Тринидад — троица. К святой троице Адмирал всегда испытывал благоговение, и в честь бога-отца, бога-сына и святого духа назвал он землю, которую приметил в полдень 31 июля 1498 года матрос Алонсо Перес.

Тринидад — большой остров в южной части, вытянутый к западу. Флотилия подошла к его юго-восточной оконечности и двинулась вдоль южного берега.

1 августа Адмирал ввел корабли в обширную бухту Эрин. Когда он подходил к этой бухте, то заметил на юге низкий выступ суши. В анналах великих открытий день 1 августа 1498 года должен быть записан золотыми буквами. С левого борта флагманского корабля лежал Южноамериканский материк, выступ, едва приметный в туманной дымке, был мысом Бомбеадор. К югу от него сплошной массив суши тянулся на 6600 километров до самого Магелланова пролива.

Без малого шесть лет назад Адмирал открыл первую землю Нового Света — маленький остров Гуанахани. Но материк, который более чем вдвое превышал площадь Европы, Южную Америку, он открыл в эту знаменательную среду. Впрочем, за эти годы перевидал он столько всяких мысов, островов, рифов и бухт, что до поры до времени никакого значения не придал этому открытию.

2 августа флотилия отдала якоря у юго-западной оконечности Тринидада — песчаного мыса Ареналь. Здесь пролив между Тринидадом и Южноамериканским материком суживался, и тесную воронку Адмирал назвал Бока-де-ла-Сьерпе — Змеиной пастью. Пасть с неистовым ревом втягивала в себя в часы отлива и прилива морские воды, эта дьявольская какофония приводила в содрогание моряков, но Адмирал с хладнокровием специалиста-гидрографа обследовал бурные приливные течения и описал их очень подробно и точно.

У мыса Ареналь состоялась первая встреча с местными жителями. В ту пору на Тринидаде обитали карибы, причем нрав у них был более мирным, чем у свирепых аборигенов Малых Антильских островов.

Далеко на севере показались высокие горы — то был узкий полуостров Пария, выступ материка, вытянутый к востоку, к северо-западной оконечности Тринидада. Корабли, обогнув мыс Ареналь, вступили в залив Пария, на нынешних картах он подобен фляге с прохудившимся дном: отверстие на дне — это Змеиная пасть, горлышко фляги — узкий пролив Пасть Дракона, отделяющий полуостров Пария от Тринидада.

Удивительно: в заливе вода была совершенно пресная! С юга шли мощные течения, они несли массы мутной воды, и по вкусу она не отличалась от воды Гвадалквивира или Тэжу. А в Пасти Дракона эти могучие пресные потоки вступали в единоборство с солеными течениями, прорывающимися с севера, и у островков, в горле этого пролива, кружились бешеные водовороты.

Адмирал понял: в залив Пария с юга впадает огромная река, а стало быть, на юге лежит обширная земля.

И действительно, в залив Пария (Китовый) сбрасывают свои воды бесчисленные протоки дельты великой реки Ориноко. Она несет в море больше воды, чем Волга, Днепр, Дон, Днестр и Прут, вместе взятые. Вскоре мы, однако, убедимся, что здравые догадки Адмирала натолкнули его на более чем странные суждения о характере новооткрытой реки и новооткрытой суши.

Чуть позже, в день успения, 15 августа 1498 года, он отметил, что на юге расположен очень большой материк, доныне неведомый, и при этом сослался не только на такие признаки, как пресное «озеро» Пария, но и на пророка Ездру.

Адмирал пересек залив Пария и у входа в Пасть Дракона, на южном берегу полуострова Пария, совершил высадку. Пять дней назад европейцы впервые увидели Южную Америку. Это было в среду, 1 августа 1498 года, а в воскресенье, 5 августа 1498 года, люди из Старого Света впервые ступили на землю гигантского материка.

Третье плавание Колумба. Маршрут плавания у берегов Южной Америки и открытия, совершенные на Южноамериканском материке (1498 г.).

