Литмир - Электронная Библиотека
A
A

— Вот он, — удивился барон, указывая на Мишеля, — А для меня у вас нет донесения? Очистив Люберон, я, признаться, рассчитывал на лучший прием.

— Нет, — ответил всадник, на котором была форма оруженосца графа Танде. — Сударь, вы понятия не имеете, что творится в Эксе с тридцать первого мая. Советую вам не входить в город и поменять направление.

Не спешиваясь, он вытащил из-за пазухи сложенный пополам листок и отдал его Мишелю.

— Мои солдаты имеют право на отдых, — запальчиво заявил Пулен. — Я не могу заставить их продолжать марш.

— Сударь, в Эксе они отдохнут навечно: в городе чума.

Барон вздрогнул.

— Вот это да! Когда мы уезжали, что-то такое было…

Оруженосец пожал плечами.

— Не было ничего общего с тем, что творится теперь. Город за пятнадцать дней превратился в кладбище. Господин Мейнье приказал даже закрыть все колодцы, потому что очень многие бросались туда, чтоб покончить счеты с жизнью, но это не помогло. Самоубийства продолжаются, только теперь жители выбрасываются из окон.

Мишель пробежал листок глазами. Письмо могло избавить его от присутствия в банде убийц. Он сложил листок и взглянул на барона.

— Капитан, парламент Экса умоляет меня вернуться в город и попытаться что-нибудь сделать. Долг велит мне ехать.

Пулен сдвинул на затылок широкополую шляпу с пером.

— Долг? А вы отдаете себе отчет, что, если вы туда поедете, вы рискуете шкурой?

— Да. Но я должен быть верен присяге: «Иди и убей Каина». Чего бы это ни стоило, мой долг — его убить.

Барон спешился, подобрав рукой подол красного бархатного плаща. Глаза его сияли. Солдат взял его лошадь под уздцы, а сам он обнял Мишеля и отступил на шаг.

— Вы, как всегда, благородны. Вы согласились пойти с нами в поход, хотя война — не ваша стихия. Идите, исполняйте свой долг, но берегите себя. Я бы хотел увидеть вас живым, и как можно скорее.

— Не сомневайтесь, сударь. Но куда вы поведете теперь ваше войско?

— Раз на то пошло, то ничего не остается, кроме как идти в Салон-де-Кро, где у меня имение. Расплачусь с солдатами, распущу их и буду вас там ожидать, друг мой. — Пулен смущенно помолчал. — Поверьте мне, те события, при которых вам пришлось присутствовать, были печальной необходимостью. Как говорил Игнаций Лойола, церковь порой толкает людей на смертный грех.

Мишель уклонился от прямого ответа.

— Будьте уверены, я приеду в Салон.

Оруженосец тоже спешился.

— Господин де Нотрдам, возьмите моего коня. Семья моя живет неподалеку, и мне совсем не хочется возвращаться в Экс. По-моему, ад выглядит и то приятнее.

Мишель принял подарок и вскочил в седло. Без лишней сердечности распрощался он с де ла Гардом и офицерами и пришпорил коня, направляясь к долине. На красноватом небе висело огромное закатное солнце. За спиной Мишеля войско крестоносцев медленно пришло в движение.

До Экса было меньше получаса езды. Уже в пригородах Мишель увидел картину, которую ожидал: дома заброшены, улицы покрыты грязью из сточных канав, прорубленных в брусчатой мостовой. Воздух пропитался запахом гнили и плесени. Сторожевые башни города опустели, таможни не подавали никаких признаков жизни. За стенами его ждало жуткое зрелище.

Первые из увиденных им мертвецов были навалены на телеге, какими обычно пользовались alarbres[5]. Тащивший телегу мул то и дело тыкался мордой в нечистоты, в надежде найти что-нибудь съестное. Он один остался в живых: и кучер, и сопровождающие врачи давно умерли. И alarbres тоже замертво повалились на свой страшный груз, а над ними вились тучи зеленоватых мух.

При первой же попытке осмотреть умерших Мишелю пришлось отвести глаза. Их синеватая кожа была сплошь покрыта ужасающими бубонами, особенно на груди и под мышками. На первый взгляд даже пол и возраст мертвецов невозможно было определить, поскольку на телах гроздьями висели мухи.

За всю жизнь Мишелю никогда не приходилось иметь дело с такой сокрушительной эпидемией. Ужас парализовал мысли, и он уже ни о чем другом не мог думать. Отъехав от телеги, он направил коня в сторону ратушной площади. Трупов валялось на дороге такое множество, что ему вскоре пришлось спешиться. Он повел коня в поводу, стараясь ни на кого не наступить.

