– А это что?

– Затраты на дом.

– Откуда взяла?

– Часть – из старых цифр по тому дому, что уже сдали. Остальное – из новых договоров.

– А проценты?

– Посчитала сколько денег требуется, на них рассчитала проценты. С учетом возврата, конечно. Потом, налоги.

– И что получилось после уплаты налогов и процентов?

– Около полутора миллионов долларов.

– Ты в долларах считала?

– Да. В банке требуют.

– Понятно, – он замолчал, продолжая листать бизнес-план, потом отодвинул его в сторону, – Нормально вообще! – обратился он вновь к Мухину, – взять кредит и заработать через год миллион на этом. Что так не работать? – Потом вновь обратился к Вике:

– Ты документы все в банк отдала?

– Только это осталось.

– Когда все успела?

– Вчера задержалась.

– Ночевала, что-ли? – вмешалась Ирина, наблюдающая за происходящим.

Вика пожала плечом.

– Ладно, отправляй все в банк! – резюмировал Вадим, – а там видно будет. Можешь уйти пораньше, если ничего срочного нет.

Девушка согласилась. Вдруг ей пришла в голову внезапная идея: Может, удастся сегодня пораньше уехать на английский и с комфортом? Будет круто подъехать на такой тачке!

– Вы, случайно, не собираетесь в центр города?

– А что?

– Мне туда нужно.

– Когда?

– Часам к трем. На курсы английского.

Ирина во все глаза уставилась на Вику. Ворон, как ни в чем ни бывало, кивнул.

– Ты ходишь на курсы?

– Да.

– Давно?

– Нет.

– А я никогда больше двух слов выучить не мог.

– Наверное, некогда.

Колесникова вышла, пряча радостный блеск в глазах. У нее получилось! Все, как она хотела! Не зря столько кропотливо работала! Мысль о том, что хозяин повезет ее в город не столько волновала ее, сколько собственный успех. Она – молодец!

Все время их поездки стояла тишина, длившаяся до тех пор, пока Вика не попросила остановить машину. Вадим почему-то молчал, а она не знала о чем с ним говорить.

– Здесь?

– Да, спасибо. Дальше сама добегу.

– Смотри, дождь начинается.

– Да, не вовремя, – согласилась она и, прикрывая голову пакетом, выскочила наружу. Взглянув на нахмурившееся небо, собралась было пуститься бегом – дождь, все бегут под крыши. Неожиданно остановилась. Что-то совсем не так. Через мгновение ее осенило – машина за спиной не двигалась с места. Нет шума. Вика обернулась проверить. Поймала устремленный на нее взгляд Вадима, – тот смотрел как-то странно, словно увидел приведение. «Чего это он?» Дождь стал накрапывать сильнее, размывая его лицо. Махнув на все рукой и перестав ломать голову над его удивленно – растерянным выражением, она стремительно понеслась к воротам.

Наступил день строителя. Вся команда была в сборе, что случалось редко, и скучала, наслаждаясь теплым днем, ярким солнцем, струящимися лучами припекающим сквозь окна. Вика застыла на пороге, с нескрываемой насмешкой наблюдая за царившим здесь покоем и ленью, томной сонливостью, написанной на лицах присутствующих. Из-за стола директора раздалось негромкое бурчание, больше похожее на претензию:

– «Император» не любит своих подчиненных. В праздник даже сто грамм не нальет!

Финансовый директор уставилась на него во все глаза и подошла ближе. Мухин, как ей казалось, не из тех людей, кто любит выпить. Вадим выругался себе под нос, но возражать, спорить не стал. Его глаза задорно блеснули в сторону Вики с Ириной:

– Девчонки, будете?

– Если только чуть-чуть! – Ирина расплылась от подобного удовольствия (сам «император» интересуется!). – Только мне домой скоро. Семья. Дети. А чем угощаете?

– Что хотите, то и купим. Какие проблемы? Сейчас Стасика вон пошлем. Стас! – громко прокричал Вадим. – Ты, урод, где шляешься? Давай, дуй в магазин! Девчонки, так кто что будет то?

– Я – «Кинзмараули».

– Да, Ир. Не ожидал. Вот ты дерьмо-то пьешь! Стасик, привези ей из ближайшего ларька бутылку. А Виктория Алексеевна что будет?

– Не знаю, водку точно не буду. И коньяк тоже. Может вина красного, сухого?

– Лучше водки! Короче, на те денег, купи водки, вина, закуски всякой и дуй обратно.

