— Я знаю, что он был таким, — перебил Гена. — Я пытаюсь тебе напомнить, что ушедшего уже не вернуть, как это ни прискорбно. Но мы всё ещё можем спастись сами. Нас осталось двое, Оля. Двое! Ты понимаешь? Видишь, к чему привела наша нерасторопность и неорганизованность? Семь минус пять, остаётся два. Пока остаётся. И эта арифметика будет продолжаться, пока мы будем сидеть тут, скуля от горя и страха. Она не закончится, пока не обнулит нас. Понимаешь?

— Я понимаю… Но… Мир без Серёжи уже не такой тёплый… С ним рядом мне было спокойнее. Какой теперь будет моя жизнь, без него? — ответила Ольга.

— Думать об этом будешь потом. На берегу. Время всё вылечит, — Геннадий положил руку ей на плечо. — Обещаю, мы обязательно помянем наших друзей. Мы не забудем их. Но сначала нам необходимо выжить самим.

— Что делать будем? — Ольга вытерла слёзы.

— Сначала нужно перенести Сергея в морозильник. Я вынужден попросить тебя помочь мне в этом деле. Ты как? Сможешь?

Вершинина кивнула.

— Хорошо. Тогда начнём.

Капитан аккуратно запеленал мёртвое тело простынёй, свернув её так, чтобы она не разворачивалась при переносе, потом позвал Ольгу, и они приступили к транспортировке.

Работа оказалась на редкость непростой. Если прежде, на пару с сильным Сергеем, капитан справлялся с переносом трупов более-менее успешно, то теперь тащить самого Сергея, который весил около сотни килограмм, было для него настоящим испытанием. Ольга скорее мешалась, нежели помогала. Удерживая тело за ноги, девушка с величайшим трудом приподнимала его от пола. Геннадий тащил труп, держа его подмышки, и, таким образом, на него приходилась основная нагрузка. Через каждый десяток метров они были вынуждены делать передышки, с каждым разом всё более удлиняющиеся по времени. Так же тяжело было тащить Вовку Геранина, но, опять же, тогда был жив Сергей. Теперь же всё было по-другому.

Мертвец весил беспощадно много. Казалось, целую тонну. Скорбная ноша оттягивала руки. От тяжести, Ольгу качало из стороны в сторону. Раскрасневшийся Геннадий пыхтел, раздувая щёки. С него градом катил пот.

Когда они добрались до угла, где один коридор входил в другой, и в очередной раз остановились передохнуть, обоим казалось, что тащить покойника дальше они уже не в состоянии. Осталось чуть больше половины пути, а силы были уже на исходе. Во время остановки, Гена не выдержал, и со стуком уронил тело Сергея. До этого, во время остановок, он старался опускать его на пол как можно аккуратнее, соблюдая уважение к мёртвому товарищу. Но сейчас ему было уже не до проявления знаков почтения. Тяжело дыша, капитан прислонился спиной к стене, и, вынув сигареты, закурил прямо в коридоре. Это тоже выглядело необычным, так как прежде он всегда курил только на воздухе. Его руки дрожали, дыхание было учащённым. Ольга присела возле стенки, и смотрела на завёрнутое в простыню тело абсолютно пустым взглядом.

— Тяжело, — вместе с дымом выдохнул Геннадий. — Ещё и полпути нет, а мы уже как выжатые лимоны. Нужно действовать по-другому.

— Что ты предлагаешь? — подняла голову Ольга.

— Предлагаю тащить его волоком. Подхватываем с двух сторон под руки, и волочём. Это будет легче, чем тащить его на весу. Не намного, но всё же.

— Как скажешь, — не спорила девушка.

Капитан молча докурил сигарету, потом сходил на прогулочную палубу, где выбросил окурок за борт, и, вернувшись, вновь ухватился за свою ношу. Ольга подцепилась с другой стороны, после чего они потащили труп по коридору волоком.

Тащить действительно стало полегче. По пути до дверей ресторана они сделали всего три остановки, чтобы передохнуть. Потом Ольга открыла двери, и они втащили Сергея в ресторан. Их путь пролегал через весь зал, затем, через камбуз — к морозильнику. Наконец-то конечный пункт был достигнут.

— Ну вот и приехали, — оставив Ольгу стоять возле трупа, Геннадий отправился открывать дверь.

Замок щёлкнул, после чего капитан обернулся к своей спутнице, и серьёзно произнёс:

— Дальше я сам справлюсь. Тебе не нужно туда заходить.

