— Коридорами больше не пойдём, — натягивая тельняшку, произнёс Осипов. — Эта хрень запросто может нас там поджидать.

— А как же тогда? — удивилась Ольга.

— Вон, — Гена указал на окно. — Выйдем напрямую. Снаружи ещё светло. Тварь туда не полезет.

— А если не откроется?

— Что ты, ей богу, как маленькая? Не откроется — разобьём! Или ты боишься, что тебя оштрафуют за порчу чужого имущества? — капитан застегнул ремень, и, подойдя к окошку, принялся ощупывать пыльную раму.

Обнаруженный наверху ригель поддался не сразу. Его пришлось немного подёргать, прежде чем заедающая защёлка не выскочила из паза. Натужено крякнув, Геннадий дёрнул раму вниз, и та со стуком опустилась, открыв прямоугольный проём, площадью в четверть окна.

— Пролезем? — осторожно спросила Вершинина.

Гена высунулся в окно по плечи, покрутил головой, и, вернувшись обратно, ответил. — Легко. Давай, ты первая.

— Подожди. Давай не будем торопиться.

— Не понял. Ну, чего опять?

— Хо не отпустит нас так легко.

— Оно ненавидит свет, верно? А там, на палубе, светло. Или я неправ?

— Прав, но… Мы не можем рисковать своим последним шансом. Я знаю, что есть способ победить его. Я чувствую.

— Мы сейчас будем прислушиваться к чувствам, или действовать?

— Ген, успокойся, я тебя умоляю. Лучше напряги память, и попытайся ещё что-нибудь вспомнить. Вдруг ты что-то забыл, какую-то мелочь, какой-то пустяк. Вдруг мы с тобой что-то пропустили.

— Да что мне ещё вспоминать?! У меня сейчас голова раздута, как шар. Мысли враскорячку. Все эти сумеречники, иллюзии, трупы…

— Вспоминай, Гена, вспоминай!

— Да нечего мне вспоминать, Оль! Не-че-го!

— Ты же встречался с призраком своего друга. Он подсказал нам, как уберечься от ментального воздействия Хо. Может быть, он тебе ещё что-то рассказывал?

— Федька? Ничего он мне больше не подсказывал. Правда, до этого он мне снился, но там вообще был полный бред… Вроде бы, он куда-то собирался, и маслёнку какую-то искал…

— «Лежат в моём брюхе личинки огня», — задумчиво произнесла Ольга.

— Чё-чё?

— «Дав масла испить, ты погубишь меня»!

— Оль, ты чего?

— Гена, кажется мы вплотную приблизились к решению нашей проблемы.

— С чего ты взяла?

— Мы оба получали одну и ту же подсказку. И оба во сне. Ты видел своего друга Фёдора, я — демона Бафомета. И тот и другой говорили нам о масле. Считаешь это совпадением?

— Даже если это действительно неслучайно, мне до сих пор непонятно, как нам это может помочь. Масло. Ну и что? Что делать с маслом? Намазаться им? Выпить его? Напоить им Хо?

— Видимо, третий вариант. Если верить Бафомету…

— Ага. Отлично. Прекрасная идея. Только чур, поить его буду я, а ты, тем временем, его подержишь, о`кей? По мне, так более разумно разлить масло на полу, чтобы исчадие поскользнулось, когда за нами погонится, упало, и свернуло свою чёртову шею нахрен!

— Сейчас у нас на руках есть все части головоломки. Мы знаем, что энергетическая структура корабля поддерживается за счёт энергии Хо. Мы знаем, что оно несёт повреждения, когда повреждается корабль. Мы знаем, что повредить корабль Хо нам не позволит. И что единственный способ уничтожения, который нам под силу — это поджог. Но корабль сгорит не сразу, и если учесть, что каждая минута у нас теперь на счету, можно сделать печальный вывод: Нам не дадут довести дело до конца. Корабль надо уничтожить одним ударом. И таким, чтобы у него не было возможности восстановиться. Для этого нам и нужно масло.

— Хм. А что ты там про личинки говорила?

— Да стишок вспомнила глупый, который мне приснился. «Лежат в моём брюхе личинки огня»…

— Баллоны.

— Что?

— Газовые баллоны в трюме. Личинки в брюхе корабля. Если рванут, то мало не покажется.

— Точно! Вот и разгадка! А масло тогда зачем?

