Шеф отдела по расследованию убийств был похож на беременного хомяка, объевшегося перезрелой кукурузой.

— Входи, — недовольно качнул он отвислыми, землистого цвета щеками.

Джек Томпсон вошел, слегка толкнул дверь, которая от толчка выстрелом «беретты» хлопнула об косяк, и без приглашения уселся в кресло, стоящее напротив начальственного стола.

Начальство скривилось.

— В будущем ведите себя потише, лейтенант.

Томпсон молчал, не мигая разглядывая тщательно выбритые щеки до тех пор, пока начальство не опустило глаза и не начало рыться в разложенных на столе бумагах. Однако через несколько секунд шеф отдела по расследованию убийств осознал свою невольную ошибку и, отшвырнув бумаги, начал свирепеть.

— Итак, лейтенант, рад видеть вас в своем подчинении, — едва сдерживаясь, прошипел он. — Надеюсь, что мы сработаемся.

Томпсон сдержанно кивнул.

— Премного наслышан о вас, — продолжал шеф отдела, от ярости медленно наливаясь красным. — Поговаривают, что вы из тех ковбоев, кто формуле Миранды[7] предпочитает стрельбу по-македонски?

Томпсон невозмутимо молчал, наблюдая за метаморфозами, происходящими с лицом начальника отдела по расследованию убийств. Видимо, именно от этой молчаливой невозмутимости метаморфозы становились все более значительными.

— Так вот, заранее предупреждаю вас, что у меня в отделе такие штучки не проходят! Мне плевать на ваши подвиги в России и где бы там ни было еще. Крутизна полицейского в моем отделе определяется прежде всего умением работать мозгами, а не указательным пальцем на спусковом крючке.

Томпсон продолжал молчать.

— И, чтобы зря не терять и ваше и мое драгоценное время, хочу поручить вам…

На покрасневшем от ярости лице шефа отдела расплылось некое подобие усмешки, от которой, как по волшебству, краснота на отвислых щеках начала быстро сменяться обычным для них землистым оттенком.

— …одно весьма запутанное дельце.

Шеф откинулся на спинку кресла и сцепил толстые пальцы на необъятном животе.

— Вот и все, — сказал он и хрипло засмеялся. — Не смею вас больше задерживать. О подробностях вашего задания вам сообщит ваш напарник, сержант Билл Доббс.

Томпсон медленно покачал головой и в первый раз за все время разлепил губы.

— Мое прежнее начальство должно было довести до вас, — с расстановкой произнес он, — что я всегда работаю один.

— Избито, — раздался веселый голос за его спиной.

Томпсон удивленно обернулся.

За его спиной стоял полицейский. Обычный полицейский среднего роста и ничем не примечательной наружности. Необычно было лишь то, что обладающий исключительно профессиональным слухом Джек Томпсон, привыкший реагировать на шорох пистолета, доставаемого преступником из кармана, не услышал, как этот человек зашел в кабинет.

— Избито, сэр, — весело повторил вошедший сержант. — Это говорили все крутые мэны, начиная от Джеймса Бонда и кончая Стивеном Сигалом…

— И всем им приходилось в конечном итоге работать в паре, — довольно закончил шеф отдела по расследованию убийств, наигрывая неслышный марш сцепленными на животе пальцами. — И не вздумайте спорить, лейтенант. Это приказ. Возьму на себя смелость утверждать, что наш Билл Доббс не только отличный полицейский и бессменный квотербек[8] нашей команды, но и, вдобавок, большой киноман, что, несомненно, пригодится вам в вашем предстоящем задании. И еще — на досуге поучитесь у своего подчиненного соблюдать субординацию.

— Есть! Сэр! — проревел Томпсон, вставая со стула. — Разрешите! Идти! Сэр!

— Проваливайте, — скривился шеф отдела. — От этих чертовых рейнджеров из патрульной службы вечно потом голова разламывается. Напереводят всяких там…

Дверь за Томпсоном выстрелила «Ремингтоном».

— Мать твою! — как от зубной боли, скривился шеф отдела по расследованию убийств. — Да уж… Вряд ли мы с вами сработаемся, лейтенант Джек Томпсон.

