– Не будь смешным. Ты же из-за них согласился…

– Деньги не имеют к этому никакого отношения. Я уже говорил тебе, что не надо строить никаких догадок. Ты меня не знаешь. Ты ничего обо мне не знаешь!

Такие слова больше не могли испугать ее.

– Я знаю, что ты не такой плохой, каким хочешь показаться.

– Нет? – Его пальцы сжимали ее руку. – Может рассказать, зачем я еду в Сан-Антонио?

– Я бы предпочла, чтобы ты этого не делал, – с беспокойством сказала она.

– Я еду туда, чтобы убить человека – сказал он холодно, с горечью. – В этом не будет ничего законного. Я судил его, признал виновным и хочу казнить его. Есть только одна заминка. Он в руках правосудия, и они собираются его повесить.

– Что в этом плохого?

– Он должен умереть от моих рук.

– Но, если закон… ты же не хочешь пойти против закона? – задыхаясь, спросила она.

Он кивнул.

– Я еще не знаю, как его освободить. Главное, что мне нужно сделать, это добраться туда до того, как его повесят.

– Я уверена, что у тебя есть на это причины, Чандос, но…

– Нет, черт возьми! – Он не хотел ее понимания. Он хотел настроить ее против себя сейчас, чтобы он не мог вернуться потом. – Что нужно сделать, чтобы открыть тебе глаза? Я не такой, каким ты меня считаешь, – сказал он ей.

– Зачем ты это делаешь, Чандос? – вскрикнула она. – Разве недостаточно того, что ты уезжаешь, что я больше никогда тебя не увижу? Ты хочешь, чтобы я тебя ненавидела? Да?

– Ты меня и так ненавидишь, – мрачно сказал он. – Просто еще сама этого не знаешь.

Холодок предчувствия пополз вверх по позвоночнику, когда он вытащил нож из-за пояса.

– Ты собираешься убить меня? – спросила она недоверчиво.

– Я не смог сделать это четыре года назад, золотоглазая. Почему ты думаешь, что я смогу сделать это сейчас?

– Тогда что… что ты имеешь в виду? Четыре года назад? – Ее взгляд был прикован к ножу, когда он провел по лезвию указательным пальцем правой руки. – Что ты делаешь? – прошептала она.

– Если я буду думать, что ты все еще хочешь меня, то эта связь никогда не прервется. Ее нужно прервать.

– Какую связь? – Тревога надломила ее голос.

– Связь, которая появилась четыре года назад.

– Я не понимаю… – и тут лезвие скользнуло по его левому указательному пальцу. – Чандос!

Он выронил нож. Кортни смотрела, как он поднес руки к лицу. Два пальца встретились в центре лба и двинулись в стороны, к вискам, оставляя ярко-красные полосы крови прямо над бровями. Затем его пальцы сошлись на переносице и резко двинулись по щекам вниз, встретившись у подбородка, оставив широкие полосы крови.

Сначала Кортни видела только кровавые линии, рассекающие лицо Чандоса на четыре части. Но через мгновение его бледно-синие глаза начали проявляться все ярче на фоне бронзовой кожи.

– Ты! Это был ты! О, Боже!

Стоило ей подумать о том старом страхе, как он полностью завладел ею, и она бросилась наутек, не видя ничего перед собой.

На полпути вниз по холму он поймал ее. От столкновения они оба упали, но он принял основной удар на себя, обхватив ее руками. Они катились до самого подножия холма.

Когда они остановились, Кортни попыталась встать, но он прижал ее к земле.

Страх перенес ее назад в сарай Элроя Брауэра.

– Зачем ты мне показал? Зачем? – закричала она в ужасе. – О, Боже, вытри кровь! Это не ты!

– Это я, – безжалостно сказал он. – Вот кто я, и кем всегда был.

– Нет. – Она неистово замотала головой, отрицая это. – Нет, нет.

– Посмотри на меня!

– Нет! Ты забрал моего отца. Ты забрал моего отца!

– Так вот, это единственное, чего я не делал. Да успокойся ты, черт возьми! – Он схватил ее за руки, бьющие по нему, и прижал их к ее волосам, разметавшимся по земле. – Мы взяли с собой только фермера. Остальных мы оставили умирать.

– Фермер. – Она застонала, вспоминая. – Я знаю, что индейцы сделали с ним. Мэтти как-то услышала, как люди говорили об этом, и рассказала мне. Как ты можешь быть причастен к этому? Как ты мог позволить им так изуродовать его?

