В 1492 г. Изабелле и Фердинанду удалось после ожесточенных боев взять последний бастион мавров в Испании: пал город Гранада. Событие, вызвавшее не только ликование всего христианского мира, но и удачно совпавшее с далеко идущими планами Максимилиана. У него возникла идея большого Крестового похода против мусульманской Османской империи вместе с другими европейскими державами. Поскольку Максимилиан собирался призывать к участию в походе всех, на западе и на востоке, победа испанских королей вдохновила его. Максимилиан имел достаточно веские основания для подготовки мощного удара против турок, или, точнее говоря, османов, как они себя называли, на европейском уровне. Со времени взятия Константинополя в 1453 г. этот народ изо всех сил устремился на запад, самым жестоким образом опустошая все страны на своем пути. Турки стали ужасным мучением, и никто не мог остановить их, пока они в конце концов не оказались у границ империи Габсбургов. Призывы угнетенного населения о помощи долгое время оставались без ответа: император Фридрих III не видел реальной возможности остановить османские орды. Еще до смерти отца Максимилиан считал необходимым предпринять военный поход против варваров, но кто дал бы денег на это предприятие? Теперь он надеялся на солидарность Европы, как при крестовых походах на Святую землю.

Испанская королевская чета, Изабелла Кастильская и Фердинанд Арагонский, действующие с политической мудростью и пользующиеся уважением в Европе, казались Максимилиану подходящими партнерами для союза. Для установления личного контакта с их католическими величествами — так именовали Изабеллу и Фердинанда — он одно время подумывал даже попросить руки испанской принцессы. Но испанский король планировал поженить сына и дочь императора со своими детьми — план, к которому Максимилиан поначалу отнесся сдержанно. Для императора Священной Римской империи такие родственные узы были не лишены привлекательности, но он подумывал устроить брак с кем-нибудь на востоке, ведь наличие родственных отношений с этими землями являлось для него первоочередной задачей.

После того как Максимилиан взвесил все «за» и «против», он не стал возражать против брачного проекта испанского короля — плюсов было гораздо больше, чем минусов. В январе 1495 г. в Антверпене заключили двусторонний предварительный договор о браке между детьми, закрепивший также обещание о поддержке испанскими королем и королевой Максимилиана в Италии. Максимилиан, зачастую принимающий решения спонтанно, в зависимости от настроения и желания, при создавшихся обстоятельствах намеревался действовать с большой точностью. Поэтому он взял с собой имперского канцлера Бертольда Майнцского для проверки политических соглашений на наличие противоречий и тайных условий. На переговорах речь шла о много большем, чем брачный союз: требовалось определить, кто вступит в права и обязанности супругов в случае смерти одного из них. Наконец договоренности привели в соответствие, и прежде всего Максимилиан обеспечил право наследования в Нидерландах. Он хотел избежать претензий испанского наследника на наследство в Нидерландах в случае ранней смерти его сына Филиппа. Договор заключили «per omnia saecula saecolorum»,[6] и никто тогда не мог предположить, что он, хотя и не подарит Габсбургам мировую империю на все времена, гарантирует им власть над большой частью земли на две сотни лет. Спросили ли у самих главных действующих лиц политической сделки о их согласии, осталось неизвестным. Стороны лишь отметили, что Филипп и Маргарита по возрасту подходят детям испанского короля — нечто не имеющее значения при заключении договора, в лучшем случае это рассматривалось как благоприятная воля судьбы.

Их католические величества, кроме четырех дочерей, имели сына, который впоследствии должен был стать правителем королевств Кастилии, Арагона, а также заморских территорий. Хуан, так же как и его сестры, получил превосходное образование. Королева Изабелла, несмотря на многочисленные политические обязанности, лично следила за воспитанием детей. Уже очень рано королевская чета стала задумываться, с кем могут вступить в брак их дети. В те времена дочери представляли собой капитал, и распорядиться им следовало как можно выгоднее, удачно выдав замуж. Старшая дочь, ставшая женой короля Португалии, через недолгое время умерла. Ее роль супруги Мануэля перешла к следующей сестре, также скончавшейся после нескольких лет замужества, вскоре после рождения сына. По иронии судьбы именно дочь Филиппа, очаровательная Элеонора, однажды выйдет замуж за этого престарелого вдовца, собственного дядю и свояка ее умершего отца.

