Журчание заражённой реки и плеск вызывающего тошноту мусорного водопада потихоньку становились всё тише и тише, а вонь, доносящаяся с их стороны теперь ощущалась лишь во время лёгких порывов ветра, дувшего ей в спину. Оля жутко боялась заразиться. Безысходность и жгучая боль, дополняя друг друга, сводили её с ума. Что ей оставалось делать? Звать на помощь, рыдать, кричать? Зачем, если это всего лишь иллюзия? Но страх и уныние были выше неё.
Ольга поймала себя на подозрительной мысли, что сейчас она как никогда нуждается в чьей-то жалости. Чувствуя себя ненужной, разбитой и брошенной на произвол судьбы, она тихо плакала, плетясь вперёд по аллее, упрямо надеясь, что этот путь приведёт к выходу из иллюзорного мира, встретившего её так враждебно.
Наконец, безлюдная тропинка привела её на поляну, в центре которой возвышалась круглая ротонда с ребристым куполом. Девушка была не в силах любоваться сооружением. Боль в правой ноге стала настолько резкой и острой, что Ольга пошатнулась. С трудом допрыгав до ближайшего дерева, она облокотилась на него, и подогнула больную ногу, с ужасом осматривая её повреждённую подошву, которая представляла сплошное месиво из бурой грязи, дорожной пыли и крови. Сразу стало понятно, почему боль была такой нестерпимой. В ступне торчал крупный осколок стекла, вошедший под кожу почти целиком. Девушка ухватила его за краешек дрожащими пальцами и, с мучительным стоном, извлекла наружу, тут же отбросив в сторону. Стекло упало на дорожку, тихонько звякнув, и исчезло. Боль немного утихла, хотя кровотечение усилилось. Подняв разбухшие от слёз глаза, Ольга вновь посмотрела на ротонду, и теперь увидела среди её колонн фигуру человека в чёрном костюме.
— Женя! — крикнула она с надрывом.
Фигура пошевелилась, затем обернулась. Да, это был он — Евгений. Увидев Ольгу, он, взволнованный её необычной скорченной позой, моментально бросился навстречу, почти вприпрыжку.
— Оля? Ты уже здесь? Что с тобой?! Что случилось?! — ошарашено восклицал он, подбежав к подруге. — Ты пришла оттуда?
Евгений указал в сторону реки. Судя по выражению его лица, он явно не ожидал этого, и был неподготовлен к такому повороту событий.
— Да, — со вздохом ответила Ольга. — И как ты это всё объяснишь?
— Я… Я не знаю… Я возможно…
— Ладно. Потом разберёмся. Слушай, мне сейчас срочно нужны обеззараживающие препараты. Йод, или ещё что-то… Нужна чистая вода и бинты. Я там себе все ноги изрезала, и теперь истекаю кровью, если ты не заметил.
— Сейчас, Оль! Одну секундочку! Ты присядь, — поспешно предложил Женя, дрожа от волнения. — Потерпи. Я быстро.
— Что ты собираешься делать?
— Не спрашивай. Садись, — он усадил её на скамейку, чудесным образом появившуюся позади, и присел на корточки рядом с ней, заботливо осматривая её ноги.
— Бо-оже мой. Как же тебя так угораздило?
— Прогулялась по свалке, в которую ты меня забросил.
— Ты попала на реку не по моей вине, поверь. К сожалению, я не могу с точностью предугадывать твоё появление в иллюзорных измерениях. Лишь приблизительно. Но мне всё равно очень жаль, прости меня ради бога.
— Если не виноват, то не нужно просить прощения. Что случилось — то случилось.
Печально вздохнув, Евгений достал из-под скамейки небольшой тазик и кувшин с водой. Затем он начал поочерёдно омывать искалеченные ноги девушки. Вода в тазике тут же приобрела грязно-кровавый цвет. Не скрывая удивления, Ольга почувствовала, как вместе с грязью с её ног смывается боль, мутными ручейками стекая в таз. Тёплая целебная вода ласково гладила открытые раны, гася болевые очаги, останавливая кровотечение, ускоряя регенерацию живых тканей. Руки Евгения, словно волшебные, едва касались её кожи, скользя от голеней — к щиколоткам, далее — к ступням и пальцам. Они стирали остатки грязи и боли, смываемые водой. Ощущения были крайне приятными, и Ольга даже забыла на какое-то время о том, что произошло с ней недавно.
