При первом прикосновении его губ Кортни испытала глубокое потрясение, которое лишило сил ее тело. Полагая, что ноги не удержат ее, она крепко прижалась к Чандосу, обхватив его руками за шею.

Одна его рука удерживала ее крепко, как стальной зажим, прижимала так сильно, что ее грудь расплющилась о его грудь. Его вторая рука лежала на ее затылке, чтобы она не могла увильнуть от его жадного рта. Было что-то очень дикое, необузданное в том, как его губы касались ее уст, давили, раздвигали их. А потом его горячий язык, как острый кинжал, резанул по ее языку.

Неправильно понимая причину его грубости, Кортни подумала, что он снова хочет обидеть ее, и ей стало страшно. Она попыталась отстраниться, но он не отпустил ее. Она толкнула его плечи, чтобы вырваться, но его хватка только усилилась. Она крутилась и извивалась, но так и не смогла высвободиться или сдвинуть его с места.

Чандос смутно осознавал, что Кортни отбивается от него. Он проиграл свою личную битву, и знал это. Но до сих пор ему не приходило в голову, что он может испугать ее силой своего желания. Ее потуги вырваться заставили его на секунду замереть, и этого оказалось достаточно, чтобы к нему вернулся разум.

Атака на ее рот закончилась, и Кортни наконец смогла дышать нормально. Он немного ослабил хватку, ровно настолько, чтобы между ними появилось хоть какое-то расстояние.

– Это был очередной твой урок? – спросила она, тяжело дыша.

– Нет.

– Но ты опять сделал мне больно.

Чандос погладил ее по щеке.

– Этого мне меньше всего хотелось, котенок.

Теперь он был таким нежным – его голос, его взгляд, его пальцы на ее лице. Но Кортни не позволила себе утратить бдительность. Она по-прежнему боялась его.

– Почему ты нападаешь на меня, Чандос?

Услышать такое обвинение ему было неприятно.

– Нападаю?

– А ты как бы это назвал?

– Штурмую твои бастионы, – усмехнулся он.

– Не смей смеяться! – вскричала она. – Ты отвратительный, и… и…

– Тише, тише, Кошачьи Глаза. Послушай меня. Если я тебя испугал, прости. Но если мужчина хочет женщину так сильно, как я, поверь, сдерживаться не так-то просто. Понимаешь?

После потрясенного молчания, она несмело спросила:

– Ты… ты хочешь меня?

– Ты еще сомневаешься? – мягко произнес он.

Кортни опустила глаза, чтобы он не увидел ее радости, ее смущения.

– Раньше ты меня не хотел, – чуть слышно промолвила она. – Не делай этого со мной, Чандос, только из-за того, что… тебе нужна женщина, а, кроме меня, других здесь нет.

Он приподнял ее лицо за подбородок, заставив посмотреть ему в глаза.

– Что же я наделал своими глупыми потугами противиться тебе? – горько произнес он. – Можешь сомневаться в том, что мое решение разумно, но поверь, я хочу тебя с того самого мгновения, когда ты вошла в магазин в Рокли. Думаешь, я стал бы тратить время на этого никчемного Джима Уорда, если бы не ты?

– Нет… Не говори так.

– Знаешь ли ты, что я был готов убить твоего дружка Рида за то, что ты разрешила ему поцеловать себя?

– Чандос, прошу!

Он придвинул ее к себе, на этот раз бережно, не обращая внимание на ее уже ослабевшее сопротивление.

– Я так же, как ты, Кошачьи Глаза, не могу не поддаваться чувствам. Я пытался не думать о тебе, пытался выбросить тебя из головы, но не смог. Я пытался заставить себя не прикасаться к тебе. Больше я не могу этому противиться. Особенно теперь, когда знаю, что и ты меня хочешь.

– Нет, я…

Он не позволил ей возразить. Он отнял у нее силу воли и разум новым поцелуем, настолько нежным, насколько грубым был первый. Но признание Чандоса околдовало ее куда больше, чем любой поцелуй. Он хотел ее… все это время хотел! Господь всемогущий, как же это ее возбуждало!

Кортни словно растаяла у него на груди, ответила на его поцелуй, позабыв обо всем на свете. Она перенеслась в мир фантазий, и ей захотелось, чтобы это никогда не заканчивалось. Чандос, как будто угадав это желание, осыпал ее все новыми и новыми поцелуями.

