Огромной, докрасна раскаленной лентой ползет река к морю.

Под самым носом у сбавившей скорость «Амазонки» проходят буксиры, тянущие за собой баржи, полицейский катер, парусные яхты, снуют большие и маленькие лодки.

Миновав здание таможни, приютившееся посреди длинного ряда складов, «Амазонка» бросает якорь у самого берега, рядом с большим французским пароходом. На пирс выдвигают трап, но никто из матросов не покидает своего поста на корабле; котлы по-прежнему стоят под парами, подле брашпилей дежурят люди.

Лейтенант Клеппфорд поднимается на капитанский мостик. Тут же из своей каюты выходит на палубу Генри Викхэм и тоже присоединяется к капитану.

Все трое молча смотрят на здание таможни, в окнах которого горит зарево заката.

В воротах таможни появляются два человека, одетые в белую форму. Загородившись от слепящих лучей солнца, они разглядывают «Амазонку».

— Вот и они! — говорит Клеппфорд.

Чиновники медленно идут по набережной к пароходу.

Генри Викхэм дает капитану два банкнота по пятьдесят фунтов стерлингов. Он уже собрался было сбежать, по железной лесенке, но снова возвращается.

— Их двое! На всякий случай… — говорит он, вручая капитану еще два таких же банковых билета.

Все трое спускаются с мостика. Генри Викхэм удаляется в каюту, а капитан и Клеппфорд идут навстречу офицерам бразильского портового таможенного надзора.

Они встречаются у камбуза. Бразильцы любезно раскланиваются.

— Надеемся, что ваше плавание было благополучным, сеньор, — обращается к капитану Вильсону один из них, рослый мужчина с черными усиками.

— Господа, прошу вас в мою каюту!

Проверка судовых документов отнимает немного времени. Таможенник возвращает их Вильсону и вежливо благодарит. Все бумаги в полном порядке.

— К сожалению, нам придется еще немного побеспокоить вас, сеньор! Согласно инструкции, мы обязаны осматривать трюмы всех судов.

— Что ж, идемте!

Вильсон открывает дверь и пропускает бразильцев вперед. На палубе он незаметно делает знак двум боцманам, ожидающим поблизости.

В сопровождении последних и лейтенанта он проводит бразильцев к носовому люку. Боцманы с трудом поднимают тяжелую железную крышку, и все шестеро спускаются по узкой лестнице в трюм.

Не проходит и десяти минут, как они поднимаются наверх.

— С этим трюмом все. Здесь кокосовые орехи, бананы, юкка, — говорит Вильсону офицер с усиками.

— И каучук! — прибавляет его товарищ.

— Верно. Но, судя по документам, на вашем корабле должен быть еще груз кофе, сеньор.

Вильсон кивает.

Все направляются к кормовому люку. В верхнем отделении этой кормовой части трюма сложены тюки с юккой, второе заполнено мешками с кофе. Одному из боцманов велят вскрыть несколько мешков. Бразильцы мельком заглядывают в них. Усатый офицер внимательно осматривает пол низкого помещения и несколько раз топает ногой. Раздается глухой звук, словно под полом пустота.

— Внизу находится еще одно помещение, сеньор?

Капитан обменивается быстрым взглядом с Клеппфордом. Потом подает знак боцману. Тот оттаскивает в сторону шесть мешков. В полу показывается еще один люк. Боцман открывает его. Бразильцы спускаются вниз. Капитан и Клеппфорд следуют за ними.

— Тоже кофе, — поясняет Вильсон, кивая на мешки, которыми завалено и это помещение.

— Позвольте нам взглянуть!

— Джон!

В трюме появляется боцман. Развязывает с полдюжины мешков и, переходя от одного к другому, широко раскрывает каждый из них. Свет керосинового фонаря, зажженного лейтенантом, падает на светлые с продольным швом бобы.

— А теперь, господа, разрешите пригласить вас на рюмку настоящего шотландского виски! — говорит Вильсон, как только бразильцы отходят от последнего вскрытого мешка.

Усатый таможенник внимательно оглядывает трюм. Капитан то и дело ловит на себе пристальный взгляд его черных глаз. Бразилец поворачивается к своему товарищу и обменивается с ним несколькими словами. Потом говорит, показывая на мешки, которые боцман не развязывал:

— А эти?

