Так оно и произошло. Но вето Фридриха III пришло слишком поздно: Кунигунда уже стала законной женой баварского герцога и отец мог только издалека наблюдать, как Альбрехт вместе с ней официально въезжает в Регенсбург, отделившийся от императора и присоединившийся к владениям Альбрехта IV. Фридрих III со свойственной ему яростью решил в столь преклонном возрасте идти войной на своего зятя.
Он не остался бы одиноким, так как в Швабии против Альбрехта образовался Швабский союз, тоже имевший целью поставить Альбрехта на колени, не желая согласиться на баварское владычество в австрийских предгорьях, полученных Альбрехтом от Зигмунда. Ситуация нагнеталась и только благодаря Максимилиану не переросла в кровавые семейные междоусобицы. Используя дар убеждения, он уговорил эрцгерцога Зигмунда прогнать коварных советчиков и отказаться от данных баварцу обещаний. Да, он почти совершил чудо, уговорив Зигмунда отказаться от престола, в результате чего Тироль и предгорье достались Максимилиану. Альбрехт IV примирился с этим решением, так как зять гарантировал ему наследование Ландсхута, обещав именно Альбрехту, а не его брату официально отдать его во владение после смерти Георга Богатого.
В данном щекотливом деле в Тироле Максимилиан не только выказал дипломатические способности, позволив избежать раскола семьи, но и сослужил большую службу своей любимой сестре. Чтобы помириться, Максимилиан посоветовал герцогу Альбрехту съездить к тестю в Линц и испросить прощение. Но после первых же любезностей между Альбрехтом и Фридрихом началась вполне ожидаемая скандальная перепалка, и пропасть между ними стала еще глубже. Опять Максимилиана вызвали на арену, пытаясь восстановить мир в семье и в Баварии.
Швабский союз еще долго подливал масла в огонь и, как и прежде, намеревался выступить против баварского герцога. Потребовались виртуозные усилия молодого короля, чтобы, с одной стороны, усмирить мятежное дворянство, а с другой — попытаться уговорить зятя отказаться от Регенсбурга, устранив главное яблоко раздора между императором и Альбрехтом. Семейное примирение удалось довершить трем маленьким внучкам: перед их детским очарованием дед не смог устоять. Кунигунда посетила отца вместе с дочерьми, и Альбрехт тоже заставил себя приехать. В этот раз состоялось действительно окончательное прощение, а также сближение супругов, ведь до сих пор они жили в отдельных дворцах в Мюнхене. Казалось, мир внутри семьи спасен и, судя по всему, сохранится и впоследствии.
Максимилиан всю жизнь очень хорошо относился к сестре и исполнял по возможности каждое ее желание. Он всегда оказывал содействие и зятю Альбрехту, хотя именно из-за него оказался втянут в одну из самых кровавых войн в своей жизни. Альбрехт старался завоевывать земли, где только мог. Поэтому он сразу оказался в нужном месте, когда в 1503 г. внезапно умер Георг Богатый, правитель Нижней Баварии и Ландсхута, поскольку по семейному договору именно его назначили официальным наследником Георга. Но отношения между Георгом и Альбрехтом были не из лучших, поэтому незадолго до своей смерти Георг объявил все договоренности недействительными и сделал наследником зятя Рупрехта Пфальцского, мужа единственной дочери Элизабет. Рупрехт, подозрительный тип — до недавнего времени он владел лишь епископством во Фрайзинге, — быстро, насколько возможно, вступил во владение баварским Ландсхутом от имени супруги. При этом начинании он не принял в расчет Альбрехта IV, недаром носящего прозвище Мудрый. Тот привел аргумент: порядок наследования по женской линии, даже не напрямую, как в случае с Ландсхутом, нарушает существующие немецкие законы. Каждый настаивал на своей точке зрения, и даже Максимилиану не удалось развести спорящие стороны. Произошло неизбежное. Тяжеловооруженные войска встали друг против друга в Нижней Баварии, завели жестокий бой и почти избавили страну от друзей и от врагов. Великий Гётц фон Берлихинген тоже попал в водоворот боя. При Ландсхуте он потерял руку, и ее пришлось заменить на железную.