Когда Женя закончил омовение её ног, девушка взглянула на них и не поверила собственным глазам. Обе её ножки стали абсолютно чистыми и неповреждёнными. На них не осталось ни ранок, ни шрамов. Не было даже намёков на какие-либо травмы. Вместе с грязью и ранами исчезла изматывающая боль, словно её и не было вовсе. Оля была в восторге. Обида и раздражение покинули её сердце, вновь уступив место удивлению и любопытству.
— Как ты себя чувствуешь? Теперь всё в порядке? — заботливо осведомился Евгений.
— Спасибо, доктор, — улыбнулась она в ответ. — Теперь я чувствую себя намного лучше и комфортнее.
— Я рад, — Женя поставил рядом с тазиком пару туфель. — Вот, обуйся. Прогулки босиком — это конечно же хорошо, но сейчас лучше не рисковать…
— Для меня не впервой появляться не в нужное время не в нужном месте, — усмехнулась Оля.
— Не в этом дело, — Евгений выпрямился во весь рост. — Я тебе ещё вчера объяснил о проблеме иллюзорной нестабильности. Никогда не знаешь, где ты окажешься. Здесь не существует точной системы координат, и появление невозможно вычислить без погрешностей. По злой иронии, ты очутилась на реке. Досадный просчёт.
— А что это за река? На вид — так одна большая свалка.
— Согласен. Пренеприятное местечко, — приятель сморщил нос. — Но она была такой не всегда. Когда-то эта речушка была полноводной, красивой и чистой. Пока не построили эту ужасную фабрику выше по течению. Отходы стали бесцеремонно сбрасывать в воду. Очистные сооружения не работают, поэтому вся гадость попадает в воду. Вдобавок ко всему при строительстве был повреждён канализационный коллектор. В результате, ко всему прочему, в реку беспрепятственно устремились нечистоты из подземных коммуникаций. Таким образом, побережье превратилось в большую помойку.
— Экологическая катастрофа, — Ольга улыбнулась. — В иллюзорных мирах они тоже случаются?
— К сожалению, да. Чтобы хоть как-то оградить природу от загрязнения было решено построить дамбу с отводным желобом, ниже по течению, чтобы грязная вода уходила в подземный резервуар.
— А куда она потом девается? Не может же она там накапливаться вечно.
— Разумеется, не может. Куда отравленная вода попадает дальше — я уже не знаю. Всё это печально, но мне кажется, что этот уголок иллюзорного мира стоит на грани уничтожения. Мы наблюдаем последние дни его существования.
— Погоди… Ты сказал, что всему виной фабрика, построенная неподалёку. Но кто же её построил, если не ты?
— Это тайна. Результат противостояния добра и зла. Если строишь что-то живое, полезное и красивое, то обязательно столкнёшься с противоположностью: агрессией, жестокостью, разрушением. Это вечная борьба, из которой очень трудно выйти победителем.
— Что производит эта фабрика?
— Не знаю. Я не в курсе, работает ли она вообще. Дым из труб не идёт. Лишь нечистоты постоянно наводняют реку. Я слышал, что фабрика совершает сбросы отходов прямо в канализацию, поэтому не могу сказать, чьи именно нечистоты извергаются из отводной трубы: фабричные или только канализационные. Возможно, фабрика тоже уже мертва. Доступ на её территорию закрыт, постройки кажутся заброшенными, и находятся на грани обрушения. Кто хозяйничает на ней — неизвестно. Но по ночам там слышны подозрительные звуки и непонятный шум. Значит кто-то там всё-таки есть.
— Но кто?
— Этого нам лучше не знать. Ладно, пойдём ка отсюда. Я покажу тебе кое-что интересное, — Евгений подал ей руку, помогая подняться со скамейки, после чего они направились в сторону ротонды.
Ольга сразу заприметила необычную плиту, стоящую под куполом-звездой, и обратилась к проводнику.
— Это какой-то монумент?
— Не совсем. Это «Провидческий Камень». Однажды, в моём сне, невидимый перст начертал на гладкой плите надпись на непонятном языке. Долгое время я не мог понять, что это за язык, но в конце концов мне представилась возможность его изучить — это руафилх, великий язык сумерек. Промежуточное коммуникационное звено между идеальным способом общения высших существ и варварскими звуками, издаваемыми homo sapiens. Прости, но наша речь воспринимается теми, кто стоит выше нас, исключительно как убогое бормотание и повизгивание. Нам не дано усвоить их способ общения — слишком он сложен. Но чтобы понимать друг друга, достаточно постичь премудрости руафилхского диалекта — одного из самых доступных.
