— Не спорю. Хорошая была поездка. И удивительное время.

— Удивительное.

— Как я понимаю, здесь транслируются твои обычные воспоминания. Ты вспоминаешь свой дом, своё детство, своих родителей, друзей, коллег по работе, и даже просто знакомых. Вспоминаешь меня такой, какой я была раньше, но…

— Но, что? — голос Евгения изменился.

Он задал вопрос, даже не смотря на то, что уже знал продолжение Ольгиной фразы.

— Почему ты не вспоминаешь о нём? Неужели у тебя не сохранилось ни единого воспоминания о…

— Хватит! — сорвался Женя. — Прошу тебя, только не об этом.

Экраны вокруг начали меркнуть один за другим. Большое изображение Ольги на центральном мониторе расплылось мутным розовым пятном.

— Ладно, ладно, извини, — Оля только сейчас поняла, что любопытство сыграло с ней злую шутку.

Всё это время Евгению удавалось какими-то чудовищными усилиями ограждать её от воспоминаний, связанных с Хо. Его разум умудрялся блокировать их, упорно абстрагируясь и отвлекаясь. Но теперь, когда она сама сделала запрос. Когда невольно затронула эту запретную ячейку памяти, сознание заработало уже рефлекторно, по собственным биологическим алгоритмам, не повинуясь приказам разума. На темнеющих экранах начало вырисовываться что-то чёрное и пугающее. Процесс был необратимым, и Евгений прекрасно понимал это.

— Быстрее! Уходи от сюда! — не скрывая растущей паники, воскликнул он.

Ольга бросилась прочь от большого экрана, но её со всех сторон окружали десятки мелких. Она металась во все стороны, но экраны были повсюду. Они затуманивались по одному, после чего, словно сговорившись, начинали демонстрировать степенно проявляющийся кошмар.

В какой-то момент, девушка увидела проблеск среди угрожающего мерцания обступавших её экранов. Рванувшись в том направлении, она пробилась сквозь чернеющие образы, плавающие в многомерном пространстве, и теперь уже явственно увидела совершенно белый экран, выглядевший на фоне остальных чуждым и инородным. Его размеры как раз позволяли Ольге втиснуться в него, как в окошко.

— Да, да! Туда! Скорее! — окончательно развеял её сомнения сорвавшийся на крик Евгений.

Последний решительный рывок вперёд, и она влетела прямо в белоснежный прямоугольник ослепившего её света. Повинуясь инерции, Ольга какое-то время продолжала скользить в пространстве, словно космонавт в невесомости. Потом скорость её полёта замедлилась, и она зависла на одном месте.

— Прости, это была моя ошибка. Я не хотела, — начала извиняться девушка, но Евгений её перебил.

— Ничего. Всё обошлось. Ситуация под контролем.

— Я должна была подумать, прежде чем задавать подобные вопросы.

— Всё в порядке. Это был закономерный вопрос. Я вовремя на него среагировал, и вывел тебя в безопасную зону. Не думай более об этом.

— Где это я?

К ней постепенно возвращалось зрение. Слепые пятна, словно шторки на обоих глазах, постепенно уменьшались в размерах, стираясь всё сильнее, с каждым очередным морганием век. Наконец, Ольга увидела нечто невообразимое, раскинувшееся вокруг, и являвшееся чем-то вроде сложнейшего лабиринта, состоявшего из серых блоков, несущих на себе замысловатую систему ячеек. Позволив ей как следует рассмотреть окружающую сюрреалистическую обстановку, Евгений внёс пояснения.

— Ты в центральном блоке памяти. Это что-то вроде библиотеки. Или архива. Видишь эти блоки? Они не просто висят в пространстве. Они могут двигаться, трансформироваться, соединяться и разъединяться. В каждой маленькой ячейке хранится какая-то информация. Вся долговременная память подразделяется на множество кластеров. Начиная от полностью автономных блоков, в которых хранятся сведенья об элементарных функциях: речь и язык, идентификация повседневных предметов обихода, привычные маршруты, образы близких людей, и тех, с кем приходится регулярно общаться, ну и так далее, тому подобное. И заканчивая удалёнными блоками, использование которых требует мыслительных запросов. Фамилии одноклассников, с которыми учился в первом классе, название санатория, в котором отдыхал лет десять назад, текст какой-нибудь старой песни, и прочее из того же разряда. Постоянное движение блоков, и их взаимодействие, обеспечивается регулярной подачей на них электропитания. Да-да, нашу память обслуживает самая настоящая биоэлектростанция.

