Генрих. Ну, здравствуй, принц! С прибытием в этот мир! Он был несовершенен до тебя, он был бессмысленен… Но вот ты появился, и началась гармония в природе… Как ты красив! Какой орлиный нос! Какие щечки! Глазки? Ну-ка, их открой! (Всем.) Открыл! А говорят, грудной ребенок не может понимать значенье слов! Мой понимает! Лоб мыслителя – вместилище грядущей мудрости! А ручки? (Начинает разворачивать одеяние младенца. Все затаили дыхание.) Вот сколько силы! Не выпустят бразды правления… Где ножки? Вот они! Какое чудо! Пришпорят и коня, и в танцах закружат! А какова у нас мужская доблесть?! (Разворачивает последнюю пеленку, приходит в неописуемый восторг.) О, господи! Какой безмерный дар! Ну, дамы, – вам погибель! (Смеется, целует ребенка.) Не знаю, станет ли он лучшим королем, но лучшим из любовников – бесспорно!
Норфолк (отпадая, бормочет). Кто «он»? Нет… Что-то скверно… Ничего не понимаю. Кровь так ударила в виски, что хоть кричи, хоть… уходи в забвенье…
Медленно входит Анна. Увидев ее, Генрих бросается к ней, встает перед ней на колено.
Генрих. Любимая моя! Благодарю! За всю династию! За подданных и слуг, среди которых я – вернейший твой слуга. (Целует ей руку.) Сын прекрасен! Он – совершенство! Горжусь, что капля короля, благодаря тебе, явилась миру этим чудом!..
Анна. А я благодарю вас, мой король! За честь, оказанную мне любовью вашей…
Смитон (Анне). Ваше величество, позвольте нам от имени всех тех, кто предан вам душой и телом…
Норрис (подхватывая)…поздравить с появлением… звезды… надежды Англии… (Вручает цветы.)
Анна. Спасибо всем! Я знаю, собрались здесь люди, ближе нет которых, чтобы разделить наш праздник. Как жаль, что не могу я с вами пировать! Все силы отдала рождению ребенка… Прошу простить! И нас оставить… втроем!
Все с поклонами удаляются. Анна гладит волосы Генриха, целует его.
Ты бледен! Ты устал! Мой милый Генрих! Недаром говорят, мужья при родах теряют силы больше жен своих.
Генрих. Пожалуй, так… Но силу восстановил вином.
Анна. Вижу.
Генрих. Я пьян и счастлив! И вознагражден за ожидание наследника.
Анна. Мы назовем ее Елизаветой.
Генрих. Кого мы назовем Елизаветой? Генриха?! (Смеется.)
Анна (ласково). Ты, как всегда, любимый, остроумен… Не пытайся убедить меня, что пьян настолько, что потерял способность различать…
Генрих. Недавно я стоял здесь на коленях. Помнишь? Ты прижимала голову мою и говорила: «Слушай! Девятый Генрих Генриха Восьмого зовет из живота…» Я и поверил. Я вообще доверчив… Как мой народ. Он верит в короля…
Анна. Поверит в королеву. Елизавету Первую.
Генрих. Это – невозможно! Страна нуждается в руке мужчины!
Анна. Что ж, через год, даст Бог, появится и мальчик.
Генрих. Я не имею права больше ждать! В стране волнения и беспорядок! Графство Йорк, Уэлс грозят мне отделением… Пролито немало крови! Наследный принц – он всех объединит и успокоит благостной надеждой! Я не хочу тебя ни в чем винить…
Анна. Меня винить? Я под тобой послушно себя вела… И кто здесь повар, что блюдо приготавливает по заказу?! Вини себя! Ты столько с бабами проводишь время, что, может быть, тебе и не дано зачать мальчишку?
Генрих. А это – ложь! Твоя сестра… Она не подвела. И мальчику сейчас чуть меньше года… Похож он на меня, ты – на сестру похожа… Лишь колыбели поменяй – никто и не заметит…
Анна (в ужасе оттолкнула его). Ты пьян! И бред несешь!
Генрих (встав с колен, решительно). Я – трезв! Я дал зарок, и повода нарушить его не представилось. Я трезво все продумал!
Анна. Этого не будет!