— Неужели вы собираетесь проверять все до единого?

— А почему бы и нет?

— Но, господа, ведь я пригласил вас!

— Это большая честь для нас, сеньор. Мы охотно примем ваше приглашение, как только закончим осмотр этих мешков.

Клеппфорд любезно улыбается:

— Видите ли, мы очень спешим. Нам хотелось бы сегодня же выйти из Белена.

— Вам никто не помешает сделать это, — отвечает офицер.

— Но такая долгая проверка…

— Это моя обязанность, сеньор! Надеюсь, что вы такого же мнения о высоком долге офицера, как и мы в Бразилии.

— Джон! Развяжите еще три мешка, — приказывает Вильсон.

Бразилец показывает в сторону.

— Вот эти!

Вдруг раздается изумленное восклицание его товарища, зашедшего в дальнюю часть помещения.

— Что там такое?

— Мешки другого цвета, Жуан!

— Давайте-ка взглянем на них!

Боцман развязывает мешок, откуда вываливается темная, слипшаяся в комки масса. Бразилец мнет ее в руках. Под его пальцами комки из мха и земли рассыпаются и показываются зерна, покрытые желтыми и серыми пятнами.

Он кладет одно из зерен на ладонь и молча подносит к глазам капитана.

Клеппфорд быстро находится.

— Семена кофейного дерева. Необычный сорт!

— Сеньор!

Бразилец меряет его гневным взглядом.

— Вы мне не верите? — спрашивает Клеппфорд. — Мы собираемся подарить эти семена ботаническому музею.

Бразилец смотрит на своего товарища, который скептически усмехается, и говорит резким тоном:

— Как вам угодно, сеньоры! Вам придется сойти вместе с нами на берег. Велите кому-нибудь нести этот мешок. Семена будут подвергнуты экспертизе. От ее результатов будет зависеть все дальнейшее.

— Я настоятельно прошу вас — начинает Вильсон. — Мы и так придем в Лондон с двухдневным опозданием…

Он вынимает одну из купюр, которые вручил ему Викхэм на капитанском мостике.

— Это семена кофейного дерева, — продолжает он спокойным голосом. — Надеюсь, господа, что вы верите нам, не правда ли? Мы очень спешим. У нас нет никакой возможности сходить сейчас на берег и тащить с собой этот мешок. Вы согласны со мной, господа?

Молчание.

— Пятьдесят фунтов! — говорит Вильсон, вынимая еще два банкнота. — Каждая из этих бумажек стоит пятьдесят добрых английских фунтов. Целое состояние, господа!

Усатый офицер резко выпрямляется, словно хочет решительно возразить. Но другой бразилец подталкивает его локтем. Только сейчас Вильсон замечает широкие золотые галуны на белых обшлагах его мундира.

Внезапным движением Вильсон выхватывает из кармана четвертый банкнот и засовывает по две штуки между пуговицами застегнутых мундиров бразильцев.

— Вы закончили осмотр, господа?

Второй бразильский таможенник отвешивает легкий поклон. Но офицер с усиками словно окаменел и не решается прикоснуться к деньгам. Он бледен, как мел. Его товарищ бросает на него косой взгляд.

— Остается еще уладить вопрос с пошлиной, — говорит он Вильсону, смущенно улыбаясь.

— В документах ничего не говорится об этих семенах, сеньор. Их придется вписать и соответственно увеличить таможенный сбор.

— Вписать?

— Войдите в наше положение! Иначе у нас с товарищем могут быть неприятности.

— Ну, хорошо.

— Кроме того, понадобится буксир! Каков тоннаж вашего судна, сеньор?

— Девятьсот шестьдесят четыре тонны. Ведь это указано в документах.

— Совершенно верно. Прошу извинения, сеньор, но, согласно правилам рейдовой службы, все паровые суда свыше восьмисот тонн водоизмещением полагается выводить на фарватер с помощью буксира — ввиду опасности столкновения.

— Вот как! Ну, что ж мне, ждать?

— Посмотрим, — говорит бразилец, подумав. — Мы с товарищем посмотрим, что можно сделать. Может быть, удастся найти для вас буксир сегодня же вечером.

Вильсон с подозрением смотрит на него. Офицер с усиками старается не встречаться глазами с капитаном. Наконец Вильсон решается: