Ольга сомкнула веки, и тут же почувствовала лёгкое головокружение. Слегка покачнувшись, она упёрлась руками в кровать, чтобы сохранить равновесие. Как только её руки коснулись койки, та вдруг пришла в движение. Передние ножки бесшумно подломились, от чего угол наклона резко изменился. Сделав упор на левую руку, Оля не кувыркнулась с кровати, и удержалась на ней, в то время как её сердце чуть не захлебнулось, словно при падении в бездну.

Машинально открыв глаза, девушка тут же взглянула на сломавшуюся койку, и не узнала её. Это была уже не койка, да и находилась она отнюдь не в каюте. Вместо кровати появился широкий ствол поваленного дерева, сплошь покрытый нежным и тёплым мхом. Вместо тесноватой каюты вокруг простирался удивительный и загадочный лес, который таил в себе какую-то нереальную необычность. Вроде бы большинство деревьев в этом лесу были легко узнаваемыми, но, одновременно с этим, в них таилось что-то неведомое, нетипичное.

К примеру, могучие, кряжистые дубы, с морщинистыми стволами, отличались от своих реальных собратьев странной листвой, которая имела не привычные, округлые края, а вытянутые, заострённые на манер кленовых. Не смотря на кажущуюся мелочь, эта деталь почему-то заметно бросалась в глаза, как и все остальные подобные мелочи, наблюдающиеся вокруг. Ветви ясеней были покрыты непонятной, ядовито-зелёной бахромой, дикий виноград сверкал увесистыми гроздьями, унизанными прозрачными фиолетовыми плодами, словно сделанными из чистого стекла, а яркие разноцветные цветы, чьи единственные лепестки по форме напоминали маленькие параболические антенны, вообще оказались цветами папоротников.

Нереальность леса сразу же отмечалась в сознании. Среди заурядных деревьев средней полосы, здесь также присутствовали доисторические араукарии, высотой с многоэтажный дом, и необычайно крупные хвощи, размером в человеческий рост. Всё это дикое многообразие дополнялось потрясающим буйством всевозможных кустарников и трав — также в чём-то отличавшихся от привычных земных аналогов.

Впрочем Ольга уже ничему не удивлялась, и лишь наслаждалась очередным нереальным зрелищем, с любопытством осматривая плоды чужой фантазии. Фауна волшебного леса поражала своей нестандартностью даже больше чем флора. Чего стоили только бабочки с абсолютно круглыми переливающимися крылышками, птицы-хамелеоны с необычайно длинными клювами, чьё оперение меняло свою окраску под стать окружающей местности, непонятные пушинки, при ближайшем рассмотрении оказавшиеся живыми существами, чьи крошечные тельца, похожие на семечки, ярко светились различными цветами, изнутри подсвечивая свой пух, и заставляя его светиться подобно крохотным оптико-волоконным трубочкам.

Но больше всего Ольгу поразили удивительные божьи коровки. Они были очень большими (средняя — размером с кулак), и имели невероятную мимикрирующую расцветку панцирей, благодаря которой постоянно меняли цвет. Сначала они были традиционно оранжевыми, с чёрными точками, потом вдруг становились синими, с жёлтыми точками, а затем — зелёными, с красными точками. Цвета менялись хаотично, и смотреть на божью коровку можно было до бесконечности долго — это не надоедало.

О том, чтобы всецело охватить всё многообразие, царившее в этом лесу, не могло идти и речи. Лес был слишком чудесен и слишком разнообразен. Лиша спокойно держала паузу, позволяя подруге хорошенько осмотреться, и привыкнуть к этой новой декорации, поглотившей её с первой же секунды. Широко распахнутые глаза, трепещущие ноздри и раскрытый рот — наглядно свидетельствовали о том, что Ольга никак не может прийти в себя от увиденного. Какое-то время она не могла вымолвить ни единого слова, и глазела по сторонам, не в силах справиться с восторженным изумлением, захватившим её без остатка. Наконец, лишившись терпения, ящерка осторожно обратилась к ней.

— Оля, ты не будешь против, если я пойду, поиграю со своими подружками?

Увлечённая Ольга пропустила её слова мимо ушей.

— Оля? — чуть погромче повторила Лиша.

— А? — встрепенулась девушка, с трудом оторвав взгляд от очередного причудливого жука, и посмотрев ошалелыми глазами на ящерку, сидевшую рядом с ней. — Ты что-то сказала?

