Что тут началось! Послы, узнав о таком решении, сначала принялись поносить вероломных, потом рухнули на землю, бились о нее головой. Потом вновь стали умолять, доказывать, что это решение совершенно бесчеловечное.

Но консулы были неумолимы: они получили от сената приказ разрушить Карфаген и должны были подавить свою жалость и выполнить приказ.

Когда послы вернулись в Карфаген и объявили о решении Рима, в городе поднялся крик. Тех старейшин, кто советовал выдать заложников и разоружиться, толпа растерзала, потом перебили италиков, случайно оказавшихся в Карфагене. Горожане рыдали перед пустыми арсеналами, звали отданных Риму слонов, бегали по верфям и оплакивали уничтоженные корабли и, наконец, решили защищаться и умереть вместе со своим городом.

Карфаген превратился в одну мастерскую. И пока римляне, уверенные в победе, медлили, мужчины и женщины днем и ночью сооружали катапульты, копья, мечи и щиты. Канатов для катапульт не было — женщины остригли волосы, чтобы сплести канаты.

Военные действия консулов Мания Манилия и Луция Марция Цензорина в 149 г. до н. э. были весьма неудачны, они попадали впросак на суше и на море, и только Сципион Эмилиан, в тот год военный трибун, спасал римлян от значительных поражений. Слава Сципиона и его авторитет быстро росли.

На следующий год прибыли новые консулы осаждать Карфаген, но они не могли ничего поделать с осажденным городом. Пунийцы повсюду рассылали послов, которые говорили, что вслед за Карфагеном наступит черед других народов. Боги, которых проклинали пунийцы в свой тяжкий час за то, что покинули их город и отдали на растерзание Риму, казалось, вновь пришли им на помощь.

Но тут начались раздоры среди карфагенян: Гасдрубал, возглавлявший армию в окрестностях Карфагена, обвинил командующего обороной города — тоже Гасдрубала — в измене, и того убили.

К несчастью для Карфагена, в Риме произошли перемены, народное собрание выбрало консулом Сципиона Эмилиана, добивавшегося только должности эдила. Народ же поручил Сципиону вести войну против Карфагена, хотя на эту честь претендовал другой консул.

Первым делом Сципион навел дисциплину в римских легионах, потом разбил полевую армию Карфагена и наконец вплотную занялся городом. Он приказал копать рвы, насыпать валы и строить стены вокруг осажденного города. И, наконец, начал штурм со стороны гавани, откуда карфагеняне не ожидали нападения.

Пунийцы защищали каждую улицу и каждый дом.

Наконец, видя, что сопротивление бесполезно, защитники стали просить римлян сохранить жизнь женщинам и детям и тем, кто бросит оружие. Остатки бойцов заперлись в храме Эскулапа и хотели сжечь себя живьем, но не смогли совершить это коллективное самоубийство и сдались. Римляне сохранили пленным жизнь, но всех продали в рабство. Сципион Эмилиан послал в Рим гонцов к сенату, прося подтверждения: действительно ли Карфаген должен быть стерт с лица земли? Возможно, он надеялся, что сенат теперь, после победы, проявит милость. И хотя Катона не было больше в живых, но сенат был неумолим: разрушить Карфаген! И Карфаген разрушили, землю, где он стоял, посыпали солью, а по его территории провели борозду, предавая это место проклятию.

Много лет спустя Гай Гракх хотел основать на этих землях римскую колонию, но не сумел. Вновь Карфаген как колония появился только во времена Юлия Цезаря. Но ненависть к Риму, казалось, впиталась в саму землю. Жители этого возрожденного Карфагена относились к Риму как к врагу.

Так в 455 г. уже нашей эры африканцы, присоединившись к вандалам, отправились грабить Рим, «удовлетворяя свои страсти, отмщали за старые унижения, вынесенные Карфагеном». (Эдуард Гиббон.)

Полибий называет Эмилиана «великим и совершенным» человеком.

Ясно, что для римлян он был великим человеком — как же еще называть полководца, уничтожившего Карфаген.

Что восхищает наших современников в Сципионе Эмилиане? Почему именно его пытаются выдать за «настоящего римлянина до мозга костей»? За то, что он видел необходимость перемен, но не стал ничего делать? Эмилиан — хороший гражданин, потому что не пытался стать революционером и гневно осудил действия Тиберия Гракха? Тут же вспоминается теория Платона, что все изменения — зло, и главное — как можно дольше удержать все, как было. Так сказать, заморозить на вечные времена. Но зима рано или поздно заканчиваете я, начинает пригревать солнышко, и тогда встает вопрос, что происходит со льдом?

Обычно такие попытки удержания приводят к грандиозным потокам крови. И Рим не был исключением.

А что касается прежних идеалов, то римляне, перечислял образцовых сограждан, вместе с именами Сципионов — Старшего и Младшего — вспоминали Регула и Сцеволу, Дециев — отца и сына. А в более поздние времена найдутся у Рима и другие герои.

«Немалый подвиг — победить Карфаген, но еще больший — победить смерть», — пишет Сенека.

Т. Моммзен возмущенно пишет, что «первые люди Рима становились палачами цивилизаций соседей и легкомысленно думали, что праздной слезой можно смыть с себя вечный позор их нации», явно имея в виду Сципиона Эмилиана.

С годами сложилось мнение, что образцовый римлянин — это прежде всего Юлий Цезарь.

Но, если подумать, таким образцом может служить и Тразея Пет.

И о нем речь впереди.

Выражение «Освобождение Греции» историки непременно заключали в кавычки, давая понять, что никакой свободы на самом деле не было. Но эти кавычки пририсованы, так сказать, задним числом, а в тот момент, когда Тит Фламинин от имени римского сената провозгласил свободу Эллады, никаких кавычек в его действиях не было.

После поражения при Каннах царь Македонии Филипп решил перейти на сторону карфагенян. Ганнибал и Филипп договорились о разделе мира (популярный сюжет мировой истории). Но, как водится, дело выплыло наружу: римляне перехватили корабль с послами-македонцами и послами-пунийцами и нашли при них письма.

Однако, пока шла 2-я Пуническая война, римлянам было не до Македонии.

После Херонейской битвы (338 г. до н. э.) Греция стала сферой интересов Македонии. Эллада была ареной борьбы диадохов — преемников Александра Македонского, каждый из которых сулил свободу, а насаждал лишь тиранию. В конце концов Эллада осталась за македонскими царями из династии Антигонидов. Утратив свободу, Греция не получила взамен единства — правители предпочитали поддерживать раздробленность Эллады. Главную роль в постоянных сварах эллинских полисов играли два союза: Ахейский и Этолийский. И этолийцы, и ахейцы по многу раз меняли союзников и врагов. Афины старались держаться этолийцев, а сами по себе были уже совершенно бессильны. В этот раз Этолийский союз решил, что ему лучше встать на сторону Рима. Ахейский союз в основном был занят раздорами со Спартой, а Спарта мечтала о расширении своих владений — и не только мечтала, но и осуществляла мечты, привлекая на свою сторону наемников и бродяг, в которых не было недостатка в те времена.

В 200 г. до н. э. Тит Квинкций Фламинин отправился в поход против Македонии — мстить за то, что Филипп заключил союз с Ганнибалом. Поводом послужило сообщение афинского посольства о нападении македонских войск на их полис. Народное собрание не хотело голосовать за войну, народ пришлось уговаривать, чтобы римляне наконец высказались «за». Титу Фламинину было тридцать лет, он был молод, честолюбив, эмоционален, преклонялся перед искусством Греции, искренне уважал родину демократии. Он даже сумел обуздать своих солдат и не давал им грабить мирных жителей. Все, на что могла рассчитывать его армия — это добыча, захваченная на поле боя или в военном лагере противника. Поэтому можно представить ярость солдат, когда они обнаружили, что пока римляне дрались с войсками Филиппа в битве при Киноскефалах, их союзники этолийцы успели разграбить лагерь. Да еще сочинили стишки о том, что именно они, этолийцы, разбили македонскую армию, а римляне им немного помогли. Царя Филиппа эти стихи не разозлили. А вот Тит Фламинин обиделся до слез, ибо был необыкновенно честолюбив, и дорожил своей славой освободителя Греции. Разделавшись с Филиппом в 197 г. до н. э., Фламинин потребовал от Филиппа вывести гарнизоны из всех греческих городов и провозгласил спустя год во время Истмийских игр[38] независимость Греции.