Этими мыслями Евгений пытался успокоить себя, но на сердце у него всё равно было тяжко. Точно вырезал часть души, которую заразило Хо. Утешало одно, скоро он встретится с Ольгой.

Над его головой медленно пролетал лабиринт, собранный из блоков. А может быть, это его валун пролетал под ним. Сложно было судить, что двигалось, а что стояло на месте. Некоторые блоки, представляющие тропинки лабиринта, время от времени выпадали из звеньев, и перемещались с места на место. В одном из образовавшихся промежутков внезапно что-то промелькнуло. Кто-то перепрыгнул через образовавшийся проём.

— Эй! — крикнул Евгений, и добавил уже гораздо тише. — Я здесь.

В промежутке между блоками показалась голова Ольги.

— Женя?

— Да, это я. Спрыгивай ко мне.

— Но здесь же…

— Прыгай, не бойся!

Ольга неуверенно села на блок, спустив с него ноги, помедлила пару секунд, и соскользнула вниз. Её падение начало быстро замедляться, и она плавно, точно пушинка, приземлилась на каменную глыбу, рядом с Женей.

— Привет.

— Привет. Рад снова тебя видеть.

— Добраться до тебя оказалось не так-то легко. Я тут чуть не заблудилась. Что это за место?

— Абстрактный мир.

— Абстрактный значит? Понятно. Мне бы очень хотелось, чтобы сегодня твои ответы на мои вопросы не были абстрактными. Я могу на это рассчитывать?

— Я постараюсь. Итак, что ты хотела узнать?

— Зачем ты приставал к Сергею?

— Приставал?

— Ты прекрасно понимаешь, о чём я. Зачем ты впутал Серёжку во всё это дело? Он-то здесь причём? Это мой друг, и мне неприятно, когда кто-то пытается оказывать на него давление.

— Никакого давления я не оказывал. Именно потому, что он твой друг, я счёл своим долгом предупредить его об опасности.

— И рассказать про Хо?

— А что мне оставалось? Сергей должен знать, чего ему предстоит остерегаться. Велика вероятность, что он будет следующим…

— Может быть, он станет следующим именно из-за того, что ты ему всё рассказал? Сам же говорил, что Хо становится опасным, когда о нём узнают.

— Когда о нём узнают от него самого. Но не от другого. Гораздо тяжелее приходится тому, кто не подготовлен к встрече с ним.

— Мне надоела вся эта ересь! Ты столько мне наобещал, говорил, что мы вот-вот должны вырваться из плена, что Хо повержено, и у него не осталось другого выбора, кроме как отпустить нас на волю. И что в результате? Всё осталось на своих местах. Хо продолжает нас терроризировать, а ты всё так же пичкаешь меня жизнеутверждающими беседами. Где она, твоя замечательная победа?! Я поверила тебе. Была уверена, что ты нас спасёшь. А ты, оказывается, играл нашими жизнями. Не выполнил ничего, что обещал, и по сей день продолжаешь скармливать моих друзей своему прожорливому Хо! Вчера погибла Лида, а сегодня должен погибнуть Сергей? И что ты делал, и делаешь для того, чтобы спасти их? Отправился рассказать Сергею о том, что его ждёт? Предупредить о том, что он обречён? А заодно, и выпытать, какие отношения между ним и мной, да? Ты ведь так любишь лезть в чужие жизни!

— Вовсе нет.

— Ты не сдержал своё обещанье! Ты никогда их не держишь. Почему ты продолжаешь бездействовать? Ведь Хо, по твоим словам, более тебе не страшно, и не имеет власти над тобой. Ты отправился обсудить с ним его капитуляцию, но вернулся ни с чем. Так кто же из вас капитулировал?

— Всё шло по плану, — со вздохом ответил Евгений. — Пока Лида не приняла таблетку.

— И ты хочешь, чтобы я поверила в то, что во всём виновата Лида? Тогда может объяснишь мне, кто побудил её это сделать?

— Её никто не побуждал. Всему виной её нервный срыв. Из-за него она совершила роковую глупость.

— Я устала от твоих оправданий. Если ты не способен нам помочь, то я сама найду способ выбраться из всего этого. Мне надоели пустые обещания, вместо реальных действий. Меня злит, когда кто-то использует моих друзей, причём делает это украдкой, за моей спиной. Я очень сердита на тебя, очень!

— Прости. Мне действительно жаль. Я лишь хотел помочь.

