Однако во время этой затянувшейся войны дипломатов и Австро-Венгрия предъявила свои решительные возражения против Сан-Стефанского договора. Она указала на следующие необходимые изменения, согласованные с интересами Габсбургской империи: 1) занятие Австро-Венгрией не только Боснии и Герцеговины, с включением и южных округов, отданных в Сан-Стефано Черногории, но и Ново-Базарского пашалыка, а также крепости Ада-Кале на острове Дуная; 2) отказ в согласии на дарование Черногории какого-либо порта на Адриатическом море; 3) изменение западной границы Сербского княжества, с уменьшением территории в пользу Боснии; 4) Исключение из состава Болгарии всей Македонии, а также проведение южной границы княжества в расстоянии менее близком от Адрианополя; 5) сокращение срока занятия Болгарии русскими войсками с двух лет до шести месяцев. В случае согласия России на эти перемены Австро-Венгрия обязывалась не вступать в сделку с Англией, поддержать требование России о возвращении ей Дунайского участка Бессарабии и вообще поддерживать на будущем конгрессе ее дипломатическую программу.
Не прерывая доверительных переговоров с Веной, у нас начали более деятельно готовиться к войне не только с Англией, но и с Австрией; в Главном штабе были составлены планы военных действий на случай объявления России войны Англией и Австрией. Решили собрать на австрийской границе армию из войск, не принимавших участия в Русско-Турецкой войне, с подкреплениями с Кавказа и даже из-за Дуная. Однако последнее можно было предпринять лишь при условии овладения берегами Босфора и заграждения этого пролива минами, дабы воспрепятствовать английскому флоту проникнуть туда. Для этого приходилось выяснить отношение к нам Турции. Обо всем этом был запрошен главнокомандующий великий князь Николай Николаевич. Из Сан-Стефано получили неутешительные вести — поведение Турции было более чем уклончивым. Великий князь писал государю, что овладеть Босфором — «вещь до крайности трудная». Письмо это заканчивалось так: «Да поможет нам бог окончить все запутанные дела миром! Если же суждено опять драться, то верь, что каждый из нас исполнит свой долг свято»[101].
Между тем обстановка складывалась все более и более неблагоприятно для нас, Турция совершенно подчинилась влиянию английской и австрийской дипломатии; великий князь указывал на трудное положение нашей армии. 17 апреля он был по собственной просьбе ввиду расстроенного здоровья отозван в Петербург с производством в генерал-фельдмаршалы. На его место назначили генерал-адъютанта Тотлебена. Ознакомившись досконально с общим положением в армии, Тотлебен признал наилучшим в случае войны с Англией отступить с армией к Адрианополю; тогда он считал возможным отделить от дунайской армии два корпуса на поддержку армии, сосредотачиваемой против Австрии.
Ввиду такой неблагоприятной обстановки князь Горчаков продолжил переговоры с Австро-Венгрией, начав постепенно делать ей уступки (занятие Австрией Герцеговины, выделение Южной Болгарии в особое государство); однако эти уступки не удовлетворили графа Андраши.
Прошло уже два месяца со дня подписания Сан-Стефанского мирного договора, а вопрос о мире или войне ни на шаг не приблизился к развязке. Обе стороны усиленно вооружались, дипломатические переговоры тянулись вяло и бесплодно. Наконец нашему лондонскому послу, графу Петру Андреевичу Шувалову, удалось склонить министра иностранных дел лорда Салисбюри объясниться: какие из статей Сан-Стефанского мирного договора будут признаны правомочными, какие изменены и в каком смысле?
После некоторых колебаний и совещаний с лордом Беконсфильдом лорд Салисбюри согласился на предложенный обмен мнений, но при условии и сохранении строжайшей тайны. Князь Бисмарк все же был посвящен графом П.А. Шуваловым в тайну этих переговоров. «Вы хорошо сделали, что уговорились с Англией, — сказал он, — она и одна объявила бы вам войну, тогда как Австрия не двинется без союзников»[102].
