— Серёжа, но я ведь старуха, мне пятьдесят шесть лет, а ты такой молодой и красивый. Разве меня можно любить? Тем более после той операции, которую мне сделали.

Сергей взял её за руку, подвёл к зеркалу и сказал:

— Юля, когда я встретил тебя впервые, то был старше тебя на шесть лет. Тогда был семьдесят шестой год. Сейчас две тысячи десятый и я снова встретил тебя, словно впервые и уже ты старше меня на двадцать восемь лет, но посмотри на себя, посмотри на своё тело, разве оно у тебя не такое же, как в молодости? Ты же видела себя недавно на экране. Ну, а то, что тебе сделали операцию, не играет никакого значения. Уже в следующий понедельник мы снова будем вместе и тебе снова будет двадцать два.

Он поднял её на руки и она уже не протестовала, когда Сергей положил её на кровать. Снова признаваясь ей в любви, словно в первый раз, он стал целовать лицо и губы Юли, поражаясь тому, как с её лица исчезают морщинки, которые и так не слишком старили эту женщину, а её коже, умащенной дорогими кремами, возвращается молодость. Когда же он стал целовать её тело и дошел до нижней части живота с узким, почти незаметным шрамом, то увидел, как исчез и он. Юля тоже ощутила в себе эти перемены и громко воскликнула:

— Серёжа, ты вернул мне своими поцелуями молодость!

— Нет, любимая, тебе вернули её те, кто не хочет, чтобы жизнь на земле исчезла. — Ответил ей Сергей — И нам нужно воспринимать это, как реалии нашей с тобой любви. Мы ведь встретились с тобой не случайно, любовь моя и я знаю, что мне нужно сделать, чтобы на нашей планете не случилось этого ядерного кошмара. Иного выбора у меня нет.

В субботу Сергей проснулся ещё затемно. Он лежал в своей собственной постели и нежно прижимал к себе Юлю, с которой заново пережил то, что было с ним первого февраля семьдесят шестого года. Какая-то совершенно неведомая ему сила превратила прекрасно сохранившуюся пятидесяти шестилетнюю женщину, перенесшую тяжелую операцию, в двадцатидвухлетнюю девушку. Причём совершенно здоровую, что смог почувствовать как он, так и она. Он лежал и пытался понять эту загадку, постичь тайну её не такого уж и полного преображения и не находил этому никакого разумного и одновременно простого объяснения. Как он не пытался это сделать, всё сходилось на том, что он был полностью прав, когда говорил Юле о какой-то высшей силе, перебросившей его в прошлое, хотя и сам не верил в это в тот момент. Только тогда, когда он воочию убедился в том, что его Юля снова стала девушкой двадцати двух лет от роду, он понял, что именно произошло.

То, что на её теле сам собой рассосался тонкий келоидный рубец, ещё можно было отнести на счёт мощнейшего самовнушения, возникшего в сознании девушки или его внушения, но этим нельзя было объяснить ни то, что к ней вернулась девственность, ведь в этой реальности она не встречалась с ним, и уж тем более этим нельзя было объяснить то, что физиологически она снова стала женщиной без малейших изъянов. Хотя это он хотя и почувствовал, всё же не был в этом уверенным окончательно, а потому решил проверить это с утра пораньше. Юля спала прижавшись к нему всем телом и безмятежно улыбалась, а он нежно обнимал её и старался ничем не потревожить сна девушки. Сергей смотрел на неё и тоже улыбался. Внезапно она шевельнулась и тихонько застонала, после чего ещё не проснувшись потянулась к его губам приоткрыв свои для поцелуя. Тот последовал незамедлительно и для Сергея ещё одно утро началось с любви. Вскоре они затихли и он понёс её в ванную и уже там, когда они лежалее в джакузи, сказал вполголоса:

— Юля, ты знаешь телефон профессора Бельчикова, который оперировал тебя?

— Да, он записан на моём телефоне, Серёжа. — Ответила Юля и спросила — Ты хочешь, чтобы он обследовал меня? Наверное так действительно нужно сделать и записать всё на видео.

В её голосе Сергей услышал плохо срытую тревогу и потому поторопился воскликнуть:

— Ну, допустим не всё, Юлечка! Никакие гинекологические подробности не нужны, а вот узи или рентгеноскопия точно не помешают. Сейчас мы позавтракаем и поедем к нему.

Юля смущённо сказала:

— Ой, если Фёдор Александрович не в клинике, то он рассердится и откажется ехать.

Сергей усмехнулся и успокоил её:

— Девочка моя, за тридцать тысяч евро твой профессор согласится приехать в клинику даже со свадьбы своего сына. Но я думаю, что его всё-таки куда больше заинтересуют даже не мои деньги, а то, что ты всего за ночь сбросила тридцать четыре года, как пушинку с плеча.

Во время завтрака Сергей сначала позвонил Тимофею, рассказав ему о том, что произошло, а затем позвонил профессору, который обследовал Юлю всего каких-то два месяца назад. Услышав о том, что у его пациентки произошла регенерация внутренних органов и она так помолодела, профессор сначала рассмеялся и посоветовал ему не молоть чушь, но когда узнал о том, кто именно с ним разговаривает и услышал какова сумма его гонорара, тотчас согласился приехать в клинику. Сергей позвонил Борису, тот выбрал себе весьма необычный дополнительный источник доходов — держал гараж лимузинов, и попросил его послать за профессором машину, после чего смеясь сказал:

— Вот и всё, Юлечка, а ты боялась. Профессорам тоже нужно кушать. — Улыбка быстро сошла с его лица и он спросил — Юля, скажи мне, ты действительно всё та же Юлия Дмитриевна, которую я вчера встретил? Ты помнишь каждый день своей жизни или они всё же взяли тебя из семьдесят шестого года и вложили в мои объятья. Только не из моего семьдесят шестого, в котором мы с тобой встретились, а из твоего, где я тебе только приснился?

Теперь настал черёд Юли, которая всё это время сидела и слушала, как Сергей, сидя нагишом на кухне, включив громкоговорящую связь в телефоне, кушает с такой чопорностью, словно находится на званом обеде, разговаривает со своими друзьями и помощниками, заулыбаться. Она тоже сидела за большим обеденным столом на его громадной кухне, которая была больше зала в её квартире, обнаженной, но совершенно этого не стеснялась. Застенчивость покинула её тогда, когда она в обнаженном виде показала Сергею своё кун-фу. С широкой радостной улыбкой, которая делала её лицо особенно прекрасным, она воскликнула весёлым, радостным голосом:

— Серёжка, хочешь я тебе расскажу о том, как прошло моё вчерашнее дежурство в академии Жуковского, где я служу вахтёршей? Или мне рассказать тебе о том, как наш борт чуть не потерпел крушение в девяносто шестом, когда нам залили в баки керосин пополам с водой? Серёженька, я могу сейчас рассказать тебе всю свою жизнь в авиации, вплоть до того дня, как в пятьдесят вышла на пенсию. Не волнуйся, любимый, это по прежнему я, Юлия Дмитриевна Романова, которую сослуживцы называли кто Неувядающей Розой, а кто Спящей Красавицей. Знаешь, любимый, когда я летала последний год, ко мне целых два месяца приставал какой-то тип, который предлагал бешенные деньги за то, чтобы я сфотографировалась голой для журнала плейбой. Мы летали тогда в Каир и он увидел меня однажды возле бассейна. Не поленился купить билет и полететь вместе с нами в Москву. Очень нахальный юноша. Всё обо мне разузнал паршивец. Мне даже пришлось сказать ему, что я применю силу, если он не прекратит свои домогательства. Он так расстроился.

Сергей с восторгом посмотрел на Юлю, сидевшую за столом в такой же чопорной позе, как и он, улыбнулся и сказал:

— Я прекрасно его понимаю, Юлечка. На его месте я тоже расстроился бы. Ещё бы, такой куш уплыл из рук. Проведи он с тобой фото-сессию, то заработал бы тысяч двести, не меньше. Ну, что, любимая, будем одеваться?

Только теперь дело дошло до трёх громадных сумок, заполненных нарядными коробками, в которые были упакованы наряды, купленные для Юлии Дмитриевны. После недолгих раздумий она остановила свой выбор на элегантном синем костюме с короткой юбкой и блузкой нежно-бирюзового цвета. В нём она была просто обворожительна и вернувшаяся к ней в эту ночь юность, сверкала, как бриллиант. Вспомнив о бриллиантах, Сергей, уже надевший тёмно-синий, английский деловой костюм от «Брукс Бразерс», как только Юля сделала окончательный выбор, повёл её в свой кабинет, открыл сейф и стал было украшать её, словно рождественскую ёлку, драгоценностями, но она остановила свой выбор на серьгах и кольце с большими голубыми бриллиантами, а также на овальной броши с аквамарином размером с половинку грецкого ореха, окаймлённым россыпью бриллиантов, но уже обычных, хотя и бесцветных, но зато чистой воды. Сергей, поцеловав девушку, крепко обнял её и сказал: