По окончании первой аудиенции царедворцы Жуана II посоветовали королю убить Адмирала, причем одни рекомендовали расправиться с наглым генуэзцем открыто, другие же считали, что удобнее это сделать тайком, дабы в гибели Колумба не могли обвинить португальского монарха.

Жуан II, однако, был мудрее своих советников. Он понял, что расправа с Адмиралом никакой пользы и выгоды португальской короне не принесет. Весть о новых открытиях неизбежно дойдет до Кастилии, Адмирала видели в Лиссабоне не только тысячи верноподданных короля Жуана II, но и иноземные послы, и агенты королевской четы.

Король рассудил верно. О прибытии Адмирала в Лиссабон уже на следующей неделе знали в Кастилии. Герцог Мединасели 19 марта 1493 года писал об этом кардиналу Педро де Мендосе. «Нинью» можно было пустить ко дну 4 марта, но 9 марта не имело смысла топить этот корабль и убивать Адмирала Моря-Океана.

И король сдержал ярость: на второй аудиенции он вел себя как радушный хозяин, оказывая неслыханные милости нежеланному гостю. Адмиралу разрешено было сидеть в присутствии Жуана II — привилегия, которой удостаивались лишь принцы крови и самые знатные магнаты.

На этой аудиенции приключилось событие, которое невероятно изумило всех присутствующих. На особом помосте Адмирал выставил живые экспонаты — пленных индейцев. Король велел принести сосуд с сухими бобами, бобы были рассыпаны на помосте, и затем Жуан II попросил индейцев наглядно на этих бобах продемонстрировать ему, сколько имеется островов в их родном краю и как они расположены. И тогда индеец Диего разложил бобы в определенном порядке, и на помосте возникла карта-макет новооткрытых земель.

11 марта король отпустил Адмирала, и день спустя, посетив по пути португальскую королеву донью Леонор, командир экспедиции вернулся на «Нинью». Ему удалось без ущерба для себя вырваться из львиного логова.

Путь в Кастилию был теперь открыт.

13 марта «Нинья» покинула Риштеллу и направилась на юг. На следующий день она обогнула мыс Сан-Висенти и вошла в кастильские воды. А день спустя, незадолго до полудня, Адмирал с утренним приливом миновал отмель Сальтес и, поднявшись вверх по Рио-Тинто, привел корабль в Палос. Это был 225-й день беспримерного плавания. Пятница, 15 марта 1493 года.

С тем же приливом, но чуть позже в Палос пришла «Пинта». Она не погибла во время жестокой февральской бури, она уцелела и в мартовский шторм. Мартин Алонсо Пинсон дошел до Кастилии раньше Адмирала, буря вынесла его не к Лиссабону, а к галисийской гавани Байоне близ города Виго. Он поспешил известить о своем возвращении королевскую чету (двор всю зиму и всю весну сидел в Барселоне), он просил аудиенции у Изабеллы и Фердинанда, но в этом ему было отказано. Королева и король желали получить отчет о плавании не от Мартина Алонсо Пинсона, а от главы экспедиции. Этот отказ был для Мартина Алонсо Пинсона катастрофой. Приведя «Пинту» в Палос, он тайком сошел на берег, затворился в своем доме и умер недели три спустя.

Палос встречал Адмирала как героя, весь город столпился на берегу Рио-Тинто, в церкви святого Георгия и в Рабиде благодарственные мессы шли под перезвон колоколов.

Не обошлось и без ложки дегтя. В материалах тяжбы Колумба есть свидетельство очевидца событий 15 марта. Он заявил: «Когда «Нинья» пришвартовалась к пристани, на борт поднялись инквизиторы и потребовали, чтобы им предъявили списки команды. В списках числились лишь правоверные католики, но инквизиторы заметили на палубе индейцев и готовы были приступить к дознанию. Тогда Адмирал принес одну из золотых масок касика Гуаканагари, перерубил ее пополам, и большую часть вручил инквизиторам, которые тут же покинули корабль» (56, VIII, 18).