Максимилиан объявил Рупрехта вне закона, из-за чего тот оставался «навеки бесправным и неправым» и исключался из правового сообщества империи. Из-за такой санкции вновь разгорелась война. На Дунае и в Верхнем Пфальце не осталось почти ни одной области, которую пощадила бы война. Бои начались и в Иннтале, так как эта местность принадлежала Нижней Баварии. Военная удача склонялась то на одну, то на другую сторону, поэтому курфюрст Пфальца Филипп тоже вступил в войну, надеясь принять участие в дележе общей добычи. Он основательно обманулся и даже рисковал потерять титул курфюрста, Максимилиан намеревался передать его в Тироль. Даже полностью опустошив страну, никто из противников не хотел уступать. Наоборот, Пфальц обратился за помощью к Богемии и вместе с богемским войском выступил в сентябре 1504 г. в Венценбахе близ Регенсбурга против Максимилиана и его людей. Здесь разыгралась кровопролитная битва. Максимилиана выбили из седла, он упал и, наверное, лишился бы жизни, если бы друг не помог ему подняться. Он яростно бился, собственноручно закалывал врагов, приближавшихся к Максимилиану, и сражался как неистовый. Когда день подошел к концу, богемцам не осталось ничего другого, как обратиться в бегство. Повсюду разнеслась весть о героической битве немецкого короля.
Кто в действительности извлек из этой войны выгоду, так это Альбрехт IV: он наконец смог собрать под свое правление баварские земли. Но и Максимилиан не ушел с пустыми руками, ему досталась часть Тироля, прежде принадлежавшая Баварии: Куфштейн, Раттенберг, Китцбюель и Циллерталь, а также область вокруг Мондзее. Когда Альбрехт IV внезапно скончался 18 марта 1508 г., выяснилось следующее: незадолго до смерти он узаконил порядок наследования, согласно которому все владения должен наследовать старший сын. Кунигунда, мать двоих младших сыновей, испугалась возможных больших семейных раздоров из-за этого. Поэтому она обратилась к брату с просьбой внести изменения в данный порядок. Максимилиан, убежденный аргументами сестры, удовлетворил ее просьбу, не вызвав при этом возражений со стороны баварского дома. Но право первородства, как задумал Альбрехт IV, осуществилось само собой: младший сын Кунигунды принял церковный сан, а средний сын, Людвиг, умер бездетным.
В последнее время, когда Максимилиан еще находился в Нидерландах, главной проблемой для него оставалась та же, что отягощала и его старого отца: господство Маттиаша Корвина над Веной и Нижней Австрией. С детских лет у него остался горький опыт, связанный с этим человеком, чья длинная тень преследовала его в течение долгих лет даже в самых отдаленных областях империи. Он прекрасно сознавал: необходимо добиться окончательного решения — или навсегда отказаться от своих земель на востоке. Венгры распространились по Нижней Австрии, они заняли даже крепость Нейштадт в Вене, и казалось, это положение сохранится на вечные времена. Максимилиан уже давно перешел бы к действиям, если бы не постоянная нехватка денег. Он, хорошо зная противника, считал невозможным собрать войско, способное добиться успеха, без соответствующих финансовых средств. Король все мог себе позволить, только не поражение от столь опасного врага.
Речь шла не только о победе над Маттиашем Корвином. Война с ним могла породить новых врагов. Беспокойство Максимилиана имело под собой почву, ведь венгерского короля, женатого на неаполитанской принцессе, весьма вероятно, стали бы защищать войска из этой итальянской местности. После долгих размышлений Максимилиан решил договориться с Маттиашем Корвином по-хорошему. При этом он даже намеревался предложить ему Нижнюю Австрию, но Фридрих III категорически отверг такую возможность. Внезапная смерть Маттиаша Корвина (6 апреля 1490 г. с венгерским королем в Вене случился апоплексический удар) изменила ситуацию коренным образом, наконец открыв для Максимилиана ворота его австрийской столицы. Почти за одну ночь он собрал при финансовой поддержке тирольцев войско из ландскнехтов и с блеском вошел в Вену, где его встретили как победителя. Казалось, череда побед Максимилиана не кончится. Со своим войском он глубоко вторгся в венгерские земли, одерживал одну победу за другой, завоевал город Штульвайсенбург, где короновались венгерские короли, и намеревался штурмовать Офен. Но тут его ландскнехты подвели черту под победным счетом. Несмотря на их бесчинства, подобно вандалам, в Штульвайсенбурге и других городах, Максимилиан никак не мог унять их жажду наживы, и в последующие после этого недели в войске начался бунт. Королю пришлось, скрежеща зубами, подать сигнал к возвращению. Год 1490-й, наполненный грозными событиями, как будто хотел взять на себя все невзгоды этой жаркой зимы. Кроме того, Максимилиану внушала опасение помощь польских Ягеллонов своим венгерским братьям: неясным оставалось, насколько сильным может быть польское войско. И хотя для него являлось заманчивым короноваться венгерским королем, он свернул с полпути и наблюдал, как венгры выбирают королем богемца Владислава. Какая разница — Максимилиан или Владислав! Но венгры знали, что делали: по сути, они сами управляли новым королем.
