Когда в дверь зашла хмурая Надя, она как раз и застала меня за тем, как я с долей иронии рассматривала себя в зеркале, прикреплённом к дверце стенного шкафа. Ну а что тут ещё скажешь? Белый цвет чуть ли не сливается с моей кожей, а зелёный придает уж полную неестественность.

— Вот смотрю на тебя, — прищурившись, заговорила Землянка, отталкивая меня в сторону, — и складывается ощущение, что ты не пять часов проспала, а как минимум двенадцать.

— В смысле?

— Да в том самом! — почему-то обиделась она, примеряя одежду. — Посмотри на меня. Под глазами мешки, лицо опухло, волосы торчком, едва водой смогла прилизать. И чувствую себя пришибленно. А ведь так придётся каждое утро! И косметику тут не выдают. Вот попадись мне тот, кто додумался до всего этого! Слу-у-ушай… а ты точно не принимаешь заказы на убийство?

Вчера я ей втолковывала битый час, что не имею с убийствами ничего общего, но Надежда не теряла надежды (как бы парадоксально это не звучало).

— Точно, — вновь пришлось мне разочаровать собеседницу.

По коридорам, составляющим целый лабиринт, долго плутать не пришлось. Тем более, я уже некоторые из них обошла, пока Землянка спала. Пользоваться картой даймера оказалось очень просто. В высвечиваемой трёхмерной голограмме, особыми крестиками сразу всё отмечалось: синим — место, куда нам надо идти по расписанию, зелёным — где мы находимся, и соответственно белым отмечалась наша комната. Если верить карте, Академия состояла из двенадцати верхних этажей, разделённых на три сектора, и трёх подземных, в которых размещалась лаборатория исследовательской группы. Белый сектор был отведен для женщин, зелёный для мужчин, а синий, видимо, для преподавателей и гостей. С третьего по седьмой этажи размещались жилые комнаты курсантов. Этажи выше использовались для занятий. На первом и втором — комната (в целый этаж) отдыха и столовая. Также к ним прилегали несколько Безопасных Зон, используемых для тренировок. Если сравнивать Академию с каким-нибудь геометрическим предметом, то она более всего походила на цилиндр… с диаметром около двух километров!

Надя неторопливо шагала рядом со мной, погромче топая ногами, дабы эхо как можно более дольше и оглушительнее разносилось по пустым коридором, таким образом выражая свой протест по поводу раннего подъема. Так что если не считать ее нахмуренного лица, то с ней было все нормально. Я если признаться такого не ожидала. Я была уже настроена как минимум, что она устроит истерику со швырянием об стенку хрупких (или тяжелых, в зависимости, что под руку попадется) предметов по поводу того, что не сможет вернуться домой. Ну, или в подушку хотя бы поплачет. Но такое спокойствие, меня удивило. А может, она просто решила, что если изменить ничего не получится, так какой смысл трепыхаться? На кой Темный изводить себе нервы, если уже ничего исправить нельзя? Вот и решила плыть по течению, как и я, а все проблемы будет решать по мере их поступления.

Мы подошли к лифту. Как я поняла из объяснений Розлвэй, лифт работал по очень интересной схеме. Желающий воспользоваться сим транспортом передвижения должен был подставить свой даймер к индикатору, которому передавал информацию о месте расположения синего крестика на карте. То есть, попасть на другой этаж, кроме указанного в расписании, было не возможно. А когда я попыталась воспользоваться им во время своих утренних исследований, меня нагло проигнорировали, сообщив что-то вроде: "Ошибка! Доступ не возможен".

— Весна, — Надино лицо вдруг просветлело и тут же приняло оскорбленный вид. — Но если подъём в шесть, то какого чёрта ты разбудила меня в полшестого?! Тем более — завтрак в полседьмого!

— Ну-у-у, — на ходу стала придумывать я. — Во-первых, пока я тебя добудилась, уйма времени ушла. Во-вторых, пока ты приводила себя в эээ… в порядок. В третьих…

Что "в-третьих" я придумать не успела, так как из коридора послышались быстроприближающиеся шаги.

— Эй! Подождите! — Из-за поворота выскочила женская фигура, когда Надя уже собиралась подносить даймер к индикатору. Рука бывшей студентки замерла на полпути. Голос мне показался знакомым.

