Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

Итак, в начале июня Адмирал прибыл в Рабиду. Там был разработан план дальнейших действий. Первостепенная роль в нем отводилась Мартину Алонсо Пинсону. Очевидно, Марчена и Перес решили действовать через него, но в первой половине июня Мартина Алонсо Пинсона в Испании не было, он еще не возвратился из Рима, куда повез на продажу ценный товар — атлантические сардины.

Вероятно, числа 15–18 июня Пинсон вернулся в Палос и либо в Рабиде, либо у себя дома встретился с Колумбом. 23 июня Пинсон приступил к вербовке, в короткий срок ему удалось подобрать для всех трех кораблей команды Колумбовой флотилии.

О роли Мартина Алонсо Пинсона в первой экспедиции Колумба и в первых открытиях в Новом Свете существуют различные и порой взаимно друг друга исключающие мнения.

Разноречия в оценках вызваны прежде всего тем, что имя Мартина Алонсо Пинсона использовано было в весьма неблаговидных целях кастильскими законниками в 1510–1550 годах, в пору, когда шла тяжба с наследниками Колумба. Кастильской короне во что бы то ни стало требовалось доказать, что Колумб не открывал Нового Света и что честь обретения первых заморских земель принадлежит не Адмиралу, а иным лицам и, в частности, Мартину Алонсо Пинсону.

Коронные фискалы очень ловко подбирали нужных им свидетелей, да и к тому же многие из них были земляками или родственниками Мартина Алонсо Пинсона и охотно давали показания в пользу этого деятеля. А двое свидетелей, сын Мартина Алонсо, Педро Ариас, и его зять, Диего Фернандес Кольменаро, считали, что душой всего заморского предприятия был их отец и тесть и что без него Адмирал вообще не добрался бы до Индий.

Новейшие исследования восстановили истину: Колумб, и только Колумб, был зачинателем, главным организатором и руководителем первой экспедиции. Однако Мартин Алонсо Пинсон оказал Адмиралу очень большую помощь и содействовал быстрому завершению подготовки первого плавания. Надо отметить также, что некоторые нелицеприятные свидетели держали сторону Колумба[47].

Несомненно, Мартин Алонсо Пинсон действовал небескорыстно, за свою помощь он должен был получить от Колумба определенную компенсацию.

Что именно посулил Мартину Алонсо Пинсону Адмирал, сказать трудно. Педро Ариас и Диего Фернандес Кольменаро утверждают, что Колумб обещал «отдать половину пожалований и привилегий, дарованных ему королями»; другой свидетель, Алонсо Гальего, полагал, что, убеждая Мартина Алонсо Пинсона принять участие в экспедиции, Адмирал посулил ему, что будет обращаться с ним как с родным братом, а свидетель Франсиско Медель заявил, будто Колумб обещал дать Пинсону все, что тот пожелает и попросит (84, 370).

Во всяком случае, Мартину Алонсо Пинсону Колумб открыл тайну своей экспедиции, ее цели, ее маршрут. И, должно быть, глава рода Пинсонов счел разумным и выгодным поддержать Адмирала.

И Мартин Алонсо приступил к делу: объехал все междуречье, побывал в Уэльве, Могере, не раз беседовал по душам с палосскими жителями и повсюду говорил, что экспедиция нуждается в смелых и опытных моряках и что ее участникам достанутся большие выгоды.

Разумеется, слова его никто не записывал, но смысл их передал сорок четыре года спустя участник экспедиции Фернан Яньес де Монтьель: «Друзья, идите туда, и мы отправимся в этот поход все вместе; неимущими уйдете вы, но если с божьей помощью удастся открыть нам землю, то, обретя ее, вернемся с золотыми слитками, и все разбогатеем, и получим большой барыш» (84, 371).

Мартину Алонсо Пинсону верили, к его словам прислушивались. Вскоре в палосскую гавань потянулись добровольцы, желающие принять участие в плавании к берегам неведомой земли. Надо полагать, что не только чистое любопытство влекло их на корабли таинственной флотилии. Мартин Алонсо Пинсон недаром сулил большие барыши участникам плавания. Он отлично знал, что «сдвинуть с места» можно без труда, если «к тому имеется выгода и польза».

Судя по показаниям свидетелей, от желающих участвовать в экспедиции не было отбоя, и только больные или обремененные семейными делами люди не явились на призыв Мартина Алонсо Пинсона.

