— До встречи, Хо, — спокойно ответил Евгений. — Мы будем тебя ждать.

Зашипев, сумеречник выпрямился во весь рост и, развернувшись, быстро зашагал к выходу, постепенно растворяясь в сумрачном воздухе.

Бред какой-то. Чем дальше — тем глубже погружаешься в него. Пытаешься заставить себя воспринимать бредовую действительность за осмысленный, целенаправленный ход событий. Но вновь и вновь сталкиваешься с воплощениями бессвязной чепухи, окружающей нас, вплетённой в нашу жизнь неотъемлемой частью. Иногда, втайне от самого себя, начинаешь ощущать сожаление, что рождён человеком, а не куклой. Гонишь мысли прочь, и в очередной раз отвлекаешься на что-то обыденное, пытаясь искусственно возвести его в степень значимости. И так без конца. Боже, как надоело…

Сколько времени? Какой сейчас день? Зачем она вернулась в свою каюту? Ответа на эти вопросы Ольга не знала. Часы остановились ещё утром на половине седьмого, календаря под рукой не было, за окном висело туманное непонятно что. Присутствовало тоскливое ощущение, что на корабле они прожили уже половину своей жизни.

Первая её половина была какой-то яркой, невероятно светлой, шумной и тёплой. Она почему-то вспоминалась с трудом, и возникала в памяти единым мимолётным клубком спрессованных воспоминаний. А вторая, холодная, страшная, серая и однообразная, с редкими вспышками безумных иллюзий — тянулась долго и мучительно, продолжаясь по сей день.

Ольга вспомнила, как Евгений говорил о небе, и с ужасом осознала, что сама начинает припоминать его с трудом. Казалось бы, что может быть проще обычного голубого неба? Но теперь этот образ, в отсутствии постоянной наглядности, стал воспроизводиться в памяти с досадным затруднением. Голова кружилась. Вместо бескрайнего небосклона Ольга вспоминала лишь бесформенное синее пятно, и ничего больше. Стоп.

Оля подняла руку и раскрыла ладонь. На ней лежала таблетка «Иллюзиума». Ну коне-ечно. Она шла в каюту с твёрдым желанием поскорее нырнуть в иллюзию. Зачем? Чтобы вывести Евгения на чистую воду. Он рассердил её. Очень рассердил. Она не ожидала от него такого подвоха. Зачем он встречался с Сергеем? Зачем впутал его в эту сумеречную муть? И, самое главное, зачем он рассказал ему про Хо? Он же сам говорил, что Хо безвредно, пока о нём не знаешь, а теперь вот так цинично подставил её друга. О чём они там беседовали? Говорили о ней, у неё за спиной? Обсуждали её? Как он мог?!

Присев на кровать, она остановила вихрь вьющихся мыслей. Пока она шла сюда, её одолевал подобный гнев. Но потом, она вдруг остановилась, и словно переключилась на другую волну. Задумалась о небе, и на несколько минут забыла о том, что её волновало незадолго до этого. А сейчас опять началось… Значит, это всё неспроста. Рассудок не даёт ей наломать дров. Нужно порассуждать о возможных причинах встречи Евгения с Сергеем. То, что Сергею всё это приснилось, разумеется, исключено. Женька вошёл с ним в контакт неслучайно. А что если это был не Женька? Что если само Хо начинает обрабатывать её парня, приняв облик Евгения?

Ольга смутно понимала, как всё это происходит, но ей было известно, что Хо каким-то образом умело проникать в разум Жени, и даже управлять им какое-то время. Этим обуславливалось то, что Евгений время от времени словно сходил с ума, и начинал вести себя как-то странно, по-настоящему жутко. А вдруг Хо опять завладело его рассудком, и в этом обличии встретилось с Сергеем? Может быть, рано обвинять Евгения?

В то же время, если подумать, он сам ей обещал, что Хо больше никогда не сможет в него вселиться. Выходит, что он поспешил её обрадовать, и Хо не утратило этой способности. Или же он на самом деле говорил с Сергеем без участия Хо. В любом случае, нужно поговорить с ним самим, и всё выяснить.

Настрой Ольги был столь серьёзен, что она забыла об осторожности, и не задумалась о том, что друзья могут в любой момент спустить лодку на воду, и прийти за ней. Почему-то это её нисколько не волновало, словно она была уверена, что сегодня у них опять ничего не получится.