18 мая граф Шувалов подписал с лордом Салисбюри три тайные конвенции, главные условия которых были следующими: Болгария разделялась на две части; южная получала лишь широкую административную автономию; границы ее сокращались. Вообще права султана на эту часть значительно усиливаются. Обещанные Портой права и преимущества ее христианским подданным в европейских областях, а также армянам в Малой Азии будут поставлены под наблюдение всех великих держав. Англия не препятствует присоединению к России участка Бессарабии, Карса и Батуми, но зато Россия отказывается от Алашкертской долины с крепостью Баязет. В отношении контрибуции Россия удостоверила, что не посягнет на права Англии как кредитора Порты и ничто не изменит в положении, которое она занимала в этом отношении до войны.
22 мая германское правительство разослало всем державам — участницам Парижского трактата 1856 г. — приглашение собраться на конгресс в Берлин для обсуждения условий «прелиминарного» мирного договора, заключенного в Сан-Стефано между Россией и Турцией.
К 1 июня съехались в Берлин члены конгресса, представители великих держав; прибыли также и представители некоторых заинтересованных государств, хотя они не получили приглашения.
Уполномоченными были: от России — канцлер князь Горчаков (большую часть конгресса проболел), лондонский посол граф П. Шувалов, берлинский посол барон Убри; от Германии — канцлер князь Бисмарк, министр фон Бюлов, парижский посол князь Гогенлоэ-Шиллинсгсфюрст; от Австро-Венгрии — граф Андраши, граф Кайроли, барон Гаймерле; от Франции — министр Валдингтон, посол Сен-Валье; от Англии — лорд Биконсфильд, лорд Салисбюри, посол Одо Россель; от Италии — министр граф Корти, берлинский посол граф де Лоннэ; от Турции — Каратеодори-паша, Могаммед-Али-паша, берлинский посол Садулла-бей; от Греции — министр Дельянис; от Румынии — министры Братиано и Когальничано; от Сербии — министр Ристичь; от Черногории — Божко Петрович, а также армянские архипастыри и персидский посланник Малькольм-хан.
Важнейшие вопросы обсуждались и разрешались не в ходе заседаний конгресса, а большей частью в частных собраниях, им предшествовавших, между представителями России, Англии и Австро-Венгрии. Те из них, которые еще недавно служили предметом раздора между Россией и Англией, теперь уже были предрешены тайными конвенциями. Но зато на конгрессе пришлось согласовать враждебные интересы России и Австро-Венгрии. Благодаря искусному посредничеству князя Бисмарка все английские требования были признаны как английскими, так и русскими уполномоченными. С другой стороны, германский канцлер не раз вмешательством своим решал в пользу России пререкания, возникшие преимущественно по второстепенным вопросам и возбуждаемые обыкновенно великобританскими представителями. Так, когда уже в конце заседаний конгресса в одной из английских газет были опубликованы тайные конвенции Англии с Россией и напечатаны страстные нападки на лорда Биконсфильда якобы за чрезмерную уступчивость его по отношению к России, английские уполномоченные заявили, что Англии придется, по всей вероятности, взять обратно уже выраженное ею согласие на присоединение к России Батуми; однако резкое вмешательство князя Бисмарка[103], заявившего лорду Биконсфильду, что, отступив от своего обязательства перед Россией, Великобритания тем самым нарушила бы обязательства и перед Германией[104], заставила Биконсфильда уступить России.
Первое заседание состоялось 1 июня. Оно было посвящено составлению бюро конгресса. Председателем избрали единогласно князя Бисмарка.
Канцлер открыл заседание речью, которую закончил словами: «Цель наша утвердить с общего согласия и на основании новых поручательств мир, в котором так нуждается Европа».
Прения на общих заседаниях носили иногда очень страстный характер, немало было и пикировок между дипломатами, и только дипломатическое искусство председателя, поступавшего иногда весьма властно, довели все эти заседания до конца. Наконец на последнем заседании конгресса, 1 июля, представители великих держав подписали трактат, состоявший из 64 статей. В этом трактате Сан-Стефанский «предварительный» договор был значительно видоизменен в пользу интересов западных держав и преимущественно Австро-Венгрии.
