму денег, а в его честь была отчеканена памятная медаль.

После этой победы Голландская республика заявила о себе как о морской державе. Уверенность в способности военного флота защитить свой рыболовный и торговый флоты была восстановлена. Некоторое время вражеские военные корабли и приватиры, действующие из Дюнкерка, не получали из Испании серьезной помощи. Без большого преувеличения можно было сказать, что Ла-Манш стал голландскими водами. Результат битвы сказался и на континенте, так как означал, что теперь испанцы могут добраться до своих европейских владений только по суше. В этом смысле можно сказать, что победа при Даунсе стала одновременно победой Франции, Швеции и германских протестантских государств.

Тромп командовал флотом всего 2 года, но сумел за это время превратить разрозненные мелкие флоты отдельных провинций в мощное единое целое. Теперь флот был готов не только совершать длинные монотонные плавания, но и с готовностью шел за своим командиром в решительную атаку на значительно более сильного противника. В ретроспективе мы можем перечислить действия и черты характера, которые принесли Тромпу триумф в сражении в Даунсе: недели ожидания в Ла-Манше; блокада Дюнкерка; умелая дипломатия в отношении англичан; смелость, с которой он дал бой 16 и 18 сентября; использование строя единой кильватерной колонны; разумеется, его агрессивные, жаждущие славы капитаны, готовые вести свои маленькие личные войны; необычная, но решительная атака ночью 18 сентября; последующая осторожность, пока ситуация оставалась неопределенной и Тромп избегал ненужного риска; его феноменальное знание моря и песчаных отмелей; его прекрасные отношения и с начальством, и с подчиненными; его сердечность и юмор. Все это объясняет, почему Тромп пользовался всеобщей любовью. Мы также видим, что Тромп был искусным тактиком и мудрым стратегом. Когда он вернулся в Брилле, его встретил звон колоколов церкви Св. Екатерины, где он был окрещен.