Когда он добрался до центра города, солнце уже село. Площадь походила на гигантское кладбище, над которым стоял густой запах чеснока. То здесь, то там среди трупов стали зажигаться огоньки, и Мишель решил, что это блуждающий огонь. Однако, приглядевшись, он увидел, что огни медленно движутся вместе с неуклюжими фигурами в кожаных жилетах и масках, похожих на клювы.

Он вздохнул с облегчением, так как хорошо знал: это были врачи, санитары и люди, отвечавшие за помощь больным. В городе их называли чиновниками ведомства очистки. Одна из фигур двинулась к нему, размахивая фонарем. Мишель подождал, пока она приблизится.

Когда между ними оставалось всего несколько шагов, человек опустил огромный клюв в низком поклоне.

— Вы, конечно, не узнаете меня, господин де Нотрдам, но я ваш друг.

Мишель сразу узнал голос.

— Жозеф Тюрель Меркюрен! — воскликнул он. — Аптекарь из Сен-Реми!

— Он самый. Рад вас видеть, но прошу вас, немедленно наденьте маску и усиленно дышите. Не бойтесь, запах вполне приемлемый.

Меркюрен протянул Мишелю небольшую сферическую маску из металла, сплошь усеянную маленькими дырочками. Тот осторожно вдохнул, и лицо его довольно разгладилось.

— В жизни не нюхал ничего более приятного, — с восторгом сказал он. — Где вы это раздобыли, Жозеф?

— Сам изготовляю у себя в аптеках в Эксе и Сен-Реми. Можно взять также пилюли с порошком. Предохраняют от чумы лучше противоядия Андромаха! Благодаря им столько людей пока живы!

Дыша в металлическую маску, Мишель критически оглядел площадь.

— Я пока вижу только мертвых.

— Здоровые сидят по домам. Как только началась эпидемия, Мейнье д'Оппед запретил всем покидать жилища под страхом смертной казни. Правда, потом стража вся перемерла от чумы. Теперь любой может выехать, тем более что город никто не охраняет. Только кто отважится пройти по улицам, мощенным синюшными вонючими трупами?

Мишель указал на палаццо у себя за спиной.

— Мне бы обязательно надо повидать барона Мейнье. Он доверил мне городское здравоохранение.

Из-под маски послышался сардонический смешок.

— Весьма великодушно с его стороны! Это полная синекура[6].

Меркюрен пожал плечами, и кожаный жилет на нем заскрипел.

— Во дворце вы его не найдете. Полчаса назад то, что осталось от парламента города Экса, во главе с Мейнье, сбежало в Пертюи. Правда, осталось очень мало.

— И куда же мне идти и что делать? — растерянно спросил Мишель.

— Ваша должность остается в силе и в отсутствие Мейнье. Сейчас вам лучше всего отправиться ко мне в аптеку: это одно из немногих мест, где можно чувствовать себя в безопасности от инфекции. Кроме того, мне с вами надо очень серьезно поговорить.

— Хорошо. Пойдем сразу?

— Конечно. Следуйте за мной.

Мишель повел коня за Меркюреном, который указывал дорогу через площадь. Было уже совсем темно, и трупы на земле можно было разглядеть только в свете фонарей, которыми светили себе врачи, бродя в поисках тех больных, в ком еще теплилась жизнь. Звон колокольчиков оповещал о приближении телеги alarbres, подбиравших свой печальный груз.

В полутьме, в бледном свете луны их фигуры выглядели еще более причудливыми и зловещими. Маски с клювами носили не все: на некоторых были черные капюшоны с прорезями для глаз или желтые удлиненные шапочки-шлемы. У людей в шапочках лица были открыты, и они непрерывно жевали дольки чеснока, доставая их из мешочков, подвешенных к поясу. В темноте они казались толпой привидений, закусывающих кровью мертвецов в саванах, которые лежали у них под ногами.

Мишель, то и дело натыкаясь на трупы, чувствовал себя все хуже и хуже. В его мозгу промелькнуло видение женщины, рожавшей в страшных муках. Новорожденный был какой-то странный: с красным безносым лицом, на котором один глаз смотрел по-человечьи, а другой явно принадлежал зверю, и с длинными, до самых ступней, руками. И самое страшное — изо рта шли четыре щели: две к глазам и две к ушам, и детское личико будто ухмылялось жуткой ухмылкой. Непонятно почему, но это видение было связано с Болоньей и конкретной датой в будущем: 21 февраля 1547 года. Длилось оно всего несколько секунд, и никто не нашептывал в уши. Это несколько приободрило Мишеля.

вернуться

5

Так в Провансе называли добровольных помощников могильщиков (см. первую книгу).

вернуться

6

Синекура (от латинского sine сига, то есть «без забот») — хорошо оплачиваемая должность, не требующая никакого труда и не связанная ни с какими обязанностями. (Прим. ред.)

9
{"b":"173055","o":1}