— Дай, угадаю. Эту роль выполняют нейроны?

— Совершенно верно. Лишившись энергии, блок отключается, что вызывает частичную потерю памяти. Данные не могут храниться в неработающем блоке, и тут же стираются.

— Ошибаешься. Утерянную память можно восстановить. Очень часто люди, потерявшие память, всё вспоминают.

— Если информация стирается, то это не значит, что безвозвратно. Как я уже объяснял, люди, по сути своей, живые троллейбусы, дуги которых подключены к ноосфере Земли. Связь с эфиром информационного пространства обеспечивает резервное копирование полученных нами данных. Потеряв часть информации, разум начинает искать недостающие детали в ноосфере, и, обнаружив, восстанавливает. Не у каждого это получается, и не всегда в полной мере, но всё-таки это возможно. Гораздо хуже, когда у человека рвётся связь с ноосферой. Тогда он превращается в овощ.

— Природная база данных. Естественный суперкомпьютер. Поразительно.

— Что есть — то есть. Но не будем останавливаться. Чтобы проникнуть к центру души, нужно отыскать в этом хранилище нужный ключик. Эта задача под силу только одному человеку. Угадай, кому? — Евгений усмехнулся, и продолжил. — Давай, за мной!

Огонёк похожий на светлячка, помчался вперёд, выписывая всевозможные кульбиты. Ольга старалась его догнать, но эти старания давались ей с трудом, так как двигаться в необычном пространстве было делом непростым. Приходилось неуклюже барахтаться, и совершать нелепые рывки, точно мухе, угодившей в тазик с водой. Кубические блоки памяти лениво пролетали мимо неё, едва не задевая углами. Наконец, Евгений юркнул между двумя массивными панелями, и остановился около открывшейся камеры, призывно замерцав.

— Сюда. Сюда.

Ольгу немного занесло в сторону, но она успела ухватиться рукой за край выемки, и легко подтянулась. Кувыркнувшись в открытый проём, Вершинина провалилась в совершенно иное измерение, где события сменяли друг друга с поразительной быстротой и непредсказуемостью. Это было уже не стороннее созерцание экранов памяти, а непосредственное в ней участие. Ольга впервые заново переживала десятки разнообразных событий, произошедших не с ней. Но флэшбэки были такими отчётливыми, что её сознание начало сомневаться в том, что это происходило не в её жизни. Какие-то встречи, разговоры, лица. Всё это параллельно перемешивалось с кашей обрывистых размышлений, дополнительно сдабриваясь эмоциями и чувствами.

Потом воспоминания вдруг прекратились, и остались только чувства. Целый спектр чувств. Они вспыхивали, перетекали друг в друга, будоражили и возбуждали. Радость, мечта, стыд, нетерпение, обида, тоска, страх, надежда, неуверенность, и любовь, любовь, любовь. Последняя заглушала все остальные вспышки чувств. Она была неистовой, жадной, изматывающей, безумной — нетипичной в Ольгином понимании. Чуждая, иная любовь.

Получив словесное определение данного набора эмоций и ощущений, Ольга наверняка бы охарактеризовала это как угодно, но только не любовью. И лишь впитав их, изведав и ощутив, она смогла дать верную характеристику.

— «Неужели мужчины так испытывают любовь?» — невольно подумала она. — «Неужели мы такие разные?»

Как ни странно, Евгений, который был способен «подслушивать» её мысли, никак на это не отреагировал. Волна чувств и эмоций внезапно схлынула, оставив Ольгу наедине с абстрактными метаморфозами. Вокруг что-то клубилось, завихрялось, перемешивалось, словно она оказалась внутри разноцветного пластилинового комка, разминаемого невидимыми руками. После этой ассоциации, к ней пришло понимание того, что Евгений, оказывается, всё это время о чём-то ей говорил. Но его слова стали восприниматься только сейчас.