Сентябрь 1845 Владельцам альбома Пестрить мне страшно ваш альбом Своими грешными стихами; Как ваша жизнь, он незнаком Иль раззнакомился с страстями. Он чист и бел, как светлый храм Архитектуры древне-строгой. Где служат истинному богу, Там места нет земным богам. И я, отвыкший от моленья, Я — старый нравственности враг — Невольно сам в его стенах Готов в порыве умиленья Пред чистотой упасть во прах. О да, о да! не зачернит Его страниц мой стих мятежный И в храм со мной не забежит Мой демон — ропот неизбежный. Пускай больна душа моя, Пускай она не верит гордо… Но в вас я верю слишком твердо, Но веры вам желаю я. Ноябрь 1845 Два сонета 1 Привет тебе, последний луч денницы, Дитя зари, — привет прощальный мой! Чиста, как свет, легка, как божьи птицы, Ты не сестра душе моей больной. Душа моя в тебе искала жрицы Святых страданий, воли роковой, И в чудных грезах гордостью царицы Твой детский лик сиял передо мной. То был лишь сон… С насмешливой улыбкой Отмечен в книге жизни новый лист Еще одной печальною ошибкой… Но я, дитя, перед тобою чист! Я был жрецом, я был пророком бога, И, жертва сам, страдал я слишком много, 2 О, помяни, когда тебя обманет Доверье снам и призракам крылатым И по устам, невольной грустью сжатым, Змея насмешки злобно виться станет!.. О, пусть тогда душа твоя помянет Того, чьи речи буйством и развратом Тебе звучали, пусть он старшим братом Перед тобой, оправданный, восстанет. О, помяни… Он верит в оправданье, Ему дано в твоем грядущем видеть, И знает он, что ты поймешь страданье, Что будешь ты, как он же, ненавидеть, Хоть небеса к любви тебя создали, — Что вспомнишь ты пророка в час печали. 1 декабря 1845 К Лелии Я верю, мы равны… Неутолимой жаждой Страдаешь ты, как я, о гордый ангел мой! И ропот на небо мятежный помысл каждый, Молитва каждая души твоей больной. Зачем же, полные страданья и неверья В кумиры падшие, в разбитые мечты, Личину глупую пустого лицемерья Один перед другим не сбросим я и ты? К чему служение преданиям попранным И робость перед тем, что нам смешно давно, Когда в грядущем мы живем обетованно, Когда прошедшее отвергли мы давно? Хотела б тщетно ты мольбою и слезами Душе смиренье и веру возвратить… Молитва не дружна с безумными мечтами, Страданьем гордости смиренья не купить.. И если б даже ты нашла б покой обмана, То верь, твоя душа, о ангел мой, Отринет вновь его…И поздно или рано — Но мы пойдем опять страдать рука с рукой. 1845
«Расстались мы — и встретимся ли снова…» Расстались мы — и встретимся ли снова, И где и как мы встретимся опять, То знает бог, а я отвык уж знать, Да и мечтать мне стало нездорово.. Знать и не знать — ужель не все равно? Грядущее — неумолимо строго, Как водится… Расстались мы давно, И, зная то, я знаю слишком много… Поверьте то, что знание беда, — Сбывается. Стареем мы прескоро В наш новый век. Так в ночь, от приговора, Седеет осужденный иногда. 1845 Город («Великолепный град! пускай тебя иной…») Великолепный град! пускай тебя иной Приветствует с надеждой и любовью, Кому не обнажен скелет печальный твой, Чье сердце ты еще не облил кровью И страшным холодом не мог еще обдать, И не сковал уста тяжелой думой, И ранней старости не положил печать На бледный лик, суровый и угрюмый. Пускай мечтает он над светлою рекой Об участи, как та река, широкой, И в ночь прозрачную, любуяся тобой, Дремотою смежить боится око, И длинный столб луны на зыби волн следит, И очи шлет к неведомым палатам, Еще дивясь тебе, закованный в гранит Гигант, больной гиеньем и развратом. Пускай по улицам углаженным твоим Бродя без цели, с вечным изумленьем, Еще на многих он встречающихся с ним Подъемлет взор с немым благоговеньем И видеть думает избранников богов, Светил и глав младого поколенья, Пока лицом к лицу не узрит в них глупцов Или рабов презренных униженья. Пускай, томительным снедаемый огнем Под ризою немой волшебной ночи, Готов поверить он, с притворством не знаком В зовущие увлаженные очи, Готов еще страдать о падшей красоте И звать в ее объятьях наслажденье, Пока во всей его позорной наготе Не узрит от недуга истощенье. Но я — я чужд тебе, великолепный град. Ни тихих слез, ни бешенного смеха Не вырвет у меня ни твой больной разврат, Ни над святыней жалкая потеха. Тебе уже ничем не удивить меня — Ни гордостью дешевого безверья, Ни коловратностью бессмысленного дня, Ни бесполезной маской лицемерья. Увы, столь многое прошло передо мной: До слез, до слез страдание смешное, И не один порыв возвышенно — святой, И не одно великое земное Судьба передо мной по ветру разнесла, И не один погиб избранник века, И не одна душа за деньги пропала Свою святыню — гордость человека. И не один из тех, когда-то полных сил, Искавших жадно лучшего когда-то, Благоразумно бред покинуть рассудил Или погиб добычею разврата; A многие из них на веки отреклись От всех надежд безумных и опасных, Спокойно в чьи-нибудь холопы продались И за людей слывут себе прекрасных. Любуйся ж юноша, на пышный, гордый град, Стремясь к нему с надеждой и любовью Пока еще тебя не истощил разврат Иль гнев твое не обдал сердце кровью, Пока еще тебе в божественных лучах Сияет все великое земное, Пока еще тебя не объял рабский страх Иль истощенье жалкое покоя. |
