Саймон выкачал из Френка все. Они оба устали — это было видно, хотя Френк все еще кипел от ярости. А я только начал входить во вкус процесса. Как я уже говорил, Джилл была очень даже ничего. Саймон как-то выпал из поля моего зрения. Сейчас я видел только глаза Френка и, переводя взгляд порой, глаза Джилл. Надо же, какая буря эмоций бушевала в их глазах — и из-за чего? Несчастные люди! Они не знают, что такое настоящее наслаждение! Вот когда толкаешь платформу, на которой…

Внезапный взрыв боли в затылке прервал ход моих мыслей. Падая на Джилл, краем глаза я успел увидеть подкравшегося сзади ко мне Саймона, судорожно сжимающего в руке стальной молоток.

Ублюдок! Дохлятина! Как он посмел?..

И я провалился во тьму.

— Да тут минимум на двести лет пожизненного в тюрьме подземного города!

Ступени лестницы, ведущей в подвал, скрипели и стонали под неимоверной тяжестью. По ней спускался вниз громадный человек, затянутый в полицейскую форму.

— Похоже на то, — сказал Саймон. — Для каждого из нас по сотне.

— Вряд ли, — рассмеялся полицейский. От его смеха с потолка отвалился небольшой кусок штукатурки. — Меня только повысят, если я наконец поймаю маньяка, отрезающего головы спортсменам.

— И останешься без этого.

Саймон поболтал в воздухе толстостенной пробиркой необычной формы.

— Самый лучший в мире стероид, а, сержант? Гипофиз культуриста, вскормленного на снадобье S и убитого в момент совпадения трех эмоций. Каково?

— Неплохо, Саймон, — полицейский криво усмехнулся, доставая из кармана внушительную пачку старых долларов. — Иногда мне кажется, что люди страшнее самых кровожадных мутантов Выжженной земли. Я все никак не привыкну к этому. Хотя с моей работой вроде бы пора привыкнуть ко всему.

Он кивнул на обезглавленный труп, валяющийся на полу.

— Привычка — дело времени, — усмехнулся Саймон. — Снадобье S будешь брать? Есть несколько пробирок очень неплохого качества. Специально для тебя, дружище.

— Я тебе не дружище. А снадобье давай. Думаю, пригодится, пожалуй.

— Ради бога. Со всеми возможными скидками для оптового покупателя… А с этими что делать?

Саймон кивнул на Джилл и Френка, от пережитого и увиденного балансирующих на грани сумасшествия.

— Выброси их в море, — посоветовал сержант.

— Я думал, это сделаешь ты…

— Ну ты обнаглел, парень! Он думал… Некогда мне с ними возиться.

— Даже девушку не попробуешь? — удивился Саймон.

— Я при исполнении, — сказал полицейский, направляясь к лестнице. — И еще, Саймон, хочу дать тебе бесплатный совет.

Холодные серые глаза сержанта внезапно потемнели и стали похожими на черные дырки в стволах полицейских «Бульдогов».

— Признаюсь, парень, ты мне очень не нравишься. Поэтому будь поосторожнее и со словами, и вообще. И если ты еще раз не уберешь за собой на моем участке, то очень скоро мне придется тебе оторвать голову. Memento mori, одним словом.

Лестница поскрипела еще немного, потом хлопнула дверь и где-то наверху глухо застонали половицы.

— Memento mori, — задумчиво пробормотал Саймон, глядя в потолок. Стон половиц над его головой стал глуше и постепенно сошел на нет. — Memento mori… Я постоянно помню о ней, сержант.

Он подошел к Френку и с силой ударил его топориком по голове. Череп спасателя треснул. Саймон засунул в него четыре длинных пальца, потом подумал, покачал головой и вытащил руку обратно.

— Неважный гипофиз, неважный спортсмен, — бормотал он себе под нос, направляясь к Джилл. — Я постоянно помню о ней, сержант. И еще иногда я думаю о том, что не пора ли Объединенным охраняемым поселкам сменить своего Мистера Совершенство на кого-нибудь другого, у которого нет полицейской формы… Представляю, какой у вас роскошный гипофиз, Мистер Полицейское Совершенство!

