«В самый грустный и радостный праздник в году…» В самый грустный и радостный праздник в году — В День Победы — я к старому другу иду. Дряхлый лифт на четвертый вползает с трудом. Тишиною всегда привечал этот дом, Но сегодня на всех четырех этажах Здесь от яростной пляски паркеты дрожат. Смех похож здесь на слезы, а слезы на смех. Здесь сегодня не выпить с соседями — грех. Открывает мне женщина — под пятьдесят. Две медальки на праздничной кофте висят, Те трагичные, горькие — «За оборону»… Улыбаясь, косы поправляет корону. Я смотрю на нее: до сих пор хороша! Знать, стареть не дает молодая душа. Те медальки — не слишком большие награды, Не прикованы к ним восхищенные взгляды. В делегациях нету ее за границей. Лишь, как прежде, ее величают «сестрицей» Те, которых она волокла на горбу, Проклиная судьбу, сквозь пожар и пальбу. — Сколько было спасенных тобою в бою? — Кто считал их тогда на переднем краю?.. Молча пьем за друзей, не пришедших назад. Две, натертые мелом, медали горят, Две медали на память о черных годах И об отданных с кровью родных городах… «Над ними ветра и рыдают, и пляшут…» Над ними ветра и рыдают, и пляшут, Бормочут дожди в темноте. Спят наши любимые, мальчики наши, А нас обнимают не те… Одни — помоложе, другие — постарше Вот только ровесников нет. Спят наши ровесники, воины наши — Им все по семнадцати лет… ОСТАНЬСЯ В ЮНОСТИ, СОЛДАТ! (Диптих) I. ЧТОБ ВСТАТЬ Себе дал команду «Вперед!» Израненный мальчик в шинели. Глаза, голубые, как лед, Расширились и потемнели. Себе дал команду «Вперед!», На танки пошел с автоматом… Сейчас он, сейчас упадет, Чтоб встать Неизвестным Солдатом. 2. ЛЮБИМОЙ Хоть гордиться могу я судьбою, Хоть погиб в справедливом бою, Все же, так виноват пред тобою Я за женскую долю твою! Как я верил, что встречу победу, Как шагал я к тебе по войне!.. Горько жить нашим девушкам бедным С одиночеством наедине… «СМИРНАЯ» (Поэма) В июне 1944-го была принята последняя радиограмма Смирной — радистки Кима: «Следуем программе…» Под именем Кима в немецком тылу работал советский разведчик Кузьма Гнедаш, под именем Смирной — Клара Давидюк, москвичка с Ново-Басманной улицы.
ПРОЛОГ Я в году родилась том самом, Что и Клара. Сто лет назад Нас возили на санках мамы В скромный Бауманский сад. От вокзалов тянуло чадом, Вдаль гудок паровозный звал. Мы и жили почти что рядом, Разделял нас один квартал. В том московском районе старом Каждый домик мне был знаком. На Басманную часто, Клара, Я ходила за молоком. Ты напротив жила молочной, Мы встречались не раз, не пять. Если б знала я! Если б!.. Впрочем, Что тогда я могла бы знать?.. НАЧАЛО Застенчивость. Тургеневские косы. Влюбленность в книги, звезды, тишину. Но отрочество поездом с откоса Вдруг покатилось с грохотом в войну. Напрасно дочек умоляют дома, Уже не властен материнский взгляд — У райвоенкоматов и райкомов Тургеневские девушки стоят. Какие удивительные лица Военкоматы видели тогда! Текла красавиц юных череда — Казалось, выпал жребий им родиться В пуховиках «дворянского гнезда». Казалось, благородство им столетья Вложили в поступь, в жесты, в легкий стан. Где взяли эту стать рабочих дети, И крепостных праправнучки крестьян?.. Все шли и шли они — из средней школы, С филфаков, из МЭИ и из МАИ — Цвет юности, элита комсомола, Тургеневские девушки мои! И там тебя я видела, наверно, Да вот запомнить было ни к чему. Крутился времени жестокий жернов, Шла школьница к бессмертью своему. На нежных скулах отсветы пожара, Одно желанье — Поскорее в бой!.. Вошла к секретарю райкома Клара И принесла шестнадцать лет с собой. И секретарь глядит, скрывая жалость: «Ребенок. И веснушки на носу…» Москва. Райком. Так это начиналось. А в партизанском кончилось лесу… КОНЕЦ Предсказывая близкую победу, Уже салюты над Москвой гремят, А здесь идут каратели по следу, Вот-вот в ловушку попадет отряд. Такое было много раз и ране — Не первый день в лесу товарищ Ким. Но он сейчас шальною пулей ранен, Ему не встать с ранением таким. «Всем уходить!»— приказ исполнят Кима, И только ты не выполнишь приказ, И будешь в первый раз неумолима, И будешь ты такой в последний раз… Ким все поймет, но, зажимая рану, Еще попросит: «Клара, уходи!» Сжав зубы, девушка с пустым наганом, Бледнея, припадет к его груди. Потом, уже нездешними глазами Взглянув в его нездешнее лицо, Пошлет в эфир: «Мы следуем программе» — И у гранаты выдернет кольцо… |
