«Нинья» — Санчо Руис де Гама

«Пинта» — Кристобаль Гарсиа Сармьенто.

Не говоря уже о Мартине Алонсо Пинсоне, знания и заслуги которого признавали все без исключения участники экспедиции, все эти командиры были истинными «морскими волками». У Пералонсо Ниньо был за плечами опыт плаваний в Атлантике, а впоследствии он стал главным кормчим Кастилии. Висенте Яньес Пинсон прошел школу практического мореплавания у своего старшего брата, а в 1500 году ему суждено было совершить выдающиеся открытия на берегах Южной Америки. О третьем брате — Франсиско Мартине Пинсоне известно немного, но можно не сомневаться, что в искусстве ставить паруса и вязать узлы он знал толк. Отличными кормчими были Санчо Руис де Гама и Кристобаль Гарсиа Сармьенто. Правда, Хуан де ла Коса и Хуан Ниньо скорее всего получили должности маэстре как владельцы «Санта-Марии» и «Ниньи», но, вероятно, они не были новичками в морском деле.

К числу командиров следует отнести главного альгвазила флотилии Диего Энрикеса де Арану, кузена Беатрис Араны. Он ведал всем «арсеналом» экспедиции и надзирал за порядком на кораблях.

Младший командный состав. В эту группу входили так называемые «контрамаэстре» — боцманы, лица, которые фигурировали в списках личного состава под рубрикой «диспенсеро» (они ведали хранением и выдачей провианта и пресной воды, а также отвечали за исправность сигнальных фонарей), конопатчики, плотники и бондари.

Известно, что на «Санта-Марии» боцманом был баск Чачу, личность с весьма неуживчивым нравом, а на «Пинте» — палосский житель Хуан Кинтеро де Альгутра.

Матросы. Матросы подразделялись на два разряда: обученных матросов (маринеро) и палубных матросов (грумете). К разряду палубных матросов относились корабельные юнги.

Прочие участники экспедиции. К этой группе относились шесть человек:

1. Полномочный инспектор короны (veedor real) Родриго Санчес де Сеговия.

2. Нотариус флотилии (escribano de toda armada) Родриго де Эсковеда.

3. Толмач, крещеный еврей Луис де Торрес.

4. Единственный пассажир флотилии, королевский постельничий Перо Гутьерес.

5. Слуга. Колумба Педро де Торрерос.

6. Паж Колумба Педро де Сальседо.

Их высочества, посылая новоиспеченного Адмирала Моря-Океана к берегам Индии и страны Великого хана, отнюдь не намерены были предоставить ему неограниченную свободу действий.

Поэтому-то в состав участников экспедиции введены были глаза и уши Католических Королей, сеньоры Родриго Санчес де Сеговия и Родриго де Эсковеда. Очень возможна, что и любознательный пассажир Перо Гутьерес выполнял кое-какие доверительные поручения короля Фердинанда.

Вся эта троица была абсолютно бесполезна, в морском деле никто из них ничего не смыслил, да и к тому же держались они на кораблях весьма надменно.

Никакой пользы, но по совсем иным причинам, не мог принести Адмиралу толмач Луис де Торрес, крещеный еврей, прежде служивший в канцелярии губернатора Мурсии. Ведь ему полагалось переводить на кастильский язык речи государей и наместников азиатских стран, и владел он арабским и халдейским языками, о которых ни малейшего представления не имели индейцы Кубы и Эспаньолы.

Ежемесячно корабельным командам выплачивалось 250180 мараведи. Маэстре и кормчие получали в месяц 2 тысячи, маринеро — 1000 и грумете 666 мараведи.

В экспедиции участвовали преимущественно молодые моряки; Мартин Алонсо Пинсон, которому было лет пятьдесят, и Адмирал Моря-Океана (ему лишь недавно пошел пятый десяток) многим своим спутникам годились в отцы.

Не только в 1512 и 1515, но даже в 1532, 1535 и 1536 годах соплаватели Колумба по первой экспедиции выступали в качестве свидетелей в тяжбе его наследников с испанской короной, и нетрудно установить, что в 1492 году большинству из них было лет 25–30 (56, VII, VIII; 94).

Девяносто человек — это девяносто разных характеров, это разные нравы и разные предубеждения. В Кастилии XV века андалузец казался чужаком баску или галисийцу, и даже жители соседних городов не всегда уживались мирно, яростно отстаивая славу, честь или приоритет своего родного гнезда. На кораблях первой экспедиции было не менее пятидесяти выходцев из Палоса, Уэльвы и других гаваней междуречья. Затем шла следующая по численности группа представителей других андалузских городов. Особняком стояли десять северян — басков, астурийцев, галисийцев и пятеро иноземцев — сам Колумб, португалец Жуан Ариаш, генуэзец Джакомо Рико, калабриец Антонио Калабрес и венецианец Джованни Весано.

