Жжжж-вш-вш-вшшш-вшшшшш, — винт постепенно замедлил своё вращение и замер, окончательно остановившись.
Ветер тут же развеялся, и пыль начала медленно оседать обратно на пол. Она успела обильно забить ноздри пассажирок, которые сейчас чихали и кашляли как проклятые.
Тем временем, по всему судну с чередующимися щелчками и электрическим гудением загорелись лампы в коридорах, люстры в салонах, и светильники в залах. Некоторые лампочки тут же перегорали, но большинство работало исправно. Корабль словно воскрес. Медленно разгоняясь, на камбузе начали вращаться большие вентиляторы под потолком.
Вшшшшшух, вшшшшух, вшшух, вшух-вшух-вшух… — шелестели их лопасти, кружась словно в танце.
Им тут же принялось аккомпанировать весёлое гудение холодильников и морозильных камер: Уррррррр…
В полупересохших аквариумах с закисшей водой, начали булькать фильтры и кислородные трубки.
Включились табло электронных часов с цифрами «00:00» и мигающими точечками, послушно отсчитывающими секунды от нуля.
Звякнула микроволновая печь в кают-компании, завершив своё сильно затянувшееся разогревание уже давно засохшего и покрывшегося плесенью кусочка пиццы.
На центральной площадке жёлтой палубы засветилась бегущая строка, по которой хороводом побежали ярко-красные, геометрически правильные буквы: «Уважаемые пассажиры! Добро пожаловать на борт нашего гостеприимного теплохода! Вы не ошиблись, выбрав для себя этот вид отдыха. Чудесную морскую прогулку вы запомните на всю жизнь. Капитан, команда и обслуживающий персонал рады приветствовать вас…» и так далее.
Замерцали рябью экраны телевизоров.
В небольшом кинозале жёлтой палубы включился проектор, как ни в чём ни бывало продолжив для пустующих кресел сеанс фильма «Звонок». На экране главная героиня взволнованно отлепляла муху от монитора.
В самом конце коридора зелёной палубы загудел брошенный пылесос.
На красной палубе, в люксах, забормотали джакузи, а насосы принялись, чавкая, прокачивать остатки позеленевшей воды в пересохших фонтанчиках.
Мигая, вспыхнули неоновые вывески с рекламными щитками в баре и центральном вестибюле.
Весёлой гирляндой загорелась вдоль борта череда иллюминаторов. Вся надстройка корабля осветилась подобно новогодней ёлке. Топовые огни на мачтах, прожектора и праздничные иллюминации, венчали всё это электрифицированное чудо, заблудившееся в море. Туман аккуратно обволакивал каждый огонёк в свою клубящуюся матовую обёртку, превращая каждую лампочку в диковинное произведение искусства. И хоть двигатели корабля по-прежнему не работали, он уже совсем не казался мёртвым и заброшенным. Он вспыхнул посреди тумана, словно вместе с неожиданно проникшими на его борт гостями вдруг обрёл вторую жизнь, разорвав темноту, заявив о себе ярко и демонстративно.
Свет вернулся.
Девушками овладела настоящая радость. Они поистине ликовали.
— У них получилось! Вот молодцы! — борясь с кашлем, воскликнула Лида. — Да здравствует свет! Да здравствуют наши мальчишки!
Оля засмеялась, а Настя продолжала взахлёб чихать, прикрывая раскрасневшийся нос ладошкой. Улучив минутку в перерыве между бесперебойным чиханием, она вынула из кармана носовой платочек, протяжно высморкалась в него, после чего выдохнула:
— О-ох, мамочка моя…
— Ну и пылища поднялась, — весело возмущалась Лидия, размахивая руками и время от времени шмыгая носом. — Фу! Кошмар.
— Интересно, на всём корабле свет включился? — спросила Ольга.
— Я думаю, что на всём. Хотя даже если и не на всём, то какая разница? Главное, что здесь у нас свет работает. Лучше чем в темнотище сидеть.
— Да. Это точно.
— О-ой, ну и ну-у, — наконец заговорила Настя.
Её нос был красным и слегка распухшим от раздражения. От этого лицо девушки выглядело весьма забавно.
— Весь нос себе расчихала! У меня ведь аллергия на пыль! А здесь её столько…
— Го-осподи, что с твоим но-осом? — заметила Лида.
— Красный? — подняла на неё растерянные глаза Настя. — Заметно? Сильно заметно, да?
— Да ну как сказать? Хех. Как у Деда Мороза.
— Это всё от пыли. Дурацкая пыль.
