Девушка, сжав кулаки, направилась к лестнице, стараясь не обращать внимания более ни на что, ни на какие подозрительные вещи вокруг. Возможно, это отвлечение помогло ей преодолеть отрезок между дверями и лестницей без всяких препятствий и затруднений. Ни пугающие звуки, ни страшные видения, не появлялись на её пути. Настя подошла к лестнице, по которой утром её нёс Сергей, и стала подниматься наверх, осторожно ступая по крутым ступенькам, и придерживаясь за поручень. От красной палубы её отделял всего один виток лестницы. Половину этого витка она прошла спокойно, но потом остановилась, прислушавшись к чему-то. Звук, который заставил её помедлить, напоминал шум ветра за окнами. Неужели ветер поднялся? Но ведь это хорошо. Ветер разгонит туман… Нет, всё-таки это был не ветер. Не ветер, но и не дьявольская какофония. Кто-то опять включил музыку.

Далёким эхом, разносились её слова по пустым коридорам «Эвридики». Сосредоточившись на восприятии их звучания, Настя отвлеклась на мгновение и оступилась. Поручень сумел удержать её от падения вниз. Но она больно ударилась коленями о металлические ступеньки, упав на них так неудачно. Темнота содрогнулась. Расплескалась по залу мутной водой. Резкая боль от падения прострелила сознание, мелькнув в голове яркой вспышкой, разойдясь по ногам и руке неприятными волновыми колыханиями, от эпицентров удара — по нервной сети. Издав болезненное шипение, Настя начала было вставать на ноги, ощупывая ступеньки перед собой, и в то же мгновение поняла, что их становится видно всё лучше и лучше.

Всё вокруг неё светлело с каждой секундой, как будто все лампы в зале, одновременно включившись, начали постепенно набирать яркость. Песня исказилась, превратилась в ритмичное бормотание, затем в неясную разноголосицу, и в конце концов разъединилась на два звучания: на совершенно иную музыку, и многочисленные человеческие голоса, говорящие каждый на свой лад и каждый о своём. Стало совсем светло, и где-то очень близко прозвучал женский голос, адресованный явно для её ушей:

— Ой! Бе-едная девочка, упала. Да ка-ак же так неосторожно? Поди все коленки себе отбила.

Голос был выразительным и сострадающим. Настя обернулась и обмерла. Внизу, в центральном холле, было много людей, светились лампы, сверкали неоновые вывески и играла лёгкая музыка. Двери, ведущие в коридоры, были открыты настежь. Возле лестницы стояла пожилая пара: высокий сухощавый старичок с усами и необычайно ласковыми лучистыми глазами, который держал под руку низенькую полную старушку в больших очках и с озабоченным взглядом. Они были одеты очень элегантно, как подобает отдыхающим. Люди, бродившие по холлу вокруг них, одновременно повернули головы, посмотрев, кто там упал на лестнице, но тут же отвернулись, поняв, что с Настей ничего страшного не произошло, и только старики продолжали взволнованно следить за её дальнейшими действиями. Когда её лицо встретилось с их лицами, пожилая женщина покровительственно осведомилась:

— Милочка, ты не сильно ушиблась?

— Ничего страшного. Всё в порядке, — улыбнулась ей Настя, решительно не понимая, что же всё-таки творится вокруг.

— Ох уж эта молодёжь, — старушка взглянула на своего дряхлого спутника. — Всё у них бегом, всё на скаку. Под ноги себе не смотрят, вот и падают. Такая крутая лестница, нужно осторожнее по ней подниматься.

— Да будет тебе, — улыбался в усы старик. — Мы тоже в их возрасте бегали. Да ещё как бегали. Это теперь мы с тобой еле ползаем.

