Кстати, о парне. Позавчера, когда они сидели на ее потертом диване и смотрели диск, взятый в прокате, он внезапно сделал ей предложение.
Причем романтикой там и не пахло. Хотя романтика и Том вообще были в разных геометрических плоскостях, но не до такой же степени!
Как раз в тот момент, когда герой на экране с наслаждением расстреливал всех подряд, он завел разговор о том, что его арендодатель повысил квартплату. Том предложил съехаться, чтобы разделить выплаты пополам.
– Ну, заодно и оформим наши отношения официально, – как само собой разумеющееся продолжил он, зачерпывая рукой поп-корн из ведерка. – Уже давно пора сходить в мэрию, ведь не первый год знакомы.
Эмма не разделяла его мнения на тот счет, что «уже давно пора в мэрию», но тактично промолчала, ошарашенная прозаичностью его предложения. Разумеется, она не ожидала от Тома особых безумств, когда на тротуаре розами выкладывают слова «Выходи за меня!» И, тем не менее, в глубине души она четко понимала, что нуждалась в чем-то большем, чем в сказанных мимоходом словах, которые тут же заглушил телевизор и хруст воздушной кукурузы. И почему она не порвала с Томом сразу после того, как они закончили колледж? Загадка. Докатились...
Девушка еще раз с сожалением взглянула на яркую обложку книги, где героиня широко улыбалась, глядя в направленное на нее дуло пистолета. Ей казалось, что вот сейчас эта самая пепельная блондинка в черных очках смеется над ней, Эммой Свон, девушкой с волосами мышиного цвета и скучной работой.
Разозлившись непонятно на что, Эмма перевернула книжку и отправилась спать с твердым намерением изменить свою жизнь.
Изменения начались внезапно, правда, они были далеко не в лучшую сторону. Впервые за полтора года работы она нагрубила клиентке.
К ним в бюро пришла на редкость неприятная дама. Сперва она начала громко возмущаться тем фактом, что у них подают лишь черный чай, но нет ее любимого сорта из лепестков белой орхидеи, а вот у их конкурентов через улицу такой есть. Далее женщина прошлась по всему, что видела: какие неудобные у них стулья, режущий глаз интерьер и, конечно же, совершенно некомпетентные работники. Причем последнее относилось именно к Эмме, так как потенциальная клиентка уселась за ее стол. Девушка скрипела зубами, но продолжала предлагать различные туры, специально выбирая подороже, чтобы хоть комиссионными компенсировать ее грубость. Но даме то не нравился отель, то его расположение, то не устраивал рейс с пересадкой, то терзали сомнения по поводу погоды, то необходимость делать прививки, то настораживало количество пляжей, чуждая кухня, удаленность от Евросоюза, боевые действия на континенте в целом, нехватка риса в Китае... Когда дама отказалась от очередного предложения, сославшись на нестабильную экономическую ситуацию в данной стране, Эмма не выдержала:
– Мадам, Вы вообще собираетесь брать путевку или пришли просто так? Если собираетесь, то сообщите ваши конкретные требования.
После этих слов несостоявшаяся клиентка сердито подскочила и потребовала босса «этой грубиянки». Босс, не испытывая особого восторга от предстоящего общения с задиристой дамочкой, все же выслушал ее и пообещал, что сотруднице будет объявлен выговор, а за причиненные неудобства расщедрился на дисконтную карту.
Так как на Эмму жаловались впервые, директор (передержанный в солярии тип с замашками торговца) ограничился устным замечанием и удержанием зарплаты за отработанный день.
Очевидно, что домой девушка возвращалась не в лучшем расположении духа. Днем шел мокрый снег, и кое-где его еще не успели убрать. Она тяжело переступала ногами, скользя усталым равнодушным взглядом по таким же лицам в толпе. Витрины напротив светились приятными рождественскими надписями. Хотелось зайти, побродить между нарядными стендами, потолкаться у вещей со скидками и почувствовать себя частью грядущего торжества. Поддавшись порыву, она глазела на рождественские елки всех цветов радуги, которые подмигивали огоньками гирлянд сквозь стеклянные стены.
