«Ахматова сказала раз…» Ахматова сказала раз: «Мир больше не чудесен!». Уже теперь никто из нас Не станет слушать песен. И день настал, и пробил час, И мир покрыла плесень. И Гиппиус в статье своей С тоской твердит в газете, Что все поэты наших дней — Сплошь — бездарь или дети; Что больше нет больших людей, Нет красоты на свете… Скребутся мыши. Ночь молчит, Плывет в тоске бессвязной. Несмелый огонёк свечи В углу дрожит неясно… О, злое сердце, не стучи: Жизнь больше не прекрасна! 27 — II — 1925 РОЖДЕСТВО Я помню, Как в ночь летели звёздные огни, Как в ночь летели сдавленные стоны, И путали оснеженные дни Тревожные сцепления вагонов. Как страшен был заплеванный вокзал, И целый день визжали паровозы, И взрослый страх беспомощно качал Мои ещё младенческие грёзы Под шум колёс… Я помню, Как отражались яркие огни В зеркальной глади тёмного канала; Как в душных трюмах увядали дни, И как луна кровавая вставала За тёмным силуэтом корабля; Как становились вечностью минуты, А в них одно желание: «Земля!» Последнее — от бака и до юта. Земля… Но чья?.. Я помню, Как билось пламя восковых свечей У алтаря в холодном каземате; И кровь в висках стучала горячей В тот страшный год позора и проклятья; Как дикий ветер в плаче изнемог, И на дворе рыдали звуки горна, И расплывались линии дорог В холодной мгле, бесформенной и чёрной. И падал дождь… 24 — XII — 1925 Из сборника «Стихи о себе» (Париж, 1931) «По садам пестреют георгины…» По садам пестреют георгины — Яркие осенние цветы. С невесёлым именем Ирины Все светлей и радостнее ты. Оттого ли так светло без меры, Оттого ль так знойны эти дни!.. Эту лёгкость, эту боль и веру, Господи, спаси и сохрани. 19 — VIII — 1926 Из сборника «Стихи о себе» (Париж, 1931) «Клубится дым у печки круглой…» Терпи, покуда терпится Пословица Клубится дым у печки круглой, Кипит на керосинке чай, Смотрю на всё глазами куклы — Ты этих глаз не замечай! Всё так же ветер в парке стонет, Всё та же ночь со всех сторон. А на стене, на красном фоне — Верблюд, и бедуин, и слон. Ведь всё равно, какой печалью Душа прибита глубоко. Я чашки приготовлю к чаю, Достану хлеб и молоко. И мельком в зеркале увижу, Как платье синее мелькнёт, Как взгляд рассеян и принижен. И нервно перекошен рот. 18 — XII — 1925 Из сборника «Стихи о себе» (Париж, 1931) В Россию Я туда не скоро возвращусь. Ты скажи: что эти годы значат? Изменилась ли шальная Русь Или прежнею кликушей плачет? Так же ли подсолнухи лущит, В хороводах пестрой юбкой пляшет, Вековыми соснами шумит, Ветряными мельницами машет? Край, который мыслью не объять; Край, который мне и вспомнить нечем… Там меня рождала в стонах мать, Там у гроба мне поставят свечи. 27 — I — 1926 «Переплески южных морей…» Переплески южных морей, Перепевы северных вьюг — Всё смешалось в душе моей И слилось в безысходный круг. На снегу широких долин У меня мимозы цветут. А моя голубая полынь Одинакова там и тут. Я не помню, в каком краю Так зловеще-красив закат. Я не знаю, что больше люблю — Треск лягушек или цикад. Я не помню, когда и где Голубела гора вдали, И зачем на тихой воде Золотые кувшинки цвели. И остались в душе моей Недопетой песней без слов Перезвоны далёких церквей, Пересветы арабских костров. 19 — I — 1926 «Облокотясь на подоконник…» Облокотясь на подоконник, Сквозь сине-дымчатый туман Смотрю, как идолопоклонник, На вьющийся аэроплан. И вслед стальной бесстрашной птице Покорно тянется рука. И хочется в слезах молиться Ей, канувшей за облака. А в безвоздушном океане, В такой же предвечерний час В большие трубы марсиане Спокойно наблюдают нас. И видят светлые планеты И недоступные миры Случайной, выдуманной кем-то, Нечеловеческой игры. И вот, седым векам на смену Из голубых далёких стран Веселый Линдберг с Чемберленом Перелетели океан. И уж, быть может, страшно близок Блаженный и прекрасный час, Когда раздастся дерзкий вызов Кому-то, бросившему нас; Когда могучей силой чисел Под громким лозунгом: «Вперед», Желанья дерзкие превысив, Земля ускорит свой полет; И, как тяжелый, темный слиток, Чертя условную черту, Сорвётся со своей орбиты В бесформенную пустоту [12]. 10 — VI — 1927 вернуться Под стихами была приписка автора: «Земля кончит жизнь самоубийством». |
