Склонившись к Манахи, он говорит ей тихие, ласковые слова. Она лежит неподвижно, плотно сомкнув веки.

Время от времени по ее телу пробегает легкая дрожь.

В Нидерландской Индии каучук тоже в течение многих десятилетий добывался из дикорастущих смоковниц. Однако уже около 1868 года, вскоре после организации первых плантаций смоковниц на Яве, голландские колонисты столкнулись с трудной проблемой.

В 1825 году дю Бюс, генеральный комиссар Нидерландской торговой компании, ввел в Голландской Индии наследственную аренду, больше того, впервые сдал крупные земельные участки в аренду сроком на двадцать пять лет. Отсюда последствия: наряду со множеством голландских предпринимателей в колонии появились английские, немецкие, французские, португальские дельцы и прочно обосновались там. Деловые кварталы таких городов, как Батавия и Сурабая, вскоре приобрели европейский вид. Товары из колонии потекли в Геную, Гамбург, Лиссабон, Марсель, Лондон, однако в карманы голландцев попадала лишь часть прибылей.

Поэтому голландское правительство издало в 1870 году для Нидерландской Индии «аграрный закон», согласно которому, с одной стороны, плантаторы приобретали право на землю, которого им так не хватало для создания крупных плантаций, а с другой — всякая предпринимательская деятельность в этой колонии отныне разрешалась только голландцам и уроженцам Нидерландской Индии, а также компаниям, основанным в Голландии или Нидерландской Индии.

Впрочем, это не остановило притока иностранного капитала в Нидерландскую Индию, ибо у чужеземцев еще оставалась возможность основывать в Голландии или в Нидерландской Индии свои собственные компании либо становиться совладельцами уже существующих фирм. Действительно, многие дельцы, в первую очередь англичане, приобрели таким образом значительные территории. Так, например, в Амстердаме было основано «Анонимное общество», весь капитал которого находился в руках английской акционерной компании.

Типичным для предприятий такого рода является проспект английской Компании яванских каучуковых плантаций; в нем говорится буквально следующее:

«В соответствии с законами Нидерландского королевства, плантации, которые намечено приобрести, будут сданы в наследственную аренду голландской компании, созданной с соблюдением установленного порядка.

Весь акционерный капитал этой компании должен находиться в руках английской компании.

Назначение директоров голландской компании будет производиться директорами английской компании».

Так Англия постепенно распространяла свое экономическое влияние на обширные районы Нидерландской Индии.

Начало этому было положено в последней четверти XIX века на Суматре.

Утром Манахи, как обычно, выходит из своей хижины и направляется к дому Джонсон-сахиба, где она убирает комнаты. В этот момент под щелканье бича из лесу с грохотом выкатывается коляска, пересекает прогалину и останавливается недалеко от женщины.

Манахи с любопытством посматривает на экипаж, из которого выходит белый господин. Он подзывает ее к себе. Она нерешительно приближается. Белый господин стоит, разглаживая свои светлые усы. Вдруг он вздрагивает от удивления и бросается к Манахи, восклицая:

— Черт возьми! И этот парень, с которым ты сбежала, тоже здесь?

Манахи застывает на месте. Взгляд ее прикован к лицу мужчины, который, покачивая головой, пристально рассматривает ее и наконец нетерпеливым жестом велит следовать за собой.

Тихо вскрикнув, она отшатывается от него.

— Ты что, боишься меня? — спрашивает он с усмешкой.

Резко повернувшись, она бежит от него к лесу, перепрыгивая через корни деревьев и обугленные кучи хвороста.

Не замечая веток, бьющих ее по лицу, она прорывает телом лианы, забивается в заросли дикой вишни, задыхаясь, приникает к земле, словно ожидая удара…

Белый человек подходит к дому управляющего, из которого навстречу ему выходит Джонсон. Прибывший коротко приветствует его и спрашивает:

— Брат здесь?

— Кто?

— Господин Даллье, — отвечает тот.

