3 Из Каира я вышел чуть свет. Ил запружинил у плоского берега Нила. Сквозь заросли шел я, и ночь исходила на нет. Пустыня, как в детстве, всё дальше и дальше манила. Аисты головы вскинули: вот чудеса! «Аисты, вас я ищу!» — «Ты откуда?» — спросили. «Откуда? Откуда?» — кричали на все голоса. «Аисты, ваш я земляк, прилетел из России…» Мы обсудили, как быть мне, я пошел на Судан. По Красному морю проплыл, гляделся в стеклянное днище Аисты находили меня по следам и заверяли: «Поможем тебе, мы отыщем…» — «Аисты, до свиданья! Буду ждать от вас новостей. Аисты, я прошу вас в прощальную эту минуту. Аисты, вы же всегда приносили хороших детей. Аисты, принесите мне дочку, Анюту!..» 4 «Ну, как там? — кричали Расул и Григол.— Подожди до зимы…» — «Ну, как там?» — вьетнамцы встречали в теченье недели. На конференцию Азии с Африкой съехались мы. В те дни я жил ожиданием в городе Дели. Что нового? Нет ли чего? Ждали день ото дня. «Повторись!» — я шептал, как тогда, еще в самом начале, просил: «Повторись! Повторись для меня…» Мои белые аисты что-то уж долго молчали. В дорогах по Индии жил я надеждой одной, шептал: «Повторись», хотел, чтоб опять повторилась. Молчание аистов мучило, словно бескрылость. В Мадрасе меня обдало океанской волной. Я вытряхнул воду из уха прыжком на песку, как в детстве, и шел по Мадрасу, и думал о сказке: как хорошо, когда веришь, склоняясь к родному виску, как в детстве, как в юности, — веришь всему, без опаски… Весь сказочный мир мой внезапно возник, когда я взошел на порог, этот день — уже дата. Я не забуду ни день, и ни час, и ни миг, когда телеграмму вручил мне гонец консулата. «По сообщению агентства „Новости“. Город Москва…» (Площадью Пушкина сразу вселенная стала.) «.. Из Дели… приветствуем дочерью…» — плыли слова. Вот вам и сказка про аистов. Слов не хватало. Сквозь гул мировых новостей, на высокой волне, сквозь все грозовые разряды простора сквозного синеглазая новость сюда долетела ко мне, — спасибо тебе, узнаю тебя, Родина, снова. Спасибо вам, аисты — люди! Несу вам цветы. Дочь, — говорят, что хорошая это примета. Пусть белые аисты радости и доброты мир осеняют широкими крыльями света. Ты слышишь мой вздох облегченья? Скажи-ка ты мне ты повторилась, опять ты в себя претворилась, ты нескончаема снова! Скажи-ка на милость!.. Вот почему я так аистов жду по весне. 1970 133. «Наверно, так писать стихи нельзя…»
Наверно, так писать стихи нельзя — всей грудью надавив на лист бумаги. Ведь строчки возвращаются, разя, трепещут, как обугленные флаги. Скажу себе: спокойно, отойди. Опасно жить. А легче в образ вжиться, иначе наступает боль в груди — тень от стиха на легкое ложится. Нельзя за каждой строчкой — в новый бой. Безумная затея нами движет: чтоб каждую строку прожить собой и самому еще при этом выжить. 1971 |
