В этой гробовой тишине смех Зуба Пилы показался Кортни оглушительным.

– Эй, бродяги, вы что никогда не видели леди? Проклятие – прошу прощения, мэм, – она же не приведение. Дрю, сходи-ка к Мэгги, скажи, что к ней гостья. Только давай поживее.

Курчавый паренек вскочил и попятился к двери, не отрывая глаз от Кортни.

– А вы, коровьи пастыри, знакомьтесь, это мисс Хорте, – продолжил Зуб Пилы. – Не знаю, надолго ли она к нам, и увидите ли вы ее снова, так что поздоровайтесь, пока есть возможность.

Несколько мужчин коснулись краев шляп в знак приветствия, но остальные продолжали неподвижно глядеть на нее, что снова развеселило Пилу.

– Никогда не видел столько олухов разом, – рассмеялся он. – Прошу вас, мэм.

Кортни заставила себя улыбнуться, потом с благодарностью направила лошадь за угол дома вслед за Зубом Пилы. Она услышала топот сапог на террасе и поняла, что, если сейчас обернется, то непременно увидит ковбоев, сгрудившихся у перил и провожающих ее взглядом.

– Вам это понравилось, да? – шепнула она Зубу Пилы, который ехал прямо перед ней.

– Люблю встряхнуть парней, – довольно засмеялся он. – Но я не думал, что у них не только мозги, но и языки отнимутся. Вы красивая женщина, мэм. Теперь они месяц будут друг над другом подшучивать, что ни один не додумался заговорить с вами, когда была возможность. – Они заехали за дом. – Ну вот. Думаю, Мэгги сейчас выйдет.

Зуб Пилы спрыгнул с лошади перед коттеджем, который выглядел так, будто находился где-нибудь в Новой Англии, а не в техасской прерии. Кортни очаровал этот маленький домик с выбеленными стенами. Аккуратный заборчик, обсаженная цветами дорожка, ставни на окнах, даже цветочные горшки на подоконниках. Затейливый и уютный, дом казался неуместным на задворках громадного техасского ранчо. Слева на газоне перед фасадом росло большое дерево, а решетку крыльца отважно пытался затянуть чахлый виноград.

– Мисс Хорте?

– Что?

Кортни с неохотой оторвала взгляд от очаровательного коттеджа и позволила Зубу Пилы помочь ей спуститься с лошади. Теперь она рассмотрела, что это невысокий, поджарый мужчина, его серые глаза смотрели на нее с теплотой.

На задней стороне большого дома хлопнула дверь.

– Это Мэгги.

Так и было. Через двор, разделявший два здания, к ним торопливо шла маленькая женщина, на ходу кутаясь в шаль. Окна большого дома горели так ярко, что Кортни смогла рассмотреть темные с проседью волосы, чуть полную фигуру, а когда Мэгги подошла, то и живые зеленые глаза.

– Итак, что за гостью ты ко мне привел, Зуб Пилы?

– Пусть она сама представится, – ответил он и прибавил: – Ее привел твой друг.

– О! Кто же?

Кортни с тревогой посмотрела на Зуб Пилы, но успокоилась, увидев, что тот не собирается объяснять.

– Чандос, – ответила Кортни. – Во всяком случае, сейчас он себя так называет.

Мэгги задумчиво повторила имя и покачала головой.

– Нет, этого имени я не узнаю. Впрочем, здесь бывает так много молодых людей, и я надеюсь, что произвожу впечатление хотя бы на некоторых из них. Так приятно, когда кто-то считает тебя своим другом.

– Послушать тебя, – усмехнулся Зуб Пилы, – можно подумать, что на ранчо тебя кто-то не любит, Мэгги.

Кортни представилась редкая возможность увидеть, как кто-то другой краснеет от смущения. Она тут же прониклась к Мэгги искренней симпатией. Но гордость есть гордость, сказала она себе.

– Если вы не можете вспомнить Чандоса, то я не стану навязываться…

– Вздор, а когда я говорю «вздор», дитя, я имею в виду вздор. Я вспомню его, как только ты расскажешь о нем и освежишь мою память. Я никогда никого не забываю, правда ведь, Зуб Пилы?

– Это точно, – со смехом ответил он. – Я сейчас. Принесу вашу сумку, мэм, – сказал он Кортни.

Но Кортни пошла к лошадям вместе с ним.

– Ей можно про него рассказывать? – зашептала она. – Он не говорил… Боже, я даже не знаю, чего он здесь опасался. Но вы же это знаете, правда?

