ВЕСНА ЗИМОЙ Из-под снега тропу расчистя, Я читаю заклятье свое… Напечатаны тесно листья На коротком весеннем платье. Только ветер звенит на крыше, Только мало в лесу загадок, Прошлогодней травою вышит Лабиринт невысоких грядок. И я песнею рву затоны, Уходя от немой калитки, Словно папоротника бутоны, Воскресают везде улитки. Только песнею, не печалью, На земле рассылало вести, И разорванною вуалью Комары летают на месте. И когда уже вместо снега Разливаются синью травы, На мосту дребезжит телега И стоят на воде купавы. О, весенних цветов заклятье, Позабытые снег и муки! Расцветают цветы на платье, И уже загорают руки. Только песней моей ведома, Застывая и плача сзади, Ты, весна, засмеешься дома И покорно уйдешь в тетради… 8.5.1930 В ДОЖДЬ ЗА ГОРОДОМ Весенний дождь, ты о мечте поешь. У речки стала розовее глина. На тополях серебряная дрожь, В орешнике увяла паутина. Мы уезжаем и лучей не ждем И в поезде увидим через окна, Как гладь пруда исколота дождем, Как на поля спускаются волокна. А каблуки высокие в песке, И локоны повисли виновато, Но на мосту — на маленькой доске, Все улыбнулись перед аппаратом… Мы не видали ни шмелей, ни птиц — Дождливый день, холодный, невеселый, Дробился в отраженьи острый шпиц Стоящего вблизи костела. Мы маков искали у межи И бледных незабудок по болоту. Веселый дождь, ты крылья развяжи И помоги смешному перелету… На каждой ветке радужная нить, А на душе беспомощно и больно — Мы городское счастье пропустить Боимся и торопимся невольно… Но если там мы тоже не найдем Того, что здесь беспомощно искали, Опять за этим полем и дождем Я возвращусь без грима и вуали. 28.5.1930 В ЛЕСУ Сосновой радостью и мощью Еще весенний воздух нищ… Дорога в лес ушла на ощупь, Не задевая корневищ. Но, вытянув вперед ладони, Опять иду на произвол, И снова нежно пальцы тронет Уже чуть-чуть нагретый ствол. Как в прошлый год — я за подачкой, За новой рифмой, за живой, Смотреть, как мертвых листьев пачки Опять пришпорены травой. Тут не видна уже дорога, И я брожу, брожу с утра, Чтоб серых бабочек потрогать, Таких же серых, как кора. А возвратившись, без усилья, Без горечи и без забот К бумаге приколоть не крылья, А только первый их полет… 1930 «В этом мире, где много печали…»
В этом мире, где много печали, Где тоска, как крыло за плечом, Мы с тобою молчали, молчали И не смели спросить ни о чем… Мы ни с кем не делили тревоги, Мы дрожащих не подняли век. Как распятье, чернели дороги, Разводящие счастье навек. Только раз от безвыходной муки, Как голодную легкую плеть, Прямо к небу я подняла руки, Чтоб над злыми годами взлететь. И сквозь дымный и розовый вечер Облака пролегали мостом, Чтоб безвольные нежные плечи Я опять осенила крестом. Чтоб сквозь сон примелькавшихся будней, Где расставила вехи тоска, Ты бы верил все безрассудней, Что желанная встреча близка. 1930 НЕРУКОТВОРНАЯ Я нынче память о тебе затрону — Твой темный лик, издревле близкий нам. Твою сестру — Сикстинскую Мадонну Не носят, как тебя, по деревням. По галереям ищут в каталоге Условный номер безмятежных глаз, А ты сама проселочной дорогой В степной глуши разыскивала нас. Скорбящая над праздничной толпою, Доступная кликушам и слепцам, Ты проплыла когда-то надо мною По полотняным вышитым концам. Кричали дети, причитали бабы, В ландо вздыхали тюль и чесуча, И ты коснулась благостно и слабо Беспомощного детского плеча. И мальвы в косах распускались пышно, Подсолнечники пели и цвели, А ты летела черной и неслышной По розовому цветнику земли. И где музейной красоте бороться С нездешней благостью и унимать тоску, С нерукотворной ночью из колодца Явившейся больному мужику… 1930 «Весна у нас на витрине…» Весна у нас на витрине, Подстрижена и чиста, — Модное платье сине, И красят оба моста. И дымные фабрик сети Поймали солнечный шар, И хоть не смуглеют дети, Но плавится тротуар. А небо висит на рее — Поломанное крыло… Тепло, как в оранжерее, Беспомощно и тепло. Ползет с потайных задворок Смешная моя тоска, Как стружки яблочных корок, Над городом облака. Поставив мольберт-треножник, В толпу внеся табурет, Их краски найдет художник, И воспоет поэт. Но по домам чердачным, С наброском с глазу на глаз, Найдет он, что неудачно, В сотый, наверно, раз. Будет мертветь в полете Каждый весенний тон, К небу в плавном полете Взвился вокруг бетон. И если я снова плачу, И больше надежды нет, Значит, опять на дачу Пора покупать билет. |