— Такой помощи нам не надо. И хватит об этом.

Ольга явно была не в настроении. Доказывать ей что-либо сейчас было бесполезно. К тому же, у Евгения на самом деле отсутствовали какие-либо веские аргументы, способные переубедить её. Оставалось только молчать, ожидая когда она немного успокоится, и остынет.

Их молчание длилось долго. Евгений уже подумывал о том, что сегодня Ольга вообще не пожелает с ним разговаривать, но эти опасения мгновенно развеялись, когда та вдруг продолжила беседу.

— Лиша странная какая-то стала. Её как будто подменили. Раньше она была такой ласковой, милой, общительной. А теперь дерзит мне. Я начинаю её побаиваться.

— Меня её поведение тоже возмущает. Я уже поговорил с ней серьёзно по этому поводу. Уверен, что она больше не будет тебя раздражать.

— Надеюсь на это.

Они помолчали ещё немного.

— Я должна извиниться, — Ольга разглядывала пролетавший мимо них большой плоский монитор, на котором без звука демонстрировался какой-то мультфильм. — Я погорячилась, и была слишком грубой. Терпеть не могу, когда кто-то трогает моих друзей, создавая им проблемы. Я верю, что ты хотел помочь, но это была медвежья услуга. Без обид.

— Но я ведь тоже твой друг.

— Ну и что? Это всё равно не даёт тебе права…

— Меня ты так же защищаешь?

— Конечно. Дружба для меня значит очень многое.

— Ты права, мне действительно не следовало лезть не в своё дело. Хочу, чтобы ты знала, что я не дам Сергея в обиду. Твои друзья — мои друзья.

— Спасибо тебе. Я надеюсь, что мы скоро покинем «Эвридику». Ребята уже почти закончили сооружать стропила для моторной лодки. И какому идиоту-проектировщику пришло в голову ставить спасательную шлюпку на самую верхушку корабля?

— Наверное, он надеялся, что его корабль никогда не утонет, — ответил Евгений. — Ну, или, по крайней мере, был уверен в безотказности крана. Тут дело в другом. Понимаешь, Оля, главное — это не уплыть, а пробиться сквозь коварную фату сумерек. Снаружи она тонка, и легко проницаема, как хрупкая паутинка, но изнутри же — непреодолима, как тюремная стена. Её создавали специально для того, чтобы отгородить реальность от сумерек. Чтобы всякая нечисть, вроде Хо, не могла пробраться в мир людей. И эта защитная система действовала безотказно, пока в тысячелетней программе не случился сбой.

— Фата сумерек? В бреду, Лида упоминала этот термин.

— Вообще-то, изначально её нарекли «сумеречной вуалью», из-за внешнего сходства. Сквозь неё смотришь как сквозь вуалевую шторку. Но затем, кто-то окрестил эту преграду «фатой». Существуют разные предположения о возникновении этого определения. Одни утверждают, что это название закрепилось за сумеречной вуалью в результате своеобразной трактовки пророчества о конце света, началом которого послужит свадьба, на которой будет присутствовать невеста, в фате из сумерек. Другие же считают, что слово «фата» не имеет ничего общего со свадебным атрибутом, и подразумевается как фатум, или фатальность. Мнений много, но суть у фаты сумерек одна. Это сложная оптическая перегородка, защищающая людское бытие от того, что сокрыто в основании нашего мира. Чтобы максимально застраховаться от возможных перекосов и пробоин в едином заграждении, а также иметь возможность безболезненно для внешнего мира утилизировать нерастраченную и затухающую биоэнергию, создатели этой совершенной защиты сделали её двойной, — Евгений выставил свои ладони параллельно. — Вот так. Полосы оптического щита расположили на почтительном расстоянии друг от друга, как контрольно-следовую полосу на государственной границе. В результате, образовалось совершенно новое измерение — периферия. Мир-прослойка. Нечто среднее между сумерками и реальностью. Впоследствии, эта промежуточная область позволила сумеречникам начать отлов кукол. Туда сбрасывается вся невыработанная энергия, которая затем спокойно там угасает, не мешая людям, живущим во внешнем мире. Можно привести очень грубое сравнение с тонированным стеклом. Мы видим лишь тёмную поверхность, но на самом деле за ней кто-то находится. Он нас видит, а мы его — нет. Примерно так же устроена и фата сумерек, только гораздо сложнее.