Между тем в начале июля прибыл посланец королевской четы с новыми распоряжениями палосским властям. Королева и король снова посулили всем участникам плавания различные льготы и вознаграждения, что, несомненно, еще больше подогрело интерес местных жителей к экспедиции Колумба.

К концу июля подготовка к великому плаванию была закончена, экипажи полностью укомплектованы, и ничто больше не задерживало выход флотилии в море.

В пятницу, 3 августа 1492 года, в восемь часов утра, якоря были выбраны, и от отмели Сальтес, лежащей у слияния Одьеля и Рио-Тинто, корабли направились в открытое море.

ТРИ КОРАБЛЯ И ДЕВЯНОСТО ЧЕЛОВЕК

КОРАБЛИ

Человечество свято чтит имена кораблей-героев. Это Магелланова «Виктория», «Святой Петр» и «Святой Павел» Беринга и Чирикова, «Резолюшн» капитана Кука, «Восток» и «Мирный» Беллинсгаузена и Лазарева, нансеновский «Фрам», легендарный ледокол «Сибиряков». Список таких кораблей велик, и он неизменно содержит три заветных имени: «Санта-Мария», «Нинья» и «Пинта».

Флагман флотилии Адмирала Моря-Океана «Санта-Мария» принадлежал к классу кораблей, которые в Испании назывались «нао», в Португалии «нау», в Генуе «наве». «Нинья» и «Пинта» были каравеллами.

Нао и каравеллы — суда эпохи великих открытий. И хотя еще в середине XIII века оба эти типа кораблей упоминались в кастильских и португальских источниках, но конструктивной зрелости они достигли в XV столетии.

Средиземноморские народы — венецианцы, генуэзцы, пизанцы, каталонцы, византийцы, арабы и турки, наследники мореходных традиций античной древности, создали немало самых разнообразных типов парусных кораблей, которые бороздили воды Средиземного моря задолго до того, как португальцы начали прокладывать новые пути в Атлантике. Но все эти суда, как парусные, так и гребные, рассчитаны были на плавание у «домашних» берегов Средиземного моря.

Чем крупнее они были, тем медленнее ходили по морю и тем хуже совершали всевозможные маневры. Поэтому и в бою, и в торговых рейсах предпочтение отдавалось гребным судам — галерам. Галеры были покорны воле гребцов и плавали по морю вне зависимости от направления ветра. Средиземноморских моряков вполне удовлетворяли гребные суда, вооруженные парусами. Подобная комбинация весел и парусов позволяла совершать переходы значительной дальности при противных ветрах в любом заданном направлении.

Но в XIV и особенно в XV веке европейские мореходы столкнулись с большими трудностями. Все чаще и чаще корабли стали выходить в открытый океан, а капитанам принца Энрике Мореплавателя приходилось совершать многомесячные походы вдоль пустынных и неведомых берегов, а для этого они вынуждены были запасаться впрок провиантом и пресной водой. О галерах в таких походах и думать не приходилось — слишком много пищи и воды требовалось для многочисленных гребных команд.

Явилась настоятельная нужда в новом типе парусного корабля, быстроходном, маневренном, остойчивом и емком, способном принять в свои трюмы многомесячные запасы провианта и на обратном пути вместить в себя партии черных рабов.

Именно такими кораблями и были каравеллы. Недаром венецианец Кадамосто, участник португальских плаваний в Африку, писал в 1456 году: «Каравелла — лучший корабль из всех, когда-либо ходивших по морю».

Мореходные качества каравелл были и в самом деле необычайно высокими. Они могли проходить 10, 12 и даже 15 итальянских миль в час, а 15 миль — это 22 километра. Каравелла, на которой ходил Кадамосто, при ветре с юго-запада следовала западно-северо-западным курсом, то есть держалась всего лишь в шести румбах от ветра.

По свидетельству одного моряка XV века, «каравеллы отлично лавировали, поворачиваясь к ветру то одним, то другим бортом, как будто у них были весла». Всем этим качествам мог позавидовать любой парусник тяжелого типа XX века. Легкие и маневренные каравеллы были чудесно приспособлены для плаваний в неизведанных водах открытых морей.

вернуться

47

Так, в декабре 1536 года некто Хиль Ромеро показал: «Никогда не доводилось мне слышать, будто Пинсон желал совершать открытия или делал их. Оные открытия совершил дон Христофор Колумб, который прибыл в Палоc и дал все приказы…» (84, 371).

37
{"b":"170138","o":1}