В полярных областях были построены термоядерные плавильни льда и электролиза воды, везде, где только имелись минералы представляющие из себя окислы, также стояли термоядерные установки по электролитическому производству кремния и различных металлов, а на орбите находились предприятия по производству азота из аммиачного льда, за которым велась самая настоящая охота в космосе, но куда больше азота отправлялось на Марс с Земли. Мало-помалу повышали плотность атмосферы ковертопланы. Большие с термоядерными реактивными двигателями, и малые, с химическими реактивными двигателями. Первые использовали в качестве расходной массы чистый марсианский мультитекс без серы, а вторые водород и хотя их доля в наращивание плотности атмосферы Марса была ничтожно мала, их не сбрасывали со счетов. Любой технологический процесс, который выбрасывал в атмосферу безвредные газы, приветствовался.
Поэтому химический состав марсианской атмосферы также быстро менялся и теперь на этой планете уже было можно дышать, да, и температура воздуха на Марсе существенно повысилась, особенно ночью. Теперь в экваториальной зоне ночью даже зимой можно было обходиться без термоскафандра, одевая одну только тёплую полярную одежду, ведь температура редко опускалась ниже минус сорока градусов, а летом и вовсе по ночам было всего минус пять, максимум десять градусов. Да, и дышать на Марсе теперь было можно пусть и не полной грудью, а с помощью дыхательной маски, снабженной миниатюрным компрессором-нагнетателем, но уже без регенераторов. В принципе уже можно было бы обходиться и без нагнетателя, но атмосферное давление менее, чем в треть атмосферы могли перенести далеко не все люди и поэтому никто не рисковал и все, кто работал вне купола, всегда носили дыхательные маски.
Сергей Чистяков тоже. Он не спеша шел по дну небольшого кратера, из которого «Мустанг» пару часов назад высосал всю пыль и всё никак не мог принять окончательное решение. Арес, одетый в облегчённый противопыльный комбинезон, носился вокруг него кругами и громко лаял. Псу хотелось поиграть с хозяином, но Сергею было не до игр. С одной стороны ему очень хотелось совершить высадку в Лабиринте Ночи и покачать там пыль, но с другой он не хотел повторить судьбу «Фарсиды», конвертоплана, угодившего там в ловушку. Его пришлось разбирать на части и в срочном порядке эвакуировать вместе с экипажем и спасательная операция осложнялась приближающейся пыльной Буреей, а они на Марсе стали на порядок мощнее и опаснее. В то же время рано или поздно пыль нужно было выкачивать и из таких опасных мест, как этот каменный лабиринт, состоящий из каньонов, на дне которых имелись глубокие трещины доверху засыпанные слежавшееся за тысячелетия марсианской пылью. Как раз в одну из таких трещин и угодила «Фарсида».
После этой аварии в Лабиринт Ночи на тяжелой технике уже никто не совался. Охотников гробить её не находилось, да, и на лёгкой ареологи посещали этот район не часто и потому в наличие у Сергея Чистякова имелись одни только фотоснимки, сделанные с орбиты в самых различных диапазонах. Лабиринт Ночи ему давно уже хотелось пощупать, но предосторожности ради он этого не делал. Они очистили от пыли небольшой кратер неподалёку от кратера Галилея, в котором её оказалось столько, что им удалось забить доверху все танки «Мустанга». Теперь они могли либо лететь домой в Младоград, где их ждали с грузом на головном предприятии компании «Марсолит», либо сначала заскочить в Нью-Лондон, лежащий на юге Лунного плато, сбросить пыль там и сразу же лететь в Лабиринт Ночи. Подумав о том, что скоро ему нужно будет лететь на Землю, Сергей сказал про себя: — «Ну, кто не рискует, тот не пьёт шампанского. В конце концов надо же кому-то начинать там работать».
Насосы «Мустанга» качали пыль всю ночь и теперь у Сергея под ногами лежала девственно чистая поверхность Марса, плотный кремнезём пополам с глинозёмом, весь усыпанный камнями, как представляющими из себя осколки метеоритов, так и обломки коренной породы, выбитые из тела планеты крупными болидами при столкновении. Полгода назад неподалёку от Младограда в купол Фарсиды врезался подарочек из космоса, имевший размер в поперечнике метра два. Грохота он наделала предостаточно, а брызги от него долетели даже до куполов марсианской столицы. Было половина второго дня, солнце стояло в зените и погода была просто замечательная. Безоблачное небо было красивого кобальтого цвета, по контрасту с которым дно кратера было ярким, палево-розовым, его стены сочно-терракотовыми, а трещины и складки тёмно-коричневыми и в самой глубине синеватыми. На холст этот пейзаж никак не просился, но Сергею нравился.
