В этом городе ночи пустуют,
Звезды в млечных очередях.
Четверть века тебя четвертуют
В старой части на площадях.
В час тумана ступеньки крепчают,
В полночь стройно растянут помост.
И во сне тебя люди встречают
Ворохами проклятий и звезд…
В час тумана в серой повозке,
Так привычно прищурясь в упор,
Ты качаешься бледный и плоский
И свой голос кладешь под топор.
После пытки нет плоти на плахе —
Ощущаемо плещет душа,
И восходит в огромном размахе,
Каждый купол крылом вороша.
Мертвый прах отряхая с надкрылий
И нетленно тела затеплив,
Ты кидаешь в оковы Бастилий
Перелетного гостя призыв:
Будь казнима со мною за ересь —
В горле олово, как облака,
Проходя через коврик и через
Подоконник, дрожащий слегка,
Сквозь ворота чугунные дома,
Через чащу, что леса густей, —
В голубую расщелину трюма
Стольких песен и стольких вещей.
…И уходит, и снова снотворно,
По кругам пробираясь впотьмах,
Только стрелки отметят повторный
На секунды отмеренный страх.
1932. «Скит».I.1933