Для создания более близких отношений с Англией английскому наследному принцу Генриху предложили Екатерину, девушку, на чью долю выпала достойная сожаления участь стать женой «Синей Бороды» — Генриха VIII. Официальный развод Генриха с ней вызвал церковный раскол в Англии. Филиппу досталась вторая дочь испанской королевской четы, не лишенная привлекательности Хуана будущая Иоанна Кастильская, правда, как и ее бабка, подверженная приступам мрачного настроения. Это свойство ее характера, отличавшее ее с детских лет, погубит как Филиппа, так и саму Хуану. Этот брак подарит Габсбургам мировую империю, хотя даже после заключения двустороннего брачного договора ничто не предвещало такого будущего. Казалось, единственный сын Изабеллы и Фердинанда будет носить испанскую корону, а рядом с ним на троне будет сидеть Маргарита из дома Габсбургов.

Как только уладили все формальности, оба бракосочетания назначили на 5 ноября 1495 г. в церкви Святого Петра в Мехельне. Испанские инфанты не возражали, и Франсиско Рохас, посланник Испании, будучи их представителем, произвел бракосочетание per procurationem. До самих свадебных празднеств, где брачующиеся должны были присутствовать лично, прошло довольно продолжительное время: принц Филипп вместе с отцом находился за пределами страны, в Северной Италии, и смог вернуться в Нидерланды только в октябре 1496 г. Сам Максимилиан не появился ни в Лилле, ни в Бургосе, где двойную свадьбу отпраздновали с большим блеском и воодушевлением, соответствующим положению жениха и невесты.

Переезд через море на новую родину обернулся для Хуаны сущим кошмаром: несмотря на летнее время, ей пришлось пережить ужасные лишения и смертельный страх. Когда же Хуана наконец ступила на землю Нидерландов, к ее большому разочарованию, ее ожидал не жених, а его сестра. Филипп не стал тратить время на встречу не только по политическим соображениям: свадьба означала для него официальное расставание с его веселой жизнью молодого повесы.

Брак Филиппа Красивого с Хуаной, впоследствии получившей прозвище la Loca, Безумная, в конце концов и стал сплошным безумием. В своих сексуальных желаниях и связанной с ними ревности Хуана не знала ни меры, ни резона. Она часто приходила в очень странное душевное состояние, вызывавшее у современников впечатление, что она сумасшедшая. По прошествии недолгого времени ее отношение и действия стали невыносимыми не только для Филиппа, даже отец — ее мать Изабелла умерла в 1504 г. — убедился в душевном заболевании дочери. В какой мере данное открытие повлияло на политическую концепцию короля Фердинанда, до сих пор остается неясным. Когда ее брат Хуан внезапно умер, Хуана, как единственный выживший ребенок, осталась после смерти матери наследницей королевы Кастилии. Ее отец использовал свои права на регентство и попытался добиться осуществления собственных притязаний. Но он не учел амбиций зятя. Так как Хуана казалась неспособной принимать политические решения в Кастилии из-за частых беременностей и невменяемого характера, Филипп взял ее обязанности на себя. Сначала он мирным путем заключил с Фердинандом различные соглашения, регулирующие регентство в Кастилии. Первое время казалось, у зятя меньше козырей, но так как арагонца Фердинанда никогда не любили в Кастилии, картина менялась с поразительной быстротой. Филипп искусно превратил влиятельных людей Испании в своих услужливых друзей. Он давал волю взяточникам, раздавал титулы и доходные места, благодаря чему все вскоре закрыли глаза на неспособность беззаботного бургундца играть роль правителя в консервативной Кастилии. При этом тесть и зять заключали все новые соглашения, не стоившие и бумаги, на которой были написаны. Король Фердинанд являлся искушенным, хладнокровно-расчетливым стратегом, действующим с хитростью и коварством под маской дружелюбия. Импульсивный Филипп еще не дорос до политика такого уровня.