— Я подожду тебя в ресторане. Ладно?

— Ладно. Подожди там. Я быстро.

Ольга вышла с камбуза, и капитан с тяжёлым сердцем распахнул массивную дверь. Изнутри пахнуло таким смрадом, что Гена закашлялся, и не сразу сумел перевести дух. В целях жёсткой экономии электричества, холодильную установку пришлось отключить ещё три дня назад, и температура в обесточенном морге успела подняться до недопустимо высокого уровня, для сохранности тел. Собранные в морозильнике трупы начали неукротимо разлагаться, сопровождая процесс жутким запахом.

Ухватив тело Сергея, капитан поволок его в морозильник, двигаясь спиной вперёд. Когда он втаскивал труп в тёмное, заполненное смрадом помещение, мурашки бегали по его спине. Казалось, что кто-то смотрит ему в затылок, что чья-то рука вот-вот дотронется до его спины. На волне этого необъяснимого страха, у Гены открылось второе дыхание, и он втащил покойника в морозильную камеру, фактически забыв, насколько тот был тяжёл. Подсознательный ужас придал ему недюжинных сил. Он не стал тащить труп до стены, и оставил его посреди помещения, как раз там, где на полу заканчивался прямоугольник света, падавшего через дверной проём из камбуза. Затем, пружинящими, кошачьими шагами, Осипов потрусил к выходу.

Когда он уже стоял возле порога, что-то вдруг заставило его обернуться. Окинув взглядом окутанный полумраком морозильник, где среди темноты тускло белели сложенные на полу саванные коконы, он почему-то отметил, что фигуры мёртвых тел заметно съёжились, опали, точно надувные игрушки, начинающие сдуваться. Возможно, это был обычный обман зрения.

Дверь захлопнулась за его спиной, предательски щёлкнув замком, и всё покрыла темнота. Взбудораженный Гена не сразу сообразил, что произошло. Дверь не должна была закрыться. Точнее, должна была, но ему при этом следовало находиться снаружи, а никак не внутри.

— Да что за хрень?! — пробормотал озадаченный капитан. — Эй! Что за приколы?!

Он безуспешно попытался отыскать дверную ручку, хотя сам прекрасно знал, что с внутренней стороны её не было. Потом начал стучать по двери кулаками, и пинать её ногой.

— Оля! Оля! Открой! — орал он.

Но Ольга, находившаяся в ресторане, вряд ли могла его услышать. Дверь была слишком толстой, и абсолютно герметичной. Оставалась надежда лишь на то, что, не дождавшись его, Вершинина вернётся на камбуз, и сообразит открыть дверь. Поколотив и попинав металлическую преграду ещё пять минут, Осипов затих, и прислушался. Гробовая тишина казалась безупречной, но вместе с этим, ему чудилось, что кто-то движется позади него. Чувство чужого пристального взгляда теперь было настолько отчётливым, что у капитана затряслись поджилки.

— Эй, — осторожно произнёс он, косясь в темноту.

Морозильник ответил безучастной тишиной. Задыхаясь от вони, Геннадий опять набросился на дверь. Теперь он уже чувствовал, как из темноты к нему тянутся гниющие руки, которые вот-вот… Вот-вот!

Замок щёлкнул, точно спасительный выстрел. И трясущийся от ужаса капитан вывалился из темноты на свет, вместе с открывшейся дверью. Он едва не сбил Ольгу, и прежде чем та успела раскрыть от удивления рот, тут же бросился закрывать проклятый морозильник.

— Что случилось, Ген?! Что тут произошло?! — выпалила Ольга.

— Дерьмо, дерьмо какое-то! Вот же дерьмо — так дерьмо, — Осипов сначала что-то неистово стряхивал со своей головы и плеч, потом метнулся к диспенсеру, и сполоснул трясущиеся руки остатками затхлой воды.

— Ты можешь внятно объяснить? — настойчиво повторила девушка.

— Пойдём отсюда, — схватив Вершинину за запястье своей мокрой рукой, Геннадий поволок её прочь с камбуза. — Хватит тут торчать.

Когда они оказались в коридоре, капитан отпустил Ольгу, но двигаться они продолжали ускоренным шагом.

— Это ты дверь закрыла? — на ходу бросил Геннадий.

— Я её открыла. Ждала-ждала, тебя нет. Вернулась на кухню, слышу вроде как стук какой-то, и крики как будто из-за стены. Смотрю — дверь закрыта. Как так получилось, что она закрылась?