— Привет, — нервно улыбнулась подбежавшая девушка, протягивая руку для пожатия. — Я — Нриэс. Буду помогать вам осваиваться. Просто не думала, что вы так рано уйдете. Я тут достаточно хорошо всё и всех знаю…

Девушка осеклась, заметив недоуменный взгляд Надежды.

Черты лица вряд ли можно назвать выразительными, зато — белоснежная обезоруживающая улыбка. Пучок русых волос на затылке. Спортивная фигура. В принципе девушку можно было назвать симпатичной. Её одежда несколько отличалась от нашей. Рукава у футболки были не очень ровно обрезаны, а подол вообще был завязан узелком. На штаны сверху были не очень ровно нашиты карманы с заклёпками. А вот кроссовки сохранились в первозданном виде.

Я уставилась на пришедшую, стараясь запомнить её лицо, чтобы в следующий раз узнать, если придётся. Надя уставилась на меня, видимо, не поняв значения слов Нриэс и решив, что я поняла больше.

Курсантка же переводила взгляд с меня на Надю явно с намереньем хоть что-нибудь прочесть на наших лицах. Я решила прервать молчание первой и сказала, указывая на бывшую студентку:

— А это Надя, — и пожала руку новой девушке.

Выловив своё имя, Надежда также протянула ей руку и, немного с акцентом, произнесла на имперском:

— А это Весна, — и добавила на землянском: ударение на первый слог!..

— Вестница.

Надежда только отмахнулась, вызывая лифт.

На табличке сверкнула надпись "ЖДИТЕ". Не прошло и пары секунд, как двери лифта беззвучно открылись. Мы вошли внутрь, двери лифта мгновенно закрылись. Надя напряженно смотрела на сменяющиеся на электронной табличке цифры. Я не успела даже толком оглядеться, как лифт снова остановился, выпуская нас на первый этаж.

Мы попали в небольшой зал, от которого ответвлялась три абсолютно идентичных коридора. Они сверкали столь ослепляющей чистотой и белизной, что у меня сверкнула странная мысль: а кто всё это моет? Нриэс махнула в сторону левого проема, мы устремились за ней. Девушка заметно нервничала и неудивительно, что по дороге частенько забывалась и перескакивала с отвратительно-плохого землянского на имперский язык. Надя, казалось, совершенно не чувствовала разницы, так как абсолютно не слушала нашу провожатую, а рассматривала голограммы на стенах. Я решила воспользоваться ситуацией и задала Нриэс парочку интересующих меня вопросов, о которых не успела допросить доктора.

— Нет, — покачала головой Нриэс. — Это же Академия. Здесь редко кто рассказывает о своем прошлом, так как сюда попадают сильнейшие. Многие из преступников пытаются попасть за стену Академии, дабы избежать расправы над собой, от рук Закона или ещё кого-нибудь. И многие, кто, конечно, смог пройти испытания, попадают. Академия не делает разницы между людьми. Ей не важно, кем ты был: преступником или добропорядочным гражданином, родился в богатой семье или в бедной, приближён ко Двору или нет, живёшь на окраине галактики или на Имп, человек ты или мутант. Да хоть Чужой или Дикий — что поделаешь, и такие тут имеются. Здесь главное — твои способности и умения. За шесть лет обучения в Академии любой может чувствовать себя в безопасности от внешнего мира. И помните: такие условия созданы только на МИА-3. Наш Главный получил такие исключительные права для Академии благодаря своим заслугам, — Нриэс перевела дыхание, припоминая — ничего не упустила? И продолжала: — Только не подумайте, что здесь прибежище для всех воров и убийц! Это я привела к примеру, а так воры и убийцы составляют лишь несколько процентов от общего числа обучающихся. Тем более, что многие из них, покидая Акакдемию, начинают свою жизнь с НАЧАЛА. Здесь…

— Гм… — перебила я.

— Ах да, — вспомнила, наконец, Нриэс о сути моего вопроса. — Вас, конечно, могут расспрашивать о вашем прошлом, но если вы не ответите — это будет нормально. И ваше поведение никому не покажется странным. Тут все немножечко со сдвигами. Кто-то больше, кто-то меньше. И с именем легче. Можешь его либо сам придумать, либо тебе его дадут. Вот, например, как Змей. У него имя другое было, когда он к нам пришел, но оно к нему не прижилось, вот он и остался просто Змеем. И ещё…