– Да, знаю. И да, вы можете рассказать Мэгги все. Она всегда была на его стороне.

Это ее заинтересовало, и ей захотелось узнать об этом больше, но Зуб Пилы сказал:

– Я займусь лошадьми, мэм. Надеюсь… Да, пожалуй, надеюсь, что вы здесь задержитесь на какое-то время.

Она хорошо поняла, что он имел в виду.

– Чандос не вернется из-за меня.

– Вы уверены в этом, мэм?

Он увел лошадей.

Мэгги повела девушку по утопающей в цветах дорожке к дому.

– У тебя невеселый вид, девочка, – ласково произнесла. – Этот мужчина, который направил тебя ко мне, важен для тебя?

Кортни не знала, как ответить.

– Он… он сопровождал меня в пути. Я предложила заплатить ему, чтобы довез меня до Уэйко, но он отказался брать у меня деньги. И до Уэйко не довез. Вместо этого отправил меня сюда, сказав, что вы – друг, и что только вам он может доверять здесь, а ему не хочется волноваться обо мне, когда я останусь одна. Ну не смешно? Он волнуется обо мне, хотя сам же меня и бросил. – К ее горлу снова подкатил этот ужасный комок. – Он… он просто бросил меня здесь. Мне было так…

Слезы ручьями хлынули из ее глаз, и когда Мэгги подставила плечо, она прильнула к нему. Это было так унизительно. Но боль была слишком сильной, чтобы держать ее в себе.

Кортни знала, что никаких прав на Чандоса у нее нет, и знала, что он был не тем, кем она его считала. У него была какая-то жуткая мстительная сторона, абсолютно не понятная ей. Наверное, стоило радоваться, что они расстались. Но ее терзало ощущение, что ее бросили и предали. Господи, как же это было больно!

Мэгги усадила Кортни на диван (дорогой чиппендейловский предмет мебели, которым Кортни впоследствии не раз восхищалась) и вручила ей кружевной носовой платок. Оставив гостью ненадолго одну, хозяйка зажгла пару ламп в гостиной, потом вернулась. Она обняла Кортни и сидела с ней, пока девушка не начала успокаиваться.

– Ну вот. – Мэгги заменила мокрый носовой платочек сухим. – Я всегда говорила, что хорошенько поплакать очень полезно. Только мужчинам этого не скажешь, а у нас здесь одни мужчины. Так приятно для разнообразия немного понянчиться с женщиной.

– Простите меня, – сказала Кортни, всхлипывая.

– Нет, девочка, не нужно извиняться. Когда хочется плакать, нужно плакать. Тебе уже лучше?

– Не очень.

Мэгги погладила ее по руке, ласково улыбаясь.

– Ты так его любишь?

– Нет, – быстро и решительно ответила Кортни, а потом простонала: – О, я не знаю. Я любила его, но как я могу его любить после того, что узнала сегодня? Он способен делать такие ужасные вещи…

– Боже мой, что он с тобой сделал? – тихо произнесла Мэгги.

– Не со мной. Он… он изувечил человека, а потом убил его из-за мести.

– Это он тебе рассказал? – поразилась Мэгги.

– Я и так об этом знала. Чандос просто подтвердил, что это сделал он. И сейчас он собирается убить другого человека, наверное, таким же жестоким способом. Может быть, эти люди заслужили смерть, не знаю, но убивать так… так жестоко!

– Мужчины делают жестокие вещи, дитя мое. Бог знает, почему, но так уж повелось. И если не все они, то большинство имеют на то какую-то причину. У твоего молодого человека есть такая причина?

– Точно не знаю, – тихо ответила Кортни и объяснила, как могла, про индейский набег. – Я знаю, что у него были друзья среди команчей, – закончила она. – Быть может, он даже жил с ними. Но разве это причина для такой жестокости?

– Может, у него была жена из этих людей? – предположила Мэгги. – Знаешь, многие белые мужчины берут в жены индианок. И если ее изнасиловали перед убийством, это может объяснить жестокость.

Корни вздохнула. Ей не хотелось думать, что у Чандоса была жена, но Мэгги, возможно, была права. Это объяснило бы, откуда Чандос так хорошо знает индейцев. Конечно же, это всего лишь предположение Мэгги.

– Не имеет значения, смирюсь ли я с тем, что он сделал, пойму ли – я все равно его больше никогда не увижу.