«Мустанг» за стеной кратера, местами встающей чуть ли не вертикально, а местами осыпавшейся и потому пологой, был почти не виден. Между зубцов лишь поблёскивала его крыша, да, торчали кверху Три мачты выдвижных радиоантенн. На них он и держал путь. И в этом кратере Сергей не обнаружил ничего примечательного, хотя под слоем пыли и попадались иногда довольно интересные находки. Из космоса на Марс порой падали всякие камешки и среди них иногда попадались драгоценные. В этом же кратере диаметром около полукилометра, кроме толстого слоя пыли не было ровным счётом ничего. Поэтому Сергей хлопнул себя рукой по бедру и громко крикнул:
— Арес, к ноге.
Не в меру разыгравшийся пёс тут же примчался и пошел рядом, виляя серебристым поленом хвоста, спрятанного в противопыльный комбинезон. Он был очень понятлив и потому хорошо знал, когда с хозяином можно было побегать взапуски, а когда делать это самому. Сергей похлопал своего питомца по мощному загривку, Арес к своим двум с половиной годам вымахал в холке под метр, словно был не ньюфаундлендом, а ирландским волкодавом, и был очень крепким, сильным и выносливым псом. Во всяком случае Алёнка запросто ездила на нём верхом, хотя он и не был от этого в восторге. В принципе если бы не пыль и очень сухой воздух, то на Марсе, на равнинах можно было бы спокойно обходиться и без дыхательного прибора, но от пыли уже очень быстро человек начинал кашлять так, что лучше было не рисковать. Респираторы помогали довольно неплохо, но всё же из-за вездесущей пыли лучше было надевать на себя что-то герметичное. В первую очередь это касалось собак.
Большинство животных прекрасно приспособились к марсианской силе тяжести и жизни под куполом. Многие даже дали потомство, но лучше всего к жизни на Марсе приспособились всё-таки собаки и кошки. Если собаки пока что не могли пользоваться на этой планете нюхом из-за намордников дыхательных масок, то слух собак выручал людей уже не раз. Слух и просто феноменальное чутьё на трещины. На борту «Мустанга» было ещё семь собак, пять овчарок и два ирландца и именно они вышли наружу первыми, чтобы обследовать кратер и только потом люди стали вытаскивать трубы и прокладывать пылепроводы. Если бы у владельцев «Фарсиды» был на борту хотя бы одна единственная собака, побывавшая в пустыне, то с ними ничего не случилось бы. Любой, даже самый бестолковый пёс сразу после посадки конвертоплана на трещину тотчас бы поднял тревогу если и вовсе не рванул бы зубами рычаг экстренного старта. Хотя Арес и был простым ньюфом, он чуял трещины ничуть не хуже любой немецкой овчарки, а уж эти умницы и вовсе были какими-то кудесниками по части предупреждения об опасности.
«Мустанг» уже часа четыре, как был готов к старту. Все трубы были собраны и заложены в специальный отсек трюма, посадочные салазки подпирали выдвижные дополнительные колоны, конвертоплан ведь был загружен под полную завязку, и даже маршевые двигатели выставлены строго вертикально, а дюзы двигателей подъёмной силы открыты. Бери и хоть сейчас взлетай, но Сергей Чистяков, прежде чем подняться на борт, обошел «Мустанг» по кругу и только после этого поднялся вместе с Аресом по аппарели. Пёс не проявлял никакого беспокойства. В пыльном тамбуре Сергей тщательно пропылесосил сначала себя потом своего четвероногого друга, после чего они приняли душ, высохли под струями горячего воздуха и только потом вошли внутрь конвертоплана и он снял с себя капюшон и маску. От камбуза тянула вкусным запахом борща и жареного мяса. Похоже, что Арес учуял этот запах даже через дыхательный прибор и потому усиленно завилял хвостом.