Чуть солоноватые волны накатывались на плоский песчаный берег. Пологие холмы спускались к морю, на склонах зеленел лес, и был он совсем не такой, как дубравы Кастилии или хвойные леса Галисии. Росли в нем высокие пальмы с округлыми или перистыми листьями, с пальмы на пальму перебрасывались цепкие щупальца лиан, в густой листве суетились обезьяны.

Людей не было. Их удалось найти чуть подальше, и эта встреча порадовала Адмирала; у индейцев было довольно много золота, кое у кого к запястьям привязаны были красивые жемчужины. Выше золота эти люди ценили желтый металл «гуанин» — сплав золота и меди, у многих на груди висели большие гуаниновые диски. Физической химии индейцы Парии, конечно, не знали, но эмпирически доведались, что гораздо легче плавить гуанин, чем чистое золото. Гуанин, в котором золота было довольно много, они охотно меняли на медь и бронзу, сделки эти оказались взаимовыгодными.

В этих местах мореплаватели впервые ознакомились с индейцами аравакской семьи, родичами таинов. Многочисленные племена араваков в ту пору населяли все северное побережье Южной Америки и часть Центральноамериканского перешейка и во многом напоминали жителей Эспаньолы и восточной оконечности Кубы.

Адмирала эти индейцы приняли превосходно. Гостя и его спутников провели в большую хижину с двускатной кровлей, угостили кассавой и опоили чичей — хмельным напитком дьявольской крепости. О пагубном действии чичи писали потом много, и, пожалуй, наиболее впечатляющие сведения содержатся в повести Жоржа Сименона «Негритянский квартал», где события, кстати сказать, развиваются в стране, которую открыл Адмирал.

8 августа Адмирал двинулся на запад вдоль южного побережья полуострова Пария. У острого выступа, который назван был мысом Иглы (Пунта-де-Агуха), на берегу, заросшем красным деревом, мореплаватели встретились с индианками, очень привлекательными и миловидными. Впрочем, их внешность не заинтересовала Адмирала, но он был восхищен прекрасными жемчужными ожерельями этих красавиц и не без основания заключил, что где-то поблизости должны быть богатые жемчужные ловли. Жемчуг и в самом деле водится у полуострова Пария, но только не на южных, а на северных его берегах, и особенно много жемчуга было в те времена у острова Маргариты, мимо которого Адмирал прошел несколько дней спустя. Попытка Адмирала найти на западе выход из залива Пария успехом не увенчалась. Чем дальше он продвигался в этом направлений, тем больше убеждался, что втягивается в тупик. Вода стала совсем пресной, флотилия вошла в мелководье. Адмирал послал вперед маленькую каравеллу «Коррео», осадка у нее была невелика, и вскоре выяснилось, что прохода на запад нет. В залив там впадали четыре реки. Это были реки Рио-Гранде, Сан-Хуан и Амана и один из западных рукавов Ориноко.

Флотилия повернула на восток и направилась к Пасти Дракона. Стало очевидным, что только через этот тесный и опасный проход можно выйти в открытое море. 13 августа Адмирал провел корабли через Пасть. Провел чудом, был момент, когда все думали, что кипучий водоворот вынесет суда к скалистым островкам, сидящим в самом центре пролива. Все, однако, обошлось, и флотилия выбралась в Карибское море.

Итак, открыты были большая земля и большая река. Эти новые обретения подвигли Адмирала на всевозможные географические размышления. Свои мысли по поводу фигуры восточного и западного полушарий, характера только что открытых земель и распределения суши и моря на нашей планете он развил в письме к королевской чете. В этом послании квинтэссенция колумбовского мировосприятия, оно необычайно важно, без него невозможно понять психический склад человека, который, подрывая всей своей деятельностью систему средневековых представлений, оставался их пленником. Без этого письма трудно себе представить, каким образом Адмирал, отдавая должное точным наблюдениям, толковал их применительно к отжившим догмам и как строил свою аргументацию, прибегая к авторитету библейских пророков и комментаторов священного писания.

На первый взгляд при чтении письма об итогах третьего плавания может показаться, что суждения его автора совершенно лишены логической связи, что мысли свои он излагает сумбурно, что этот образец «рваной» эпистолярной прозы принадлежит перу маньяка, одержимою бредовыми, навязчивыми идеями.