Генрих. Послушай, Нэн, я четко выполнял все прихоти твои. Сказала: буду королевой! Стала! Сказала: церковь поменяй! Сменил! Сменил друзей, привычки и костюм… Хожу, вот, как петух, во всем французском! А ты не хочешь жертвовать ничем?! Легко царить в салонах. Но в политике – иные правила! Быть королевой – значит жить во имя высших целей. И если нет наследника, его находят где-то у родни… Подобные подмены не раз случались в других династиях… С Мэри мы договоримся… С Елизаветой тоже…
Анна. С какой Елизаветой?
Генрих. С матерью твоей…
Анна (указав на колыбель). А с ней? Ее куда? Запрячешь в монастырь? Или задушит Кромвель?! Наверное, он придумал эту адскую игру, где можно передернуть карту?!
Генрих. Ты сама мне выбрала его в наставники! Все ты!.. Ты сделала меня марионеткой и дергаешь за нитки. Но теперь мы поменяемся местами!
Анна. Этого не будет!
Генрих (печально). Как знаешь… Но тогда я вынужден… просить у нашей церкви… разрешенья расторгнуть брак с тобой. И, как главный пастырь этой церкви, свое прошенье своею подписью скреплю! Ты, Анна, – в западне, которую сама подстроила!
Анна. Ты женишься на Мэри?
Генрих. Все может быть… Еще не знаю.
Анна. Придется спать с ней. Во имя высших целей… Придется проводить с ней дни и ночи. Смертная тоска! Ты сам мне говорил об этом!
Генрих. Я много лишнего тебе наговорил… Теперь жалею.
Анна. О многом и умалчивал… Но я все понимала. Поэтому позволю дать совет: уж лучше-ка женись на фрейлине Джейн Сеймур. Она в постели хороша. И легкомысленна, и совести ни капли… Вполне могла бы составить неплохую партию…
Генрих. Я рад, что ты подругу ценишь. Кстати, где она? Мне сообщили, что ее ты из дворца куда-то отослала?
Анна. Она – в надежном месте.
Генрих. Вели ее вернуть! Нехорошо! Род Сеймуров влиятелен и значим в парламентских делах! И с Вулси он в родстве. А Вулси служит мне опорой в церковных дрязгах… Черт возьми! Хочешь меня со всеми перессорить? Вернуть немедленно!
Анна. Не раньше, чем признаешь дочь…
Генрих (зло). Ты ставишь мне условия?
Анна. А что же остается жене, которую муж просит вернуть любовницу?! Мой неуемный! Я соберу тебе гарем под нашим кровом. Беснуйся, ублажая свою плоть… Но прежде – объяви о дочери народу! Ты говоришь, стране мужчина нужен?.. Какой? Восьмой? Девятый? Двадцать пятый? Довольно Англия терпела вас, самцов! Тупых и злобных, пьяных и неверных. Давно пора освободить вам трон для женщины… Елизавета будет первой!
Генрих. Никогда! Она похожа на тебя, ее уже за это ненавижу! (Бросился к колыбели, стал в гневе трясти ее.) Мерзавка! Дня еще не прожила, а сколько неприятностей успела доставить… И вот! Еще смеется! Сучка! (Вглядывается в лицо девочки, неожиданно сам улыбается.) Она и впрямь смеется… Как это может быть?! А ну-ка прекрати! (Трясет колыбель.) Над королем смеется! Точно – в мать! И зуб во рту? Уже во всеоружии? Ну, на, кусай! Не причиняя боль, ты радости доставить не умеешь! Красавица моя! (Осыпает ребенка поцелуями.) Эй, Кромвель!
Кромвель быстро появляется с блокнотом и пером.
Пишите! «Обожаемый народ! Его величество король Генрих Восьмой вам счастлив объявить, что королева Анна, сегодня разрешась от бремени, нас наградила дочерью… Елизаветой. Знаменуя радостную весть, король повелевает всем гражданам сегодня истребовать вина в любом трактире за счет казны! (Схватил бокал, жадно выпил.) И каждый подданный пусть будет пьян и счастлив! (Неожиданно начинает валить на пол посуду, переворачивать кресла.) Счастлив! Счастлив!..
Кромвель (спокойно наблюдает за разбушевавшимся королем, записывает). «…Счастлив… счастлив… счастлив…»
Затемнение.
Помещение в тюремном лондонском замке Тауэр. Грубые лавки. Зарешеченное окно. Чуть в глубине – ширма. На переднем плане за столом сидят Вулси и Кромвель. Перед ними, в тюремном одеянии, – епископ Фишер и Томас Мор.