— Что-то мелковат ты для квотербека, — хмыкнул Джек Томпсон, направляясь к черно-белой полицейской машине.

— Некоторые думают, что в футболе главное сила. Я же думаю, что в любом деле на первом месте ловкость и быстрота. Не надо быть похожим на гориллу, чтобы метко кидаться мячом в ресивера,[9] — пожал плечами Билл Доббс, бросив мимолетный взгляд на широченные плечи напарника. — А вы всегда такой зануда, лейтенант?

— Почти, — сказал Джек Томпсон, садясь за руль. — И у меня есть одно условие. Если ты хочешь работать вместе со мной…

— То я не должен мешаться под ногами, когда вы начнете стрелять? — невинно поинтересовался Билл. — Я угадал?

Томпсон неопределенно хмыкнул и повернул ключ зажигания.

— Вы забыли про второе условие, лейтенант, — добавил Билл.

Джек вопросительно поднял брови.

— А как же насчет того, что я не должен задавать дурацких вопросов?

— Это относится к первому условию, — буркнул Томпсон. — Я не люблю, когда у меня мешаются под ногами вообще. И когда я стреляю, и во все остальное время.

— Понятно, — кивнул сержант. — Признаю, это выходит за рамки обычных кинематографических шаблонов. Это, пожалуй, даже пробный мяч в «дом» «Золотого глобуса»…[10]

Томпсон ничего не ответил.

— И куда мы едем, шеф? — через некоторое время спросил Билл, которому надоело сидеть без дела и рассматривать одинаковые стены серых домов Квинса, проносящихся мимо.

Томпсон молчал, сосредоточенно крутя баранку.

— Подозреваю, что вы сейчас думаете…

Лейтенант резко вдавил в пол педаль тормоза.

— Слушай, всезнайка! — зарычал он. — Ты, похоже, лучше меня знаешь, кто я, что я и зачем я живу на этом свете! Но это, черт побери, никоим образом не твое дело! И какого дьявола ты вообще свалился ко мне на голову? Ты можешь хоть на секунду заткнуться?!

— Могу, — спокойно кивнул головой сержант. — Но вышестоящее начальство приказало мне довести до вашего сведения суть задания, и я просто искал подходящий момент. А относительно того, что я много знаю о вас… Просто образ крутого полицейского давно смоделирован кинематографом и накрепко впечатан в сознание всех американцев поголовно. Вы же — простите, сэр, — самый что ни на есть типичный образчик того самого одинокого ковбоя, который только и занимается тем, что выбрасывает плохих парней из окон небоскребов на крыши автомобилей, специально именно для этого поставленных внизу.

Томпсон обалдело смотрел на своего напарника. А тот невозмутимо крутил на пальце брелок в виде старинной бобины для кинопленки с надписью «100 лет американскому кинематографу» и что-то напевал себе под нос, глядя в окно.

— Ну ты даешь, парень, — наконец покачал головой Томпсон, снова заводя машину и трогаясь с места. — И какого черта ты делаешь в полиции? Тебе бы в университете преподавать киноведение или еще что-нибудь в этом роде…

— На кой черт мне университет? — пожал плечами Билл. — Мне нравится в полиции. А играть в американский футбол и смотреть фильмы, валяясь дома на диване, я могу и без университета.

— Не понимаю я тебя, — покачал головой Томпсон. — Хотя каждому свое. Ну и что там у нас за задание?

— Проще простого, — сказал сержант. — Вы, наверное, слышали про Кинопалача?

— Того, что отрезает головы людям в кинотеатрах?

— Про него самого, — кивнул сержант. — Так вот, сэр, это наш клиент.

Томпсон присвистнул.

— Так этого придурка уже с полгода не может поймать вся полиция Квинса!

Билл вздохнул.

— Похоже, сэр, что с сегодняшнего дня ко всей полиции Квинса прибавились мы с вами.

— И теперь мы, как пара идиотов, должны таскаться по кинотеатрам и ждать, пока Кинопалач не соизволит в нашем присутствии смахнуть чью-то голову гитарной струной? — мрачно поинтересовался Томпсон.