Он проходит мимо управляющего и, войдя в дом, открывает ближайшую дверь, ведущую в кабинет Джонсона. За письменным столом сидит Джордж Даллье и перелистывает книгу текущих счетов. Услышав шум, он поднимает голову и от неожиданности на какое-то мгновение застывает в кресле. Затем поспешно поднимается навстречу вошедшему.

— Роберт — ты?

— Позволь пожелать тебе доброго утра и… как можно меньше неприятностей из-за этих дел, — произносит Роберт Даллье, указывая на книгу, которую его брат отодвинул в сторону.

— Ты приехал ко мне? Садись, пожалуйста…

Роберт кивает и разглядывает ряды конторских папок, полки, мягкие кресла, маленький шкафчик, в котором Джонсон хранит виски.

— По всему видно, у тебя обширные планы! Я видел лесорубов, потом эти быки, новые дома, эта обстановка!

— Это комната моего управляющего, — замечает Джордж.

Роберт медленно подходит к курительному столику и усаживается в кресло. Братья разглядывают друг друга, стараясь не встречаться глазами.

Наконец Джордж решается.

— Я полагаю, ты живешь теперь в Амстердаме?

— На Суматре! На Суматре, дорогой братец! Уже несколько месяцев, — говорит Роберт и добавляет в том же тоне:

— В качестве представителя нашей компании!

— Это что же за компания?

— Нас четверо совладельцев. Каждому приходится по полгода проводить на плантациях, чтобы лично следить за ходом дела. К сожалению, мне выпал жребий ехать первым! Если бы наши земли находились в другом районе колонии, например на Яве, я мог бы поселиться в отеле или обставить домик — вообще создать себе сносные условия. А так жить невозможно. Однако мой срок уже скоро истекает. После меня очередь тен Хоорста.

— А как относятся к этому голландские власти?

— Ну, они-то постарались испортить нам жизнь, эти голландцы! Чего только не перепробовали, лишь бы вставить нам палки в колеса. К счастью, в их законах имеется лазейка для таких, как мы. Наша фирма основана в Амстердаме. И точка!

— А кто другие участники?

— Кроме меня, еще два англичанина! Учти к тому же, что на долю тен Хоорста приходится не так уж много акций. Вот теперь ты приблизительно верно представляешь себе наше дело.

— Значит, тебе это по вкусу?

— В высшей степени!

— А чем ты, собственно, занимаешься на Суматре?

— Немножко присматриваю за работами — вроде тебя!

Роберт иронически усмехается.

— Иногда почитываю кое-что, иногда перекидываюсь в покер с надсмотрщиками — тут всему научишься! — а то просто прогуливаюсь по болотам. Вот уже десять недель для разнообразия играю роль собственного управляющего.

— И не скучно?

— До чертиков!

Оба умолкают. Затем Джордж начинает:

— Я слышал, вы собираетесь сажать маниок?

— Все может быть.

— А кастиллею?

— Не исключено.

— Но ты ведь носился с идеей разводить смоковницу? — замечает Джордж с легким раздражением в голосе.

— О, смоковницу мы тоже сажаем.

В наступившей тишине слышно, как за окном бранится Джонсон.

— Черт побери! Ей давно уже пора быть здесь!

И робкий голос малайца в ответ:

— Я искал повсюду, туан. Ее нигде нет.

— А в хижине?

— Тоже нет, туан…

А потом:

— Прикажете убрать в комнате?

— Ишь чего захотел! Ищи ее, пока не найдешь! Марш к надсмотрщику!

Шаги удаляются. Раздраженное ворчание:

— Шайка лентяев!

Роберт смотрит на брата.

— Что там случилось?

Джордж недовольно пожимает плечами.

— Ну, тогда можно перейти к делу, — предлагает Роберт.

— Вот как, ты хочешь мне что-то предложить?

— А ты воображаешь, что я проделал такой далекий путь, рискуя на каждом шагу сломать себе шею, только ради удовольствия пожелать тебе доброго утра?

— А как ты вообще узнал, что я здесь?