Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

Кто не знает анекдот про коня Калигулы Быстроногого, которому построили конюшни из мрамора, а ясли сделали из слоновой кости?! Император предполагал сделать коня консулом — верно, он полагал это особо удачной шуткой. «Гладиатор и возница, певец и плясун» на представлениях он подпевал актерам или начинал пританцовывать — недопустимая вольность для римлянина, обязанного на людях соблюдать степенность.

Палатинский дворец он довел до самого форума, а храм Кастора и Поллукса превратил в прихожую, богов называл своими привратниками.

Абсолютный властитель может устроить триумфальное шествие по морю: Калигула велел построить мост из двойного ряда грузовых судов, перегородив часть Неаполитанского залива между Байями и Путеаоланским молом длиной около 3,6 километра. Сам Калигула проехал по мосту верхом, а потом на колеснице.

В новый год он вставал у входа во дворец, и подданные кидали ему в подарок деньги. Потом принцепс в восторге бегал по монетам босиком или катался по усыпанному серебром и золотом полу. Он лично распродавал имущество ссыльных и казненных с талантом зазывалы, шутействовал, притворялся, острил. Были и другого рода шутки. Однажды Апоний Сатурнин задремал во время торгов. Император шепнул глашатаю: обрати внимание на человека, который все время кивает головой. Когда Сатурнин проснулся, он уже приобрел 13 гладиаторов за девять миллионов сестерциев. И попробуй отказаться и не заплатить!

В Лугдуне (Лион) Гай устроил состязание в красноречии. Проигравшие стирали тексты своих речей языками. Тех, кто пытался уклониться от такой забавы, били розгами или кидали в реку.

Приведем здесь две цитаты из Луция Аннея Сенеки. Прежде всего потому, что Сенека — современник Калигулы, хотя лицо далеко не беспристрастное: его обвиняли в связи с сестрой Гая Цезаря, за что философ чуть не поплатился головой. И уж потом Сенека постарался отплатить принцепсу: вряд ли можно создать более мерзкий словесный портрет, чем нарисованный Сенекой. Тем более что скульптурные портреты императора представляют отнюдь не безобразный облик, хотя выражение глаз настораживает, да и тонкие губы вряд ли могут сложиться в обаятельную улыбку.

Вот что пишет Сенека:

«Гай Цезарь отличался помимо прочих немалочисленных своих пороков каким-то удивительным сладострастием в оскорблениях; ему непременно нужно было на всякого повесить какой-нибудь обидный ярлык. При этом тот же Гай принимал за оскорбление любой пустяк, как это чаще всего и бывает: чем больше человек склонен обижать других, тем хуже он сам переносит обиды».

«Гай Цезарь посадил в тюрьму сына блестящего римского всадника Пастора, обиженный тем, что юноша слишком изысканно причесывался; когда отец пришел просить даровать жизнь сыну, Цезарь, словно ему вдруг напомнили о казни, приказал вести его на казнь тотчас; но чтобы не быть совсем бесчеловечным в отношении отца, пригласил его на этот же день к обеду. Пастор пришел без тени упрека на лице. Цезарь велел ему пить гемину[53] за свое здоровье, а рядом поставил стража: бедняга выдержал, хотя пил так, словно это была кровь сына. Цезарь послал ему благовония и венки и велел наблюдать, примет ли; принял. В тот самый день, как схоронил сына, более того — когда еще и не схоронил сына, подагрический старик возлежал среди сотни других пирующих, накачиваясь вином в таком количестве, какое едва ли уместно было бы даже на празднике в честь сыновнего рождения, и за все это не проронил ни слезинки, ни единым знаком не выдал своей боли; он пировал так, словно добился помилования сына. Ты спросишь, почему? У него был другой сын».

Истощенную казну пополняли конфискации имущества казненных и новые поборы. Калигула ввел налоги на продажу съестного, на доходы носильщиков и проституток; сутяжники тоже обязаны были раскошелиться — выложить одну сороковую часть стоимости спорного имущества.

Настоящие заговоры возникли в 40 г. Часть заговорщиков была схвачена и казнена. Гай, чувствуя опасность, постарался стравить настроенных верноподданнически сенаторов со своими противниками.

Так несколько сенаторов буквально растерзали сенатора Прокула, заподозренного в неприязни к Калигуле. Для безопасности императору соорудили в курии специальный помост, теперь на заседаниях сената присутствовала личная охрана императора, набранная из германцев. Преторианским гвардейцам он больше не доверял. Прежде такого никогда не бывало: чтобы кто-нибудь входил в курию с оружием.