От Палоса до Барселоны расстояние не малое, но курьеры их высочеств преодолевали его за пять-шесть дней. Связь между Адмиралом и королевской четой поддерживалась постоянно, и главе экспедиции велено было как можно скорее явиться ко двору. Побывав в Рабиде, Адмирал направился оттуда в Каталонию. Путь его лежал через Севилью и Кордову.

Ко двору он взял шестерых индейцев (в Кастилию доставлено было десять пленников, но четверо из них настолько были истомлены переходом через Атлантику, что их пришлось оставить в Севилье). Взял он и образцы заморских диковинок, и в том числе крикливых попугаев, для них были изготовлены специальные клетки.

В вербное воскресенье, 31 марта 1493 года, Адмирал со своей свитой прибыл в Севилью и здесь провел всю пасхальную неделю. Тут он получил радостное для себя письмо от королевской четы, в котором Изабелла и Фердинанд горячо благодарили его за сообщение об открытиях «столь полезных и выгодных».

Однако вести о великом открытии опередили Адмирала. Вероятно, 25 марта 1493 года Луис де Сантанхель и Габриель Санчес получили от Адмирала знаменитое письмо об успешном завершении его экспедиции. Это письмо Адмирал написал 15 февраля, сразу же после чудесного спасения от лютой бури, а 4 марта, уже находясь в Португалии, дополнил его кратким сообщением о прибытии в гавань Лиссабона[56].

Оба адресата находились в марте 1493 года при дворе, в Барселоне, и немедленно отправили письмо в типографию. Набирали письмо в великой спешке, и уже в апреле печатное его издание на языке оригинала (а Адмирал писал Сантанхелю и Санчесу по-кастильски) вышло в свет[57]. Почти одновременно появилось каталонское издание, в конце апреля арагонец Леонардо Коско перевел письмо на латинский язык, и в самом начале лета этот латинский текст был отпечатан в Риме.

Одновременно во Флоренции появился итальянский стихотворный перевод письма, подготовленный поэтом Джулиано Дати, а затем в различные страны Западной Европы поступили сообщения из других источников о плавании и открытиях Колумба. Некто Аннибал Зеннаро, или Дзенаро, итальянец, узнав о возвращении Колумба, отписал об этом 9 апреля 1493 года из Барселоны в Милан своему брату, послу герцога феррарского Эрколе д'Эсте при дворе миланского правителя Лодовико Моро. «В прошлом августе, — писал Зеннаро, — владыки-короли по просьбе некоего Коломбо дозволили ему снарядить четыре (??) каравеллы, а тот говорил, что, выйдя в Великое Море и плывя по прямой линии на запад, в конце концов вернется с востока, обогнув Землю, и откроет восточные страны. И так он и сделал». Зеннаро писал также, что он воочию видел письмо Колумба королевской чете (42, V, 110–111).

В Милане послание Зеннаро получено было в апреле, и копию этого письма феррарский кавалер Джакомо Тротти 10 мая 1493 года передал своему государю — Эрколе д'Эсте. К тому времени генуэзская и венецианская синьории узнали об открытиях Колумба; еще раньше об этом проведали во Флоренции. По словам местного хрониста Трибальдо де Росси, о возвращении Адмирала из плавания здесь стало известно уже в конце марта.

А между тем письмо Сантанхелю и Санчесу перепечатывали в разных городах Европы, и оно стало подлинным бестселлером XV века. В 1493 году оно трижды было издано в Риме, и известно шесть его иных, парижских, антверпенских и базельских, изданий того же года.

Нам, людям атомного и космического века, темпы распространения новостей в XV веке кажутся черепашьими. Телетайпы, спутники связи и прочие архисовершенные средства передачи информации позволяют нам с пренебрежением относиться к курьерам Колумбовой эпохи, которые, загоняя сменных коней, покрывали в сутки жалкие двести — двести пятьдесят миль.

Но, оценивая темпы далекого XV века, следует отрешиться от излишнего снобизма и выработать иной подход к временным представлениям современников великого мореплавателя.

Ныне весть об очередном прилунении космического корабля спустя несколько секунд после этого события доходит до самых отдаленных уголков нашей планеты. Ведь обитатели Огненной Земли и Гренландии пользуются столь же совершенными транзисторными приемниками, как и житель Лондона или Омска.