Девушка проглотила таблетку без лишних раздумий. Сумерки впустили её в свой таинственный мир.

— Мы в очередной раз не успели, — печально констатировал Геннадий, глядя в туман, наливающийся чернотой. — Пришла очередная ночь, а мы продолжаем топтаться всё на том же месте.

— Ну всё-таки, мы хоть как-то продвинулись. Если бы не несчастье с Лидой, справились бы с задачей уже к вечеру, — ответил Сергей.

— В том-то и дело. Нас постоянно что-то останавливает. Отбрасывает назад. Какие-то критические обстоятельства. Да дело даже не в них, а в нас самих. Что-то происходит с нами. На все события мы реагируем как-то заторможено. Теряем время, вместо того чтобы решительно действовать. Почему? Как ты думаешь?

— Не знаю. Мне уже кажется, что само время ускоряется. Дни становятся всё короче. Они пролетают всё быстрее и быстрее. Сегодняшний день мне вообще показался не длиннее часа.

— Мне тоже.

— А ещё у меня с утра не прекращается какой-то шум в ушах. Может быть от переутомления?

— Шум? Что-то мне это не нравится. На что он похож?

— Ну, как будто бы в уши вода залилась. Звук совсем тихий, практически не различимый. Он бы мне даже не мешал, если бы не одна особенность. Когда внимательно всматриваешься во что-то, напрягаешь зрение — этот шум усиливается. И чем дольше продолжаешь всматриваться — тем сильнее он шумит.

— Хм, — капитан пристально на него посмотрел. — И это началось у тебя с утра?

— Да. Сразу после того, как проснулся.

— Может быть когда ты умывался — вода попала тебя в уши?

— Я не умывался. Вода в каюте закончилась. Да и звук этот похож на водяную пробку лишь отчасти, когда шумит тихо. А когда усиливается, то становится совсем другим. Похожим на шёпот. Только это не шёпот, потому что в нём нет слов. Или же это одно бесконечно длинное слово, произносимое шипящим голосом, — Сергей махнул рукой. — Да всё это фигня! Что-то меня понесло куда-то, не в ту степь, извини. Ещё немного, и примешь меня за очередного заразившегося психозом.

— А ты считаешь всё это нормальным? — спросил Осипов.

— Нет, но и причин для беспокойства я пока не вижу. Я полностью отдаю себе отчёт. Ну вот, смотри, сейчас например попробую пристально посмотреть тебе в глаза, и ты увидишь, что ничего не произойдёт.

— Слушай, может не надо экспериментов?

— Да всё нормально будет, вот увидишь! Давай, смотри на меня, — Сергей выпучил глаза, и пристально уставился на капитана.

Полминуты они таращились друг на друга, пока Гена вдруг не шмыгнул носом, после чего тут же расхохотался. Вместе с ним засмеялся и Сергей.

— Не могу больше! — хохотал капитан. — У тебя такое лицо!

— А что с моим лицом?

— Попроще его сделай немного, вот что!

— Да у тебя у самого морда шлангом!

— А как ты мне предлагаешь на тебя смотреть? С любовью, что ли? Вот, ё-моё! Если бы кто-нибудь увидел, как мы тут друг другу глазки строим, что бы о нас подумали? Страшно представить.

— Что за пошлые мысли? Два парня смотрят друг на друга. Ну и что особенного? Мы же не обнимаемся и не целуемся.

— Даже и не мечтай об этом! А что, пока ты на меня смотрел, у тебя возникло такое желание?

— Да пошёл ты! — Сергей заходился от хохота. — Разве что я прочитал это желание в твоих глазах!

— То есть, ты всё-таки считаешь меня привлекательным? — сквозь смех парировал Осипов.

— Уйди, противный, — хохоча, оттолкнул его Сергей. — Блин, Генка, хорош меня смешить! Ты прямо как Бекас. Я тут пытаюсь выяснить, звучит ли шум в моих ушах, а ты мне весь опыт сорвал, своими шуточками!

— Ладно, ладно, всё. Я серьёзен, — уняв смех, Геннадий сделал серьёзное лицо, но уже через пару секунд опять согнулся пополам от хохота.

Хохотал и Сергей. Им не сразу удалось успокоиться. Раскрасневшиеся и взъерошенные, они отдышались, и вновь попытались сосредоточиться.