— Кажется, знаю. Однажды мне кто-то рассказывал, не помню уже кто, мол, если смазать маслом запорный клапан кислородного баллона, то при открытии вентиля произойдёт какая-то реакция, и баллон взорвётся. Не знаю, может быть брехня, но к сожалению уточнить не у кого.

— А разве там есть баллоны с кислородом?

— Я видел два типа баллонов, белые и голубые. Белые — это ацетилен. По-идее, голубые должны быть кислородными. Там применялась автогенная сварка, для которой необходимы оба этих газа.

— Пойдём. Мы должны сделать это.

— Сначала надо масло найти. Ты сиди здесь, а я быстренько сбегаю. Я примерно знаю, где оно лежит.

— Я с тобой. Одного я тебя не отпущу. Даже и не думай.

— Нет, ты будешь сидеть здесь. И это не обсуждается! Не хватало мне опять бегать, искать тебя по всему кораблю. Сиди тихо и жди меня. Поняла?

— Гена…

— Всё, я пошёл, — Осипов запрыгнул на столик, нечаянно уронив с него светильник, и довольно проворно проскользнул через окно, вывалившись на туманную палубу.

Сделав Ольге знак «ожидать», он тут же метнулся в сторону, и исчез в туманной завесе.

Спешно продвигаясь по прогулочной палубе, капитан лихорадочно соображал, что ему делать дальше. Проходя мимо крепёжных тросов, удерживающих мотобот, Гена с опаской глянул за борт, и, удостоверившись, что с лодкой всё в порядке, отправился дальше. Ему меньше всего хотелось возвращаться в страшное нутро «Эвридики», но деваться было некуда. Трусцой пробежавшись по палубе, он свернул в парадные двери центрального холла.

Стараясь не задерживаться на месте, Осипов, не поднимая глаз, подбежал к винтовой лестнице, и одним махом взметнулся по ней до красной палубы. Всё также ни на что не отвлекаясь, он торопливо направился в сторону кают экипажа, и остановился лишь перед дверью каюты старшего помощника.

Заскочив в опустошённое помещение, Гена быстренько захлопнул дверь, и только теперь смог как следует отдышаться. Кровь лупила по вискам. В груди, казалось, работал часовой механизм. Но отдыхать было некогда, и парень тут же приступил к поискам.

— Ну же, Федька, куда ты её запрятал? — бормотал он, шаря по разграбленному помещению. — Признавайся, старик. Намекни хотя бы, ну…

Покопавшись ещё пару минут, Геннадий уже начал было сомневаться, что маслёнка спрятана именно здесь. Но исступлённо продолжал перекладывать с места на место какие-то пыльные тряпки, разбитые коробки и прочий хлам. За дверью что-то подозрительно скрипнуло, заставив сердце капитана судорожно ёкнуть.

— Где же эта сраная маслёнка?! — он упал на четвереньки, и полез под койку.

Пыль тут же наполнила его ноздри, заставив расчихаться. Протиснувшись как можно глубже, капитан на ощупь хватал скопившиеся под койкой клубки пыли. Наконец, в самом дальнем углу, ему удалось что-то нащупать. Подцепив предмет кончиками пальцев, он стал подтягивать его к себе. И тут, словно какое-то дуновение едва ощутимо обдало его вспотевший затылок. Осипов замер, затаив дыхание.

— Не спеши, — произнёс чей-то вкрадчивый голос, то ли наяву, то ли в его сознании.

И чья-то сухая тонкая рука, похожая на птичью лапу, мягко легла на его запястье. Выдернув из пыльной темноты какой-то плоский тюбик, Гена с воем и проклятьями отполз назад, поцарапав плечо обо что-то острое, торчащее из панцирной сетки. Быстро вскочив на ноги, он кинулся к двери, и незамедлительно выскочил в коридор.

Пока он бежал, его спина явственно ощущала на себе чей-то пристальный взгляд. Домчавшись до лестницы, Геннадий бросился вниз, но впопыхах споткнулся на крутых ступеньках, и, подвернув ногу, кубарем прокатился до жёлтой палубы. Воя от боли и страха, он несколько секунд извивался на полу, не в силах подняться. Когда боль стала терпимой, капитан первым делом поднял оброненный предмет, и с радостью распознал в нём маслёнку. «Значит не зря жизнью рисковал», — не без облегчения подумал он.

Поднимаясь, Гена опрометчиво наступил на подвёрнутую ногу, и новый болевой удар отправил его обратно на пол.

— У-у-у-у! Ч-чёрт! — корчился Осипов, держась за лодыжку. — Вот угораздило! У-у-у! Только бы не перелом.