Она не задумывалась о том, к чему приведут эти поцелуи. Даже когда Чандос отнес ее к своей скатке и бережно уложил.

Его поцелуи сделались жарче, он начал раздевать ее. Она двинула руками, собираясь остановить его, но он отвел их в стороны, скользя губами по ее шее. Боже, это было так приятно, так нежно.

«Нужно принимать решение», – сказала она себе. Рассердится ли он, если она, разрешив ему зайти так далеко, сейчас остановит его? Сможет ли она его остановить?

Где-то в глубине родился и начал расти страх. Кортни, задыхаясь, заговорила:

– Чандос, я… я не…

– Ничего не говори, кошачьи глаза, – прошептал он у нее над ухом. – Я уже ничего не могу остановить. Я должен прикасаться к тебе. Вот так… и так.

Его рука скользнула под расстегнутое платье, нашла сначала одну грудь, потом вторую. Ее тонкая нижняя рубашка не защищала от такого напора. А потом, когда удовольствие стало невыносимым, он начал покусывать ее ухо.

Он атаковал ее страстью, и она утратила способность думать. Возражений не последовало, когда он быстро стащил с нее платье. Потом был головокружительный поцелуй. Он сорвал с нее рубашку, и Кортни, обнаженная выше пояса оказалась прижата к скатке.

Его губы накрыли ее грудь, и тело Кортни дернулось, опаленное этим новым пламенем страсти. Пальцы ее впились в его волосы, она застонала, когда его язык обжог затвердевший сосок, лаская его и играя с ним, посасывая его, и она услышала звук глубокого кошачьего наслаждения, исторгшийся из ее собственного горла. Это урчание заставило Чандоса застонать.

Кортни никогда и не мечтала ни о чем настолько чудесном, настолько приятном, но это было только начало, и Чандосу не терпелось показать ей больше.

Она даже не почувствовала, как он расшнуровал ее нижнюю юбку, но когда его рука проникла внутрь, мышцы ее живота задрожали. Нежные пальцы заскользили вниз, и вдруг она поняла, насколько далеко они зашли. Сможет ли она остановить его? Она потянула его за руку, но это ничего не дало.

А потом его палец погрузился в нее, и она не выдержала:

– Нет!

Его губы тут же заглушили ее возглас, но палец он не убрал. Вскрикнуть ее заставила мысль о том, что он находится внутри нее, а не то, что она испытала от этого. Ее тело словно превратилось в вулкан, затряслось и вдруг изверглось незнакомым ей доселе ощущением, лишив ее воли и желания сопротивляться.

Когда она наконец замерла, когда ее пальцы перестали тянуть его за руку и медленно перебрались к его шее, Чандос посмотрел на нее. Огонь в его глазах заворожил ее, помог ей понять, чего ему стоило до сих пор сдерживать свою страсть. Это откровение было почти невыносимым.

Он не отрывал глаз от ее лица, пока его пальцы гладили затвердевший комок на вершине ее холмика. Она ахнула и залилась краской, когда увидела, что он наблюдает за ней.

– Не…

– Тсс, девочка моя, – прошептал он. – Представь меня внутри себя. Знаешь ли ты, каково это не понимать, что ты готова меня принять?

Он поцеловал ее раз, потом второй, и его глаза, неотрывно смотревшие на нее, загорелись.

– Позволь мне любить тебя, котенок. Позволь услышать, как ты заурчишь от удовольствия, когда я окажусь глубоко внутри тебя.

Не дав ей ответить, он снова поцеловал ее. А потом он отстранился от нее, стянул остальную одежду с Кортни через ее ноги и отбросил в сторону.

– Не прикрывайся, – сказал он, когда она попыталась это сделать. – Ты прекраснее всех женщин, которых я знал. Не прячь от меня свою красоту.

От этого предложения Кортни смутилась еще сильнее. А затем он встал рядом с нею на колени, начал снимать с себя рубашку, и она, наблюдая за ним, позабыла о стыде.

Он снова поразил ее.

– Прикоснись ко мне. Твои глаза бесчисленное количество раз говорили мне, чего ты хочешь.

– Неправда! – ахнула она.

– Лгунья, – улыбнулся он.

Времени на борьбу с возмущением не было. Он расстегнул брюки. Первый взгляд на него неприкрытого заставил ее задохнуться. Она же не сможет вместить его всего!