— Шлеп! — раздалось около самого уха.

Пит вздрогнул, больно ударился локтем об угол стола и открыл глаза.

— Спите, молодой человек?

Мистер Уильямс возвышался над Питом, ядовито улыбаясь и перекатываясь с пятки на носок. Его большой и сизый от пьянства нос хищно втягивал воздух.

— Ну-ну, спите дальше, — сказал мистер Уильямс, продолжая щериться и сверкать искусственными коронками. — А после того, как проспитесь, извольте пожаловать ко мне в кабинет.

Сизоносый преподаватель древней американской литературы пошел дальше по проходу, швыряя на столы студентов их сочинения, густо украшенные исправлениями и едкими комментариями. Кто-то облегченно вздыхал, взглянув на отметку. Кто-то тихо стонал, скрипел зубами и, злобно глядя вслед преподавателю, беззвучно шептал проклятия. Стонов, скрипов и проклятий было намного больше, чем облегченных вздохов. Пит опустил глаза, взглянул на оценку и присоединился к подавляющему большинству.

На его сочинении почти не было пометок. Присутствовало несколько характерных росчерков в самом начале, но после — только девственно-чистый текст и жирное «F» на последней странице, обведенное для убедительности кружком. С глубокой старины «F» означало низшую оценку в американских колледжах. Пит прошептал несколько непечатных слов вслед шествовавшему по проходу преподавателю и с наслаждением приписал к своей оценке еще три буквы, завершив получившееся непечатное слово жирным восклицательным знаком…

Как только яйцеголовые ученые в подземных бункерах решили, что на поверхности радиация уже не представляет серьезной опасности для жизни, на Побережье как грибы-мутанты после кислотного дождя стали появляться охраняемые поселки. Люди повылезали из своих подземных убежищ и принялись строить новую жизнь — вернее, копировать ее со старой, той, что была до Последней Войны.

Побережье было для этого идеальным местом. Там, рядом с океаном, радиация была намного ниже, чем в центральной части материка. Плюс многие строения почти не пострадали. Странная трава-мутант укрепила их стены настолько, что даже взрывом снести эти здания было невозможно. Да и зачем пытаться уничтожать то, что цело и простоит еще многие годы? Лучше провести косметический ремонт, возвести неприступные стены вокруг бывших курортных городков — и жить себе дальше.

В городке, где жил Пит, все было вообще по высшему разряду. Электростанцию восстановили за пару месяцев, все остальные коммуникации — и того быстрее. Дошло до того, что, вытащив из бункера тщательно сохраняемые старинные книги, люди решили открыть колледж, дабы сохранить и приумножить знания предков. В результате сейчас Пит сидел в учебном классе вместе с дюжиной ровесников и сохранял, и приумножал…

Кстати, надо отдать должное, мистер Уильямс был действительно неплохим специалистом в своей области, который по многу раз прочитал все книги, хранившиеся в обширной подземной библиотеке, — иначе его давно бы уже с треском выперли из колледжа за несносный характер и страстную любовь к самопальному виски. Но эти два минуса никоим образом не вредили работе, и потому мистер Уильямс продолжал трепать нервы студентам, жестоко вколачивая в них Вечное Американское Слово…

…Пит почесал неважно побритый подбородок и осторожно постучал.

— Открыто, — ответствовал голос из-за двери.

«Обычно таким тоном посылают куда подальше», — горько подумал Пит и открыл дверь. Он уже морально подготовился к тому, что с подачи мистера Уильямса вылетит из колледжа и пойдет либо на общественные работы, либо на Стену, охранять подступы к поселку от мутантов и полудиких зверей в людском обличье.

«Ну и черт с тобой, старая пьяная обезьяна. Подкараулить бы тебя вечером — и дубиной по башке. Вот бы завоняло протухшим виски!»

В тесном кабинете висел плотный никотиновый туман — в бункере до сих пор выращивали табак. Пит сам курил, но тут даже у него перехватило дыхание.

У закрытого и плотно зашторенного окна в клубах дыма угадывалась мосластая фигура преподавателя литературы.