Жемчуг Полоски серого бисера От неба к земле. Небо белое — иссера, И в этой жемчужной мгле Ваши губы, моя дорогая, Так строги, так холодны — и вы такая чужая… Меня пугает Этот бисерный день. Чьим-то слезам подражая, Слезы дождя вас просят о счастье. Но вы — вы не здесь, вы — в отлете, Вы — будто корабль, чьи снасти Готовы отдаться бурям; Вы несете В душе жажду победы над силой, Как узник, узнавший решетки тюрем. И я, приникая к руке, Которая никогда ни о чем не просила, Которая в одной короткой строке Умеет сказать все поэмы, Забываю о том, кто мы, где мы — И знаю одно: я люблю вас. Пусть по серебряным лужам Скачут горсти жемчужин, Пусть день осенний не весел, Пусть бисерный полог солнце навек занавесил, Что мне солнце?.. И кто в мире мне нужен?.. Я люблю вас. Я люблю вас, царица жемчужин. Премьер Каждый день получает надушенные записки. Всегда его ждут на какое-то свидание. К нему ходят дамы, барышни, гимназистки. Из уборной часто доносится чье-то «заглушенное рыдание». На письма он никогда не отвечает — Лень купить хороший письмовник, На свидания ходит, но сам их не назначает. Он — первый любовник. «Новый Сатирикон». 1916, № 41. Афоризмы 1. По платью Человек, если в тебе горит золотой огонек, Я не замечаю запаха твоих смазных сапог. Но если огонька в тебе нет, Будь, по крайней мере, хорошо одет. 2. Весы «Жалко» — о двух концах палка: Светлеет Тот, кто жалеет, Но темнеет печаль У того, кого жаль. 3. Театр сегодняшнего дня Что делать в нашем театре гению, Если нос у него похож на картофель? Сегодняшнему дню нужны: самомнение, Пустая голова и римский профиль. «Новый Сатирикон». 1916, № 43. Желтая опасность Даже фарфоровый китаец заплакал на камине — Так мучительно рассказывала скрипка о своей тоске… Его взгляд был как халат китайца — темно-синий, А на нежном и совсем молодом еще виске — Первый иней. В красный шелк футляра Легли — скрипка и рядом с ней смычок, Как в могилу верная супружеская пара. Он коснулся пальцами бледных щек, Сел в низкое кресло — и молчал. Звенели ложечки. Все пили чай. Говорили о Государственной Думе, о пароходе «Меркурий»… А китаец узенькие глазки жмурил И головой качал. «Новый Сатирикон». 1916, № 44. В антракте
Он был в первый раз у меня в уборной, Принес туберозы и пьяные вишни. Суфлер сказал зло: «Я здесь, кажется, лишний», И пошел сплетничать — небритый, черный. Мы знали без суфлера хорошо наши роли: Он был так нежен. Я так покорна, А пьяные вишни — сладки, сладки до боли. И пахло туберозами в маленькой уборной. Городские шумы 1. Медведь Мне странно видеть вас в уборной, Вас, грустный принц, вас, нежный скальд. Виолончели томный альт Поет в оркестре вальс минорный, А вы молчите осторожно — Вам незнаком кулисный тон. Все невозможное — возможно Здесь, где вся жизнь — обманный сон. Но вы не верите кулисам, Вы — милый северный медведь. Когда приходите к актрисам, Надо сметь! 2. Муха У меня в комнате появилась муха, И на душе стало сразу светлее и тише. <………………………………………….> И думаю, что сегодня — день Святого Духа, Что везде — березки с клейкими листочками, Пахнут улицы теплым дождем, землей, почками… Жужжит, сладкой музыкой лаская ухо, Милая, случайная, зимняя муха. «Новый Сатирикон». 1916, № 46. Дешевка Мне легко за соболью шубку Тебе заплатить любовью. У тебя такие нежные губки И такие капризные брови. А если бы ты был рожа, Похож на козла или жабу, Моя любовь была бы — Вдвое дороже! «Новый Сатирикон». 1916, № 48. Имитация Я — взрослая, и мне все-все можно: Съесть сразу десяток пирожных, Сколько угодно гулять. Так скучно самой себе все позволять. Я пилюли мои золочу — И делаю то, чего не хочу. «Новый Сатирикон». 1916, № 49. Актриска Малютка, ваши руки вымыты духами, И тонки кружева нарядного белья, Но кто такая вы, вы сами, И что такое ваше — я? Вас нет. Есть туалет, Есть ручки смуглые, Согретые мехами, Есть золото волос и скользкий блеск чулок. Но почему о вас, пушистый мой зверек, Так хочется мне говорить стихами? «Новый Сатирикон». 1916, № 50. |