Люди группировались по землячествам, и, кроме того, существовали «кровно-родственные» партии. Фамилии Пинсонов и Ниньо дали флотилии трех братьев. На «Нинье» служили отец и сын Арреасы, на «Пинте» дядя и племянник Пересы, братья Медели и братья Кинтеро. Родичи либо создавали блоки, в которые входили люди из тесно между собой связанных фамилий, либо люто враждовали с подобными же партиями, вспоминая давние обиды. Старые, начавшиеся еще лет десять назад распри продолжались в плавании и возбуждали пылкие страсти.

Постоянно ссорились между собой южане и северяне. Во главе северян стояли маэстре Хуан де ла Коса и боцман Чачу, которые никому не давали спуску.

На «Пинте» преобладала группа палосских выходцев, друзей, дальних родичей и знакомых Мартина Алонсо Пинсона, и команда этого корабля доставила Адмиралу немало забот и тревог.

Явление совершенно необычайное: вопреки всем традициям на кораблях первой экспедиции не было ни монахов, ни священников.

В общем держать в руках такой экипаж было не так просто, и Адмирал вынужден был прибегать к весьма хитроумным мерам, чтобы внушить своим спутникам уверенность в успехе трудного предприятия.

И все же благополучному исходу экспедиция обязана не только энергии и предприимчивости ее главы, но и стойкости подавляющего большинства простых матросов, людей, сроднившихся с морем, и уроженцев тех областей Кастилии, которые дали этой стране тысячи прекрасных моряков.

Три корабля в пятницу, 3 августа 1492 года, при крепком северном ветре отошли от песчаных отмелей в устье Одьеля — Рио-Тинто и взяли курс на юг.

Миновав унылый и плоский мыс Умбрию, они вступили в открытое море.

Кастилия и Арагон в этот день проснулись в великом волнении. Потрясающую новость обсуждали на все лады: дома, в четырех стенах — откровенно, но не слишком громко, на улицах и площадях — вполголоса, е оглядкой на случайных прохожих.

Накануне, в четверг, 2 августа, истек последний срок указа их высочеств от 31 марта 1492 года» Указа о поголовном изгнании из кастильского и арагонского королевства всех Моисеевых сынов.

Последние корабли с последними изгнанниками покинули гавани Испании в ночь со 2 на 3 августа. С наступлением дня — а 3 августа солнце взошло в шесть часов утра — любой иудей, какого бы пола и возраста он ни был, обнаруженный на территории Кастилии, подлежал казни.

Корабли с последними изгнанниками утром 3 августа уже были в открытом море и держали курс на Лиссабон, Геную, Марсель, Оран, Алжир, Ла-Рошель и Лондон.

За мысом Умбрия им, возможно, встретилась небольшая флотилия, которая под всеми парусами шла прямо на юг. Флотилия Адмирала Моря-Океана. О выходе же ее в дальнее плавание решительно ничего не знали подданные Католических Королей, встревоженные, опечаленные и обрадованные вестью об исходе из Испании двухсот тысяч врагов истинной веры.

Уже сам по себе выбор генерального курса — до Канарских островов на юг и далее на запад — был решением гениальным. Лучшей морской дороги из Испании в тропические области Нового Света не существует. От берегов Пиренейского полуострова к Канарским островам следует очень сильное Канарское течение. Сразу же к югу от этих островов оно круто поворачивает на запад и вливается в струю Северного Пассатного течения. Это течение в полосе восточных пассатов пересекает Атлантический океан в интервале между 25 и 10 градусами северной широты и доходит до берегов Кубы и Флориды. Но по Северо-Пассатному пути возможно лишь одностороннее движение (конечно, для парусных кораблей, а не для паро- и теплоходов). В обратном направлении, от Антильских островов в Испанию, надо держать путь в зоне Гольфстрима, который пересекает Северную Атлантику с юго-запада на северо-восток и выносит корабли к Азорским островам. Именно так шел Колумб домой в 1493 году, вторично избрав единственно верную трассу. С той поры только так — туда через Канарские острова, обратно через Азоры — ходили решительно все корабли на линиях, связывающих Испанию с Центральной и Южной Америкой. Правда, в 1664 году один упрямец решил пройти из Америки в Испанию по «южной» дороге, но вместо полутора месяцев он затратил на этот путь полтора года.