Тут Эмма резко остановилась и застыла: ее взгляд был прикован к туфлям, стоящим под вывеской: «Скидка – пятьдесят процентов!».
Она смотрела на них и понимала, что непременно должна их купить. Свет неоновых лампочек мерцал на гладкой коже туфель, отчего ей вспомнился любимый диснеевский мультик о Золушке. Она почти прижалась носом к стеклу, глядя на эти «Феррари» в мире обуви.
Уже входя в магазин и подзывая продавца, Эмма понимала, что даже со скидкой не сможет позволить себе эту покупку. Но как только принесли заветную коробку, она вцепилась в нее мертвой хваткой и пошла к кассе, наплевав на все. Девушка отметила, что улыбчивый продавец, упаковывающий ее приобретение, прекрасно понимает, что она в своем скучном костюме, с волосами мышиного цвета, никогда не носила таких туфель. В них органично смотрелась бы уверенная в себе бизнес-леди, которую никто не посмел бы отчитать без причины, и уж тем более – не решил бы без нее вопрос женитьбы
От этого ей еще сильнее захотелось заполучить эти туфли, пусть даже придется экономить весь следующий месяц.
Зато когда в пятницу, по традиции, она с лучшей подругой Анжелой отправилась в клуб, туфли позволили ей чувствовать себя буквально «на высоте».
Бодрый цокот каблучков придавал ей уверенности в себе и одновременно снимал какой-то ограничитель. Наверное, так себя чувствовала Золушка на балу. Не просто чувствовала, а знала, что ни один среднестатистический принц не устоит перед хрустальными башмачками. Не мудрено, что несколько часов и пять «Маргарит» спустя, она очутилась в постели с почти незнакомым мужчиной.
Судя по всему, он был полной противоположностью спокойного и уравновешенного Тома. Майкл, так его звали, производил впечатление человека, который живет легко и вкусно. Такой уж точно не стал бы переезжать к девушке только из-за арендной платы. И вместо того, чтобы ездить на безвредном для экологии велосипеде, со страшной скоростью гонял на своей спортивной машине. Пока они ехали к ней домой, Эмма даже повизгивала на переднем сидении от восторга, боясь лишний раз посмотреть на своего спутника, стараясь не отрывать взгляда от фигурки «Черного плаща» из мультика под зеркалом заднего вида.
Каждый красный светофор был поводом для объятий и прикосновений. Эмма ждала чего-то всю дорогу. То прикусывала губы от детского разочарования, что они успели проскочить на зеленый, то задыхалась от подскочившего в груди сердца, когда приходило понимание, что сейчас огонек сменится расплывающимся в ночном свете алым ореолом. Она пригласила его на кофе. Он снял пиджак, как только переступил порог ее гостиной, отлично понимая, что пить кофе в пиджаке не совсем удобно. Точнее, совсем неудобно. Он был... невозможным.
Даже когда они с Томом только начинали встречаться, ей не было так хорошо и так комфортно. Все происходило настолько естественно и правильно, как редко бывает у двух совершенно чужих друг другу людей. Они катались по простыням, он щекотал ее щетиной, а она смеялась ему куда-то в шею...
Ее личный Санта- Клаус, которого ждешь так долго, что уже не надеешься на его существование. И даже если его сани упадут под твоим балконом, ты пройдешь мимо, так как уже давно перестала верить в чудеса и прекрасных принцев, пусть даже толстых и в красных шубах. Не остановишься погладить оленей по шелковистой шерстке между рогов, потому что просто не увидишь их в своей повседневной сутолоке, втаптывающей в смесь снега и соли прекрасное. Но сейчас ей было именно так... прекрасно.
Он ушел ночью, когда кровь еще бурлила в венах, гормоны брали верх над разумом, и они могли страстно целоваться у двери, шепча приятные слова на прощанье. Обжигая друг друга горячим дыханием, договаривались о новой встрече и отлично понимали, что таковая не состоится. Было бы глупо дожидаться утра и чувства неловкости, приходящего вместе с ним, многозначительных пауз и неискреннего быстрого «созвонимся». Так было честнее и правильнее. Не как в сказке, но как в жизни. Ее жизни.