— Да. Я спросила, можно ли мне пойти, немного поиграть с подружками?

— А-а, — кивнула Ольга, и посмотрела себе под ноги, где в волнистой траве шуршали многочисленные ящерки. — Конечно-конечно, Лишечка, иди, поиграй.

Радостно пискнув, Лиша спрыгнула с бревна на землю, и, оказавшись в самой гуще своих сестёр, тут же пропала из виду, смешавшись с ними. Беготня ящерок в траве стала активнее. Очевидно, появление Лиши очень их воодушевило.

Не желая мешать их игре, Оля поднялась с бревна и, осторожно ступая, отправилась на прогулку по сказочному лесу, изобилующему всевозможными чудесами. Разглядывая всё новые и новые диковинки, она не уставала восторгаться ими. Перед её пытливым взглядом представали необычайные по своей красоте грибы, лимонные лягушки, шарообразные шмели и золотые пауки, словно созданные из чистейшего янтаря, которые держались своими изогнутыми лапками-проволочками, без единого сустава, за серебряные нити кружевной паутины, сплошь унизанной мельчайшими бисеринками росы. При дуновении ветерка, паутинные кружева колыхались, а росинки на них ярко сверкали.

Иллюзия поражала своей естественностью, как будто этот мир был эталоном истинной природы, по сравнению с которым мир реальный казался всего лишь грубой подделкой, несовершенной и недоработанной.

Propior.

Когда толстая ветка прогнулась под тяжестью бесшумно опустившегося на неё тела, из зашатавшегося гнезда, взмахнув крыльями, выпорхнула встревоженная птица. Широко раскрыв клюв, она уже готова была огласить округу предупредительным криком, способным обличить надвигающуюся угрозу, но не успела, издав вместо крика лишь шипящий свист. Всё произошло за долю секунды. Когтистая рука с быстротой молнии перехватила пернатую неудачницу налету, стиснув её шею смертельным капканом. Через секунду пальцы разжались, и обмякшее тело мёртвой птицы, беспорядочно кувыркаясь и сталкиваясь с нижними ветками, полетело вниз, пока не упало в землю, распластавшись в траве, среди кривых корневищ.

Propior.

Лёгкий холодок пробежал по спине Ольги, но она не обратила на него никакого внимания, всецело поглощённая изучением фантастической чащи. Слушая мелодичные трели диковинных птиц, вдыхая упоительный ароматы невиданных цветов, она гуляла по опушке, вдохновлённая нестандартной эстетикой окружающего пейзажа, и её ноги по колено утопали в душистых травах. Обернувшись, она рассмеялась, увидев как Лиша на большом пне играет в догонялки с другими ящерками. Они так весело резвились, забавно прыгая и размахивая хвостиками, что невозможно было смотреть на них без улыбки.

Propior.

Когти скользнули по пышному мякишу мха, оставив на нём три глубоких борозды. Тело изогнулось, используя хвост как балансир. Мускулы напряглись, приготовившись к прыжку. Внизу, чуть поодаль, в просвете между деревьями, мелькнула движущаяся фигурка одинокой, ничего не подозревающей девушки. Сидеть наверху более не требовалось. Чтобы подобраться поближе, нужно спуститься на землю.

Propior.

Где-то неподалёку хрустнула ветка. Две ярко-красные птички, заметив что-то, поспешно взмыли в воздух, и скрылись где-то наверху, возбуждённо щебеча. Эти неприметные знаки заставили Лишу остановиться, сиюминутно прекратив игру. Насторожившись, ящерица замерла. Она знала, что за ними уже наблюдают.

Даже вглядываясь в окружающие заросли с предельной внимательностью, Оля вряд ли заметила бы постороннее движение за кустами в паре десятков метров от неё. Слишком пышными были кустарники, и слишком много древесных стволов обступало её со всех сторон, скрывая то самое дерево, с которого только что спустился кто-то очень ловкий и быстрый.

Двигаясь с проворством, которому позавидовала бы любая белка, неведомое существо скользнуло по стволу, бесшумно перескочило на нижнюю ветку, после чего спрыгнуло на землю, и залегло, укрывшись за густой растительностью. Ольга его не замечала. Не видела его и Лиша, но зато прекрасно чувствовала присутствие. Втайне, ящерка была готова к этому. Поднявшись на самую высокую часть пня, она подняла голову, и издала тонкий протяжный писк. Всё движение в траве прекратилось — ящерицы, как одна, застыли в ожидании.