12 Он умереть не может… Вечность, вечность Бесплодных мук, бессмысленных страстей Сознание и жажды бесконечность!.. И муки любит старый враг людей… И любит он ту гордую беспечность Неисправимых Адамовых детей, С которою они, вполне как дети, Кидаются в расставленные сети… 13 14 Но что до ней, что до него?.. С зарею Слилась заря… и влагою облит Прозрачною, туманной, водяною — Петрополь весь усталый мирно спит; Спят здания, спят флаги над Невою; Спит, как всегда, и вековой гранит; Спит ночь сама… но спит она над нами Сном ясновидящей с открытыми очами. 15 Болезненно-прозрачные черты Ее лица в насильственном покое. То жизнь иль смерть? Тяжелые мечты Над ней витают…Бытие иное В фосфо́ре глаз сияет… Страшной красоты Полна больная… Так и над Невою Ночь севера заснула чутким сном… Беда, кто в эту ночь с бессонницей знаком! 16 Беда тебе, дитя мое больное!.. Зачем опять сидишь ты у окна И этой ночи влажное, сырое Дыхание впиваешь?..Ты больна, Дитя мое… засни, господь с тобою… Твой мир заснул… и ты не спишь одна… Твой мир… и что тебе за дело до иного? Твой мир — Коломна, к празднику обнова, 17 Известный круг, (балки), порою офицер Затянутый, самодовольно-ловкой… Мечтай о нем… об этом, например, С усами черными… займись обновкой… Вот твой удел; цвет глаз твоих так сер, Как небо Петербурга… Но головкой Качаешь ты, упрямица, молчишь, С досадой детской ножкой в пол стучишь. 18 Чего ж тебе?.. Ты точно хороша — Утешься… Эти серенькие глазки Темны, облиты влагой… в них душа И жажда жизни светится. Но сказки Пока тебе любовь и жизнь… Дыша Прерывисто, желанья, грезы, ласки Передаешь подушке ты одной… Ты часто резвишься, котенок бедный мой! 19 Гони же прочь бессоницу, молю я: Тебе вредна болезненная ночь, Твои уста так жаждут поцелуя, И грудь твоя колышется точь-в-точь, Как сладострастная Нева…Тоскуя, Ведь ты сама тоски не хочешь превозмочь. Засни, засни… и так уж засверкали Твои глаза холодным блеском стали. 20 Погибнешь ты… меж ночью и тобой Родство необъяснимое заметно… Забудь о нем… Удел прекрасен твой, Со временем и он блеснет тебе приветно В лице супруга с Анной, даже со звездой, — Чего тебе… Но тщетно, тщетно, тщетно! Погибла ты… и чей-то голос над тобой Звучит архангела судебною трубой. 21
Не слышишь ты, но вся природа внемлет Ему в забвении, как первая жена, И чутким сном под этот голос дремлет. Таинственного трепета полна, Тоска ее глубокая объемлет… Князь области воздушной, сатана, В сей час терзается тоскою бесконечной И говорит с своей ирониею вечной (1) «Мелеет он, Адамов род, И чем быстрей бежит вперед, Тем распложается сильней, И с каждым шагом человек Дробится мельче на людей. Я жду давно — который век! — Разбить запор тюрьмы моей, Пробиться всюду и во всем Всепожирающим огнем, Проклятием, объявшим всех… …… … … …» (2) Был век великий, славный век, Когда меня лицом к лицу Почти увидел человек; Мои страдания к концу, Казалось близились… Во всем Я разливаться начинал, И вместе с чернью с торжеством Дубов верхушки обрезал. Мне надоело в них сиять Лучами славы и борьбы, Хоть было жалко обрезать Те величавые дубы… Я в них страдал, я в них любил, И, как они же, полон был Презренья к мелочи людской И враждования с землей… Мне стало жаль… мне гнусен стал Пигмеев кровожадный пир… Я с чернью пьянствовать устал И заливать бес цели мир Старинной кровью… Я узнал, Что вечный рок сильней меня, Что есть один еще оплот, Что он созданье бережет От разрушителя огня. (3) (4) Но близок час… огонь пробьет Последний, слабый свой оплот, И, между тем, меня печаль Терзает, и тебя мне жаль… Мне страшно грустен образ твой; Тебя я с бешеной хулой Влеку к паденью… чистота Твоя исчезла, и бежит С твоих ланит хранитель — стыд; Не облит влагой тихий взор — Холодным блеском светит он; Вошла ты также с небом в спор; Из груди также рвется стон Проклятий гордых на судьбу. Как я, отвергла ты закон, Как я, забыла ты мольбу, И скоро для обоих нас Пробьет покоя вечный час… |