Водитель молча взял деньги, кивнул и тут же ретировался.

Ирина, задетая за живое хозяйскими словами, с южной горячностью возмутилась:

– Почему это дерьмо?! Бутылка хорошего вина тысячу рублей стоит!

– А ты прям за тысячу это вино покупаешь, хочешь сказать?

В спор вмешался хранивший молчание Мухин:

– Вик, тебе сколько нужно, чтобы запьянеть?

– Говорю сразу – спаивать бесполезно. В прошлой жизни партизаном была.

– Симпатичный партизан из тебя бы получился, – ввернул Иван своеобразный комплимент и распластался на столе, напоминая застывшего богомола.

Вадим обратил свой проницательный взор на него:

– Вань, ты ведь водку со мной будешь?

– Конечно! Правда, машину придется здесь оставить.

– Ну и черт с ней! Ничего с твоей табуреткой не случится!

Почувствовав искушение праздником, все зашумели и оживились, с нетерпением ожидая появления водителя.

Вика ни разу не участвовала в увеселительных мероприятиях с Мухиным или Вадимом. Интересно посмотреть на них – веселых, расслабленных, без привычных масок руководителей. Они же такие же живые люди, как и она. Наверняка, не без удовольствия погуляют, повеселятся. Кто не любит почувствовать, как бурлит разгоряченная кровь? Уж Вадим – точно. У того прям на лбу написано. Адреналин из него так и брызжет. Она и сама никогда в жизни не отказывалась от гулянок; ей нравилось наряжаться, крутиться перед зеркалом, выглядеть так, чтобы все падали и в штабеля сами собой укладывались. На танцах всегда отплясывала до дыр в туфлях.

Стас вернулся и так быстро, что Вика с Ириной едва успели накрыть стол, на скорую руку намыть рюмки всех размеров и цветов, найденные в пыльном секретарском шкафу.

Долго упрашивать присесть к столу никого не пришлось. И Ворон сразу же перешел к делу:

– Ну что, граждане алкоголики! Предлагаю выпить. Кто за день строителя пить не будет, тому за шиворот вылью!

Буквально за четверть часа напоил всех сотрудников, развлекая при этом шутками – прибаутками. Громкий хохот, слышимый даже на улице, раздавался то и дело. В центре внимания, как в луче прожектора, был только Вадим. Колесникова внимательно наблюдала за ним, улыбаясь. В ее изящной головке усиленно крутились мозговые шарики, схватывающие на лету новую информацию и помещая ее на нужную полку. Образы каждого становились все полнее. Но самым захватывающим и достойным ее внимания оставался Вадим. Тот и не собирался выпускать цветущую пальму первенства из рук. Очевидно, хозяину нравилось быть в центре внимания, слушать себя самого, наслаждаться безоговорочной властью над толпой. Разглагольствуя, словно прирожденный оратор, он успевал подмечать пустые рюмки, выражение интереса или скуки в глазах, хотя последнее при нем казалось невозможным.

Веселые, артистично выплескиваемые рассказы про студенческие годы, чудачества и розыгрыши, новые интересные места, где он был, что видел и испытал. Нет, не какие-то глубокие мысли и чувства, имеющие отношение к чему-то высокому, философскому, несущие истину. Просто желание повеселить шутливыми байками и забавными проделками благодарную публику. Да и повод и место вполне соответствуют. И Вадим старался как мог, высыпая на слушателей анекдоты, как из рога изобилия, сказки про свои приключения и наслаждаясь процессом от души.

Неожиданно Вика обратила внимание на то, как Мухин заворожено смотрит на своего «императора». Словно ребенок, приоткрыв рот, слушает очередную байку о том, как тот на экзамены пришел с загипсованной ногой, лишь бы тройку поставили. В глазах читалось восхищение, уважение, почтительность к своему молодому патрону и еще что-то неуловимое… Только что? Что-то схожее с… «Уж не влюблен ли он в Ворона?» – блеснула догадка. Директора Вика воспринимала как человека ограниченного, проведшего всю жизнь на работе, выслуживаясь и завоевывая себе таким образом звездочки и место под солнцем. Свято верящего в стереотипы и жившего по уставу «можно – нельзя». Видимо, сам Мухин думал так же и «по – белому» завидовал Вадиму, – Вадиму, который позволял себе, не задумываясь, абсолютно все. Вот уж у кого не было стереотипов! Ворон сам создает стереотипы.