– Позволить им? – Он покачал головой. – Нет, ты не должна обманываться вот так. Фермер был моим. Он умер от моей руки.

– Нет! – закричала она.

Он мог бы сказать ей причину, но не сказал. Он позволил ей бороться с ним, пока она не освободилась, а затем позволил ей убежать от него, в сторону Бара М. Он наблюдал до тех пор, пока она не скрылась, а затем медленно встал на ноги.

Он сделал то, что хотел сделать. Что бы она ни чувствовала к нему, он убил это в ней. Теперь он никогда не узнает, будет ли ей достаточно той жизни, которую ему пришлось бы предложить ей. Он освободил ее. Если бы только было так легко самому освободиться от нее…

Чандос вытер кровь с лица и вернулся на холм. Лошади встревожились, когда он приблизился. Они, вероятно, забеспокоились раньше, когда подошел ковбой, но Чандос был слишком занят Кортни, чтобы заметить это. Даже сейчас его мысли были так далеко, что, лишь подойдя к самому костру, он заметил, что кто-то сидит там на корточках. Он никогда не думал, что увидит этого человека снова.

– Расслабься, Кейн, – сказал мужчина, когда Чандос принял угрожающую позу. – Не застрелишь же ты человека только потому, что он так поздно вышел за пределы ранчо, а? Я не мог не заметить твой костер, так ведь?

– Лучше бы ты не заметил его, Зуб Пилы, – сказал Чандос, как бы предупреждая его. – На этот раз.

– Но я заметил. А ты, видно, забыл, кто научил тебя пользоваться этим оружием.

– Нет, но с тех пор я много тренировался.

Пожилой человек ухмыльнулся, сверкнув ровной линией зубов, за что и получил свое прозвище. Когда-то он рассказал, что его зубы были так перекошены, что от них было больше неприятностей, чем толку, поэтому он подпилил их, просто чтобы посмотреть, лучше ли будет жевать.

Он был худощав, но крепкого телосложения, ему было под 50, и седина уже посеребрила каштановые волосы. Зуб Пилы знал толк в крупном рогатом скоте, лошадях и оружии, именно в таком порядке. В «Бар М» он был управляющим и чуть ли не самым близким другом Флетчера Стрэтона.

– Черт, ты ничуть не изменился. – Зуб Пилы ухмыльнулся, увидев, что Чандос все так же напряжен. – Я не поверил, когда увидел твоего пегого. Я не забываю лошадей.

– Лучше забудь, что ты видел его и меня, – сказал Чандос, нагнувшись, чтобы подобрать нож, который выронил раньше.

– Я узнал твой голос, – опять ухмыльнулся Зуб Пилы. – Не хотел, да услышал: вы так кричали друг на друга. Сильно же ты напугал ее. Может, удовлетворишь любопытство старика?

– Нет.

– Вот как.

– Я могу убить тебя, Зуб Пилы, и исчезну, прежде чем они найдут твое тело. Ведь это единственный способ удостовериться, что ты не расскажешь старику, что видел меня?

– Если ты просто проезжаешь мимо, какая разница, узнает он или нет?

– Я не хочу, чтобы он думал, что может использовать эту женщину, чтобы добраться до меня.

– А он может?

– Нет.

– Ты сказал это слишком быстро, Кейн. Ты уверен, что это правда?

– Черт тебя побери, Зуб Пилы! – рявкнул Чандос. – Я не хочу тебя убивать.

– Ладно, ладно. – Мужчина медленно поднялся, в его руках ничего не было. – Если твои чувства так сильны, думаю, я могу забыть, что видел вас.

– И держись подальше от этой женщины.

– Ну, это будет довольно трудно, раз уж ты оставил ее здесь?

– Она будет у Роули. И долго там не задержится.

– Флетчер захочет узнать, кто она, – растягивая слова, промолвил Зуб Пилы, внимательно наблюдая за Чандосом.

– Он не сможет. Просто держи рот на замке, вот и все.

– Так вот зачем ты ее запугал, чтобы она ничего не сказала?

– Не выпытывай, Зуб Пилы, – рявкнул Чандос. – Ты всегда совал нос не в свои дела. Эта женщина ничего не значит для меня. И ей нечего сказать Флетчеру, потому что она не знает, кто я. Если ты изменишь эту ситуацию, ты только распалишь огонь, не имея воды, чтобы потушить его, потому что я сюда не вернусь.