(1845) Гете. Божественное Прав будь человек, Милостив и добр: Тем лишь одним Отличаем он От всех существ, Нам известных. Слава неизвестным, Высшим, с нами Сходным существам! Его пример нас Верить им учит. Безразлична Природа-мать. Равно светит солнце На зло и благо, И для злодея Блещут, как для лучшего, Месяц и звезды. Ветр и потоки, Громы и град, Путь совершая, С собой мимоходом Равно уносят То и другое. И счастье так, Скитаясь по миру, Осенит то мальчика Невинность кудрявую, То плешивый Преступленья череп. По вечным, медяным, Великим законам, Все бытия мы Должны невольно Круги свершать. Человек один Может невозможное: Он различает, Судит и рядит, Он лишь в минуте Сообщает вечность. Смеет лишь он Добро наградить И зло покарать Цели́ть и спасать, Всё заблудшее, падшее К пользе сводить. И мы бессмертным Творим поклоненье, Как будто людям, Как в бо́льшем творившим, Что́ в малом лучший Творит или может. Будь же прав, человек, Милостив и добр, Создавай без отдыха Нужное, правое… Будь нам их образом Провидимых нами существ. (Апрель 1845) Гете. Покаяние Боже правый, пред тобой Ныне грешница с мольбой. Мне тоска стесняет грудь, Мне от горя не заснуть. Нет грешней меня, — но ты, Боже, взор не отврати!.. Ах, кипела сильно в нем Молодая кровь огнем! Ах, любил так чисто он, Тайной мукой истомлен. Боже правый, пред тобой Ныне грешница с мольбой. Я ту муку поняла, И безжалостно могла Равнодушно так молчать И на взгляд не отвечать. Нет грешней меня, — но ты, Боже, взор не отврати!.. Ах, его терзала я, И погиб он от меня. Потерялся, бедный, он, Умер он, похоронен. Боже правый, пред тобой Ныне грешница с мольбой. (Апрель 1845)
Гете. Перемена На камнях ручья мне лежать и легко, и отрадно… Объятья бегущей волне простираю я жадно, И страстно мне жаркую грудь лобызает она. Умчит ее прихоть — тотчас набегает другая, Всё так же прохладна, всё так же мне сердце лаская И вечною мерой душа так блаженно полна. К чему же безумно, к чему же печально и тщетно Часы наслажденья, летящие так незаметно, Ты мыслью о милой неверной начнешь отравлять? О, пусть возвратится, коль можно, пора золотая: Целует так сладко, целует так страстно вторая, Как даже и первая вряд ли могла целовать. (Апрель 1845) Гете. Молитва парии Вечный Брама, боже славы, Семя ты всему единый, И лишь ты единый правый… Неужель одни брамины Да богатые с раджами Созданы тобою, боже, Или звери вместе с нами Рук твоих созданье тоже? Правда, мы неблагодарны: Нам худое подобает; Всё, что смертно для свободных, То одно нас размножает. Так судить прилично людям, — Но не в мнение людское, А в тебя мы верить будем: Правых нет перед тобою. И к тебе мое моленье: Приими меня как сына И восстань соединенье В том, что было б нам едино. Для любви твоей нет меры, И тебя не тщетно чту я: В искупленьи баядеры, Вечный Бра́ма, чуда жду я! (1845) Гете. На озере И пищу свежую, и кровь Из вольной жизни пью. Природа-мать! ты вся любовь, Сосу я грудь твою. И мерно челн качает мой То вниз, то вверх волна, И горы, в облаках главой, Встречают бег судна. Что ты поникло, око? Ты ли снова, сон далекий? Славный сон, ты лишний здесь… Здесь любовь, и жизнь здесь есть… На волнах сверкают Тысячи звездочек вдруг, Облака впивают Даль немую вокруг. Утренний ветр обвевает Дремлющий тихо залив. Озера зыбь отражает Много зреющих слив. (1850) Гете. Лесной царь Кто мчится так поздно под вихрем ночным? Это — отец с малюткой своим. Мальчика он рукой охватил, Крепко прижал, тепло приютил! «Что всё личиком жмешься, малютка, ко мне?» — «Видишь, тятя, лесного царя в стороне? Лесного царя в венке с бородой?» — «Дитятко, это туман седой». «Ко мне, мой малютка, со мною пойдем, Мы славные игры с тобой заведем… Много пестрых цветов в моем царстве растет, Много платьев златых моя мать бережет». — «Тятя, тятя… слышишь — манит, Слышишь, что тихо мне он сулит?» — «Полно же, полно — что ты, сынок? В темных листах шелестит ветерок». «Ну же, малютка, не плачь, не сердись. Мои дочки тебя, чай, давно заждались. Мои дочки теперь хороводы ведут; Закачают, запляшут тебя, запоют…» — «Тятя, тятя, за гущей ветвей Видишь лесного царя дочерей?» — «Дитятко, дитятко… вижу я сам, Старые ивы за лесом вон там». «Ты мне люб… не расстанусь с твоей красотой; Хочешь не хочешь, а будешь ты мой…» — «Родимый, родимый… меня он схватил… Царь лесной меня больно за шею сдавил…» Страшно отцу. Он мчится быстрей. Стонет ребенок, И всё тяжелей… Доскакал кое-как до дворца своего… Дитя ж был мертв на руках у него. |