— Бегали, бегали, — тут же согласилась с ним супруга. — Было время, и мы носились как угорелые, и тоже ничего не замечали. А теперь, эхе-хе…

Насте попался на глаза мужчина, который в этот момент как раз проходил позади старичков. В его руке была книга. Навстречу ему, из коридора вышла длинноногая девица с пышной причёской, увлечённо нажимающая на кнопки своего сотового телефона, судя по всему набирая кому-то SMS-сообщение. Она так увлеклась этим, что шла совершенно не обращая внимания ни на что вокруг, и в результате, едва не столкнулась с тем самым мужчиной, направлявшимся в коридор. Тот заметил её в самый последний момент, когда она едва не ткнула его своим телефоном в живот и, невероятно шустро для своей грузной комплекции, увернулся в сторону, освободив ей дорогу. Девушка так и не заметила этого, пройдя мимо, но в результате своего деликатного манёвра, мужчина нечаянно толкнул в спину старичка, смотревшего на упавшую Настю. Он задел его совсем легонько, но тут же повернулся, осторожно прикоснулся рукой к его локтю, и виновато произнёс:

— Ой! Ради бога, извините.

— Ничего страшного, — улыбнувшись, кивнул ему дедушка, после чего мужчина с книгой продолжил свой путь к коридору.

В тот момент, когда он смотрел на старика, Настя узнала его лицо. Невероятно, но это был тот самый человек из крайней каюты, голова которого была расплющена дверью. Это был он! Живой и здоровый. Миновав двери, он прошёл пересечение коридоров, и остановился возле той самой злосчастной каюты. Анастасия всё поняла. Это было прошлое. Каким-то образом она проникла в минувшее время, и в данный момент находилась на «Эвридике», очевидно, ещё до той страшной трагедии, в результате которой она «расслоилась», превратившись в филиал ада на Земле. Но в результате чего произошло расслоение?!

А старики тем временем продолжали смотреть на неё.

— Ну что же никто не поможет ей подняться? — возмущалась бабушка. — Мужчины. Кто-нибудь. Помогите же девочке.

Сверху на лестнице послышались скорые спускающиеся шаги, кто-то остановился над Настей, обеспокоено нагнувшись, и дотронулся до её плеча.

— Девушка. Позвольте я Вам помогу? — заботливо предложил молодой мужской голос с лёгким кавказским акцентом. — Вы сильно ударились? Идти сможете?

Настя подняла глаза на говорившего и увидела красивое улыбающееся лицо кудрявого парня со жгучими карими глазами. Соответствующие черты лица, чёрные изогнутые брови и большой нос, указывали на то, что он действительно был представителем какого-то кавказского народа. Может быть грузин, а может осетин, или абхазец. Какая разница? Молодой человек был очень привлекательной внешности, и чрезвычайно обаятелен. В нём присутствовали гордые черты «знойного горца», и вместе с этим какая-то искренняя простота, приятно располагающая к его персоне. Глядя на Настю, он дружелюбно улыбался, хотя в его глазах была заметна обеспокоенность — не сильно ли она ушиблась? В эти глаза можно было смотреть вечно. Они были подобны уголькам: горячие, волнующие, страстные. Его тёплая рука лежала на её плече, а вторая тем временем была услужливо протянута вперёд для того, чтобы девушка смогла на неё опереться.

— Давайте Вашу руку. Я помогу подняться.

Настина ладошка мягко легла в цепкую холёную ладонь, и его пальцы сомкнулись на ней… Крепко! Как крепко он её стиснул! Так сильно, что свет померк в глазах и всё исчезло. Рука стала грубой, шероховатой, мозолистой. Она с силой потащила её вверх, через темноту, в которой бесновался луч ослепительного света, выхватывающий из полумрака скупые очертания опустевшего зала. Вторая рука — такая же крепкая и жёсткая, подхватила её подмышку, и уже двумя руками он поднял её с лестницы, поставив на ноги.

Образ обворожительного кавказца растворился во мгле без остатка. Вместо него, рядом с Настей на лестнице стоял тёмный человек, придерживающий её за талию одной рукой. В другой руке у него находился включённый фонарь. В ушах всё также продолжал надрываться Linkin Park, чья музыка, кажется, стала играть ещё громче, а песня перешла на сплошной истерический крик. Луч фонаря упёрся в лицо девушки, ослепив её, и та закрылась от него ладонью. Потом стоявший рядом с ней человек опустил фонарик, и направив его вертикально, начал снизу подсвечивать свое лицо, чтобы Настя смогла его разглядеть. Это был Гена Осипов. Узнав его, Анастасия едва не потеряла сознание от счастья, обмякнув в его руках. Тот вовремя удержал её от нового падения.