Кх! — вдруг послышался в каюте резкий трещащий звук, от которого вся троица тут же содрогнулась. От их улыбок тут же не осталось и следа.
Кх-х-ш-кх!
Лица всех троих повернулись к одной точке — к небольшой коробочке под потолком, над дверью. Там располагался продолговатый динамик. Кряхтящие звуки, доносившиеся из него, сопровождались небольшими извержениями пыли из ребристого отверстия.
— Радио? — неуверенно пробормотала Лида.
— Они там что, и радио решили отремонтировать? — удивилась Настя.
В ответ на их вопросы, динамик тут же разразился неприятным хрипом, коротким, но оглушительным, похожим на карканье горластой вороны. Звук заставил девушек машинально прикрыть уши.
— Ооо… — произнесла Оля, ухмыляясь. — Прямо все удобства для нас создаются.
— Это точно, — согласилась с ней Лида. — Вот только бы ещё нам музыку включили вместо этого противного скрежета.
— Сейчас, погоди, посмотрим, что они там наладят.
Радио вновь захрипело, потом заткнулось, как будто бы окончательно сломалось. В глазах девчонок появилось разочарование. Но умолкший так неожиданно репродуктор вскоре опять подал голос, на этот раз зазвучав совсем по-другому. Вместо отхаркивающих скрипов и скрежета, он загудел. Это ровное гудение очень быстро превратилось в шорох, после чего стал нарастать невнятный усиливающийся рёв. Он звучал всё громче и громче, трансформируясь из дребезжащего баса, подобного гудку старого парохода — в агрессивное мычание, как будто ревел огромный обезумевший бык. Пассажирки насторожились. Звуки были очень неприятными, громкими и страшными. Непонятно, откуда они появились, и кто их издавал. Это не походило вообще ни на что. Тональность звучания всё повышалась, и вскоре появились разделения и прерывания. Вой колебался, с каждой долей секунды превращаясь в нечто совершенно неопределённое — пугающее. Создавалось впечатление, что мычащий голос произносит слова какого-то заклинания, медленно растягивая их, словно жуя. Сначала ни одного слова невозможно было разобрать, но затем они стали произноситься всё быстрее и быстрее, становясь знакомыми, очень знакомыми. За этот промежуток времени миновало не более трёх секунд, но для испуганных девушек время словно специально притормозило своё течение, дав возможность вникнуть в странные искажения жуткой радиотрансляции.
— Что это такое, блин? — то ли со страхом, то ли с раздражением в голосе спросила Лида у подружек.
Обе в полнейшем непонимании лишь пожали плечами. А звук продолжал разгоняться, ускоряя слова, взвинчивая тональность всё выше и выше — с баса на фальцет. Да ведь это же песня!!! Обычная песня, а вовсе не какое-то дьявольское заклинание. Мычащие слова «демона» превратились в грустное старческое завывание, затем в ровный мужской баритон, затем в голос взрослой женщины, который, ещё немного разогнавшись, стал почти детским, легко узнаваемым девчачьим голоском. Словно пластинка, набравшая скорость за пять этих долгих секунд, начала проигрывать песню в нормальном темпе, как следует.
Всем известно, какой звуковой эффект создаётся, когда начинаешь медленно раскручивать виниловый диск, а затем вращаешь его всё быстрее и быстрее. Песня при этом начинается со сплошного рёва, после переходит в мычание, и только потом становится знакомой, постепенно доводя голос певца до адекватной ему скорости. Нечто подобное девчонки сейчас и услышали. Они не сразу поняли, что это такое, в первые мгновения даже немного трухнув, но когда песня в динамике зазвучала нормально, это заставило их, тут же узнав её, переглянуться и разразиться буквально истерическим смехом. Такого сюрприза они явно не ожидали. Незамысловатая девчоночья песня про то, что «я буду вместо неё, твоя невеста», к настоящему моменту уже почти забылась, вытесненная с отечественной эстрады другими попсовыми хитами. Услышать её здесь ни с того ни с сего, было поистине удивительно и необычно. Всё равно, что неожиданно получить конфетку от хулигана, встретившего тебя в тёмном переулке. Это было как-то несуразно, несерьёзно и очень весело. Нарастающий было страх моментально обрёл безобидную глуповатую форму, заставив девушек простодушно рассмеяться. Они смеялись над своими наивными страхами. Сейчас уже ни одна из них не думала о том, нравится ей песня, или нет. Музыка, разрушившая гнетущую тишину, оказала на всех примерно одинаковое воздействие. Даже Ольга, которую откровенно раздражала вся отечественная поп-музыка, сейчас готова была признаться, что она балдеет.