История и легенды древнего Рима - i_038.png
Калигула. С античного портрета. I в. до н. э.

Роковым для Калигулы было то, что он успел поссориться с ближним окружением и восстановить против себя преторианскую гвардию. Вольноотпущенник Каллист и префект претория Марк Аррецин Клемент вошли в состав заговорщиков. Один из главных участников, возможно и вдохновителем заговора был военный трибун Кассий Херея. Его упоминает Тацит, описывая бунт легионов в Германии: тогда молодой Херея проложил себе путь среди бунтовщиков мечом. Но этот ветеран при всем своем мужестве и физической силе обладал высоким голосом, и Калигула, не делавший разницы между сенатором и разносчиком, ветераном и юнцом, постоянно издевался над старым воином, чем приводил военного трибуна в ярость. В заговоре, кроме военных, принимали участие и сенаторы. Кассий Херея вместе с двумя другими преторианскими трибунами и гвардейцами подкараулил Гая в узком переходе из временного театра в Палатинский дворец и первым нанес удар. Другие преторианцы завершили дело. Германцы-охранники, отсеченные преторианцами от императора, пришли в ярость, перекрыли выходы из театра и убили часть заговорщиков. Но поскольку император был уже мертв, германцы отказались от мысли перебить всех зрителей в театре. Погибли также жена Калигулы Цезония и его маленькая дочь. Отметим, что Калигула до конца своих дней пользовался поддержкой простого народа. Плебсу, в отличие от сенаторов и всадников, он прощал дерзости. А простолюдинам нравились его шутки и забавы.

При Калигуле

«Италию он освободил от полупроцентного налога на распродажи; многим пострадавшим от пожаров он возместил их убытки. Если он возвращал царям их царства, то выплачивал им и все подати и доходы за прошедшее время: так Антиох Коммагенский получил 100 миллионов сестерциев, когда-то отобранных у него» (Светоний).

Полновластный император и призрачный сенат

Принцепс, чье положение не было регламентировано законом, как были определены во времена республики полномочия консулов или диктатора, превратился в абсолютного монарха, чье поведение определялось двумя факторами: личными склонностями, желаниями и капризами и страхом потерять свое место. Захочет — будет строить фантастические мосты, как Калигула, или, следуя чувству долга, будет обустраивать Римское государство как Адриан или Марк Аврелий. Но всегда он будет помнить о неопределенности своего положения. Это не средневековый король, помазанник Божий. Перед римским принцепсом постоянно маячит призрак сената, бессильный, как любой призрак, и опять же, как призрак, внушающий ужас. Унижения не спасают, лесть и раболепие лишь усиливают подозрения. Опасаясь за свою власть, принцепс раз за разом пытается уничтожить призрак, и меч его разит живых людей, вырубая один за другим римские роды. Сражение с призраком будет идти до конца, и наконец, когда сенат станет уже не призраком, а всего лишь словом, выяснится, что и императоров выбирать не из кого. Во власть ринутся солдаты, крестьяне из Далмации, тележных дел мастера.

И это будет уже не закат, но агония.

Глава 4

Клавдий. Ученый принцепс, прослывший глупцом

Император Тиберий Клавдий

(10 г. до н. э. — 54 г., годы правления 41–54 гг.)

Сын Друза Старшего и Антонии, младший брат Германика, страдавший с детства каким-то видом паралича (возможно, детским церебральным параличом), с уродливыми слабыми ногами, неуклюжий и болезненный, выглядел он далеко не красавцем: из носа у него постоянно текло, глаза были странной формы, в уголках рта при разговоре собиралась пена. Да к тому же Клавдий был заикой. Каким несчастным должен он был себя чувствовать рядом со своим блестящим старшим братом Германиком! Особенно в тот день, когда на гладиаторских играх в память отца Клавдий из-за болезни должен был надеть смешную шапку с наушниками — и это при том, что римляне обычно не носили шляп, ходили с непокрытой головой. В день своего совершеннолетия его, дабы не давать черни повода для насмешек, доставили на Капитолий в носилках без всякой торжественности. Вообще тень Германика как бы витала над всем императорским домом — его сын и дочь и брат один за другим становились фигурами первой величины, тогда как самого Германика стерла длань рока.

вернуться

53

Гемина — мера жидкости, равная 0,274 л.

62
{"b":"173078","o":1}