— Меня зовут Катсуро, нео, — сказал Дайго, занося меч над головой.

— Господин, вы в порядке? — Акира, весь залитый чужой кровью, подошел к Дайго, который стоял над телом зарубленного нео.

— Да, Акира, я в порядке, — уставшим голосом проговорил Катсуро, не отрывая взгляда от тела Торра.

— Нас атаковали дампы, четыре семерки. Похоже, что они как-то с помощью шамов прошли через Поле Смерти. Шестеро бойцов погибли, и почти все ранены.

— Акира, — Катсуро перевел взгляд на воина. — Те нео, что сопровождали вождя, еще живы? Хоть один из них может самостоятельно передвигаться?

— Да, господин. Мы как раз оставили одного, подумали, может, он понадобится вам в качестве языка. Кажется, его зовут Виррг.

— Скажи ему, пусть отнесет тело вождя к его соплеменникам и скажет, что Торр умер героем. И еще. Отдайте Вирргу сына вождя. Надеюсь, что со временем из него вырастет достойный враг. Такой же, как его отец.

Жилой комплекс из трех одноэтажных бараков, стоявших буквой «П», очень необычно смотрелся в глубине сибирских лесов. В месте, где не встретишь людей, где еще сохранилась нетронутая цивилизацией природа, куда не забредет случайный грибник или охотник, даже с воздуха не сразу заметишь строения, заботливо укутанные маскировочной сетью. Очень странно — кому могло понадобиться прятать дома в эдакой глухомани?

Человек, наблюдавший за комплексом в бинокль в режиме ночного видения, тоже выглядел необычно. В зелено-коричневом маскировочном костюме «леший», абсолютно незаметный в летнем лесу, он наблюдал за комплексом уже три часа, но так и не заметил каких-либо признаков жизни. Хотя они обязаны были быть.

Человека звали Максим Сомов. Капитан отряда спецназа ГРУ, здесь он находился на задании — выявить и захватить секретную лабораторию по нелегальному изучению трофеев, вынесенных из чернобыльской Зоны отчуждения. По данным разведки, помимо одноэтажных зданий в комплексе были и два подземных этажа. Туда и нужно было проникнуть.

Но Максим до сих пор не заметил охраны, что было очень странно. Такой объект обязательно должен охраняться. Уже подходило время штурма — предрассветный час, любимое время диверсантов. Но Сомов сомневался. Что-то ему здесь не нравилось. Он и сам не мог объяснить что.

— Пятый, что у тебя? — чуть слышно спросил он.

— Все чисто. Движения не наблюдаю, — раздался в гарнитуре такой же приглушенный голос.

— Всем приготовиться. Снайперам оставаться на позициях.

Он еще раз всмотрелся в здания. Тишина и спокойствие. Ни одного огонька. Что же тут не так?

— Начали.

Тут же по направлению к объекту заскользили чуть заметными тенями восемь фигур. Капитан, перекинув в правую руку «винторез», бесшумно двинулся вперед. Что тут не так? Что не так?

И тут впереди рвануло. Дома разнесло в щепы, а фигуры уже приблизившихся спецназовцев разметало как кегли. Сомова, находившегося дальше всех от объекта, приложило спиной об дерево.

Он успел заметить столб необычного небесного света, бьющий прямо в небо… И потерял сознание.

— Вкусный хомо! Мертвый, но все равно будет вкусным! Гырк молодец! Он нашел вкусного хомо. И хорошее ружё! За ружё Гырк получит большой кусок хомо.

Сомов с трудом открыл глаза и попытался разобраться, что с ним происходит. Разобраться получалось с трудом. Во-первых, его кто-то тащил за разгрузку, не слишком заботясь о неровностях почвы, отчего капитана беспощадно трясло. Во-вторых, этот кто-то странно бормотал, и Сомов не мог понять что именно, как ни пытался. В-третьих, окружающая обстановка совсем не походила на лес. Скорее, на давно заброшенный город.

Он попытался повернуть голову и посмотреть, кто же это над ним издевается. И не поверил своим глазам.

— Мать моя! Снежный человек!

От удивления он произнес это вслух. Точнее прохрипел. В горле пересохло, и язык еле шевелился.

Но существо услышало и тут же бросило Сомова на землю.

— Не мертвый хомо! У-у. Гырк везучий! — проговорило оно и склонилось над ним, обнюхивая. — Странно, а пахнет как мертвый. Не пахнет как хомо.

«Еще бы я пах», — подумал Сомов. Перед операцией спецназовцы опрыскались специальным химсоставом, чтобы не привлекать внимания животных в тайге.

— Ты кто? — спросил капитан.

— Гырк. Ты добыча Гырка. Мне дадут самый вкусный кусок! — ответило существо и оскалило в улыбке жуткие клыки.

«Да, повезло! Первый раз встретил снежного человека, а он меня, похоже, сожрать решил».

Странно, но страха у Максима не было. Скорее удивление. К тому же на плече у йети висел его «винторез».

«Так, это уже ни в какие ворота. Похоже, глюки».

— Ты, это. Сгинь! — прикрикнул на снежного человека Сомов. — Изыди, нечистый!

Йети от неожиданности аж отступил на пару шагов. И выразительно так уставился на Максима.

«Точно глюки! — обрадованно подумал Сомов. — Ну какая, к чертям, выразительность на морде у монстра».

— Во имя Отца и Сына и Святого Духа, изыди в адское пламя! — решил закрепить успех капитан. И даже перекрестил чудовище.

— Похоже, что хомо болеет, — пробормотал Гырк. — А можно ли есть больной хомо? Надо у старейшин спрашивать.

Максиму за это время удалось сесть и разобраться в ощущениях. Болела спина, слегка гудела голова, но, в общем, терпимо. Он даже встать попытался, и со второй попытки получилось. Чудище все еще пялилось на него. Похоже, соображало, что делать.

«Очень странный глюк!» — снова подумал капитан, осматривая амуницию. Так, пистолет на поясе, нож в разгрузке, а «Винторез» — у галлюцинации. Не так уж и плохо.

— Слышь, йети! Автомат-то отдай. Мне идти надо, — снова обратился Сомов к снежному человеку. И даже сделал шаг вперед.

Молниеносный удар в грудь отбросил его метра на два. Не успев среагировать, капитан снова растянулся на земле. А монстр одним прыжком оказался возле него. Огромная дубина взметнулась над головой Сомова.

— Ни фига себе глюки! — прохрипел Максим, откатываясь в сторону и выхватывая нож. Встав на колено, он полоснул чудовище по ноге и, резко выпрямившись, ударил другой рукой в массивную челюсть… Получив отпор, йети от неожиданности дубину выронил, но тут же пришел в себя. Сомов еле успел увернуться от нового удара волосатым кулаком в лицо.

Резко прыгнув в сторону — не хуже самого монстра — капитан развернулся и приготовился встретить врага. Но тот был уже рядом, и вновь в голову Максима летел его пудовый кулак. Немного отклонившись, Сомов быстро ударил ножом в левый бок противника и, уйдя тому за спину, добавил локтем в затылок. Аж рука заболела. Помогло слабо. Монстр как будто и не заметил ударов, любой из которых был бы смертелен для обычного человека. Лишь чуть медленнее развернулся и достал-таки капитана сильнейшим хуком. Правда, вскользь, но и этого хватило для больной головы. Колени Максима подогнулись, нож выпал из руки.

— Эй, нео! А как насчет меча? — прозвучал крик за спиной монстра. Тот, взревев, резко обернулся… лишь чтобы мгновенно лишиться головы и свалиться под ноги своему победителю, заливая землю кровью.

Сомов с удивлением смотрел на своего спасителя, протягивавшего ему руку. Воин, закованный в чешуйчатую броню, с длинным прямым мечом и засунутым за пояс пистолетом времен еще, наверно, наполеоновских.

— Славно бился, вой! Откуда ты? — подняв Максима на ноги, спросил воин.

— Из Омска, — растерянно произнес Сомов.

— Не знаю такой крепости, — сказал воин. И, улыбнувшись, добавил: — Ну что ж, добро пожаловать в Кремль!

(Из дневника бойца красногорской[5] крепости)

…Ночью снова была воздушная атака. Пять пузатых бомбардировщиков и две дюжины юрких штурмовиков-беспилотников. Серёга Баренцев оказался самым глазастым — заметил их ещё на подлёте и успел причесать разномастную стайку из башенного орудия. Скольких летунов он уложил в сырой сибирский грунт, одному Богу известно, но, видать, знатно проредил силы атакующих.