Караман, геолог, сидел в лаборатории, взбалтывая в стеклянной колбе темную вязкую жидкость.

— Хорошая нефть, отличная. Но опять не качает, уже третий раз за три дня. Почему?

— Управление процессом недостаточно, обратной связи не хватает. Ты же гораздо дольше меня работаешь с этим проектом и должен знать все проблемы. Мы там внизу устраиваем маленькую преисподнюю. Сначала закачивается азот и специальной горелкой превращается в плазму. Потом плазма начинает раскалять породу вокруг, песок и камень испаряются и создают давление, выжимающее нефть наверх. В теории все просто. Но на практике в процесс могут вмешаться сотни неучтенных мелочей: все учесть просто невозможно…

— Знаю. И в результате вся установка взрывается или горит, а однажды даже реактор расплавился, был такой случай в Калифорнии. Но право же, Ян, мы давно миновали эту фазу.

— Эту фазу мы миновали за счет того, что научились подавлять избыточный выход плазмы. Но теперь процесс получается цикличный: зажгли — раскалили добела — огонька убавили — начало гаснуть — погасло. И начинай сначала!.. Система контроля не в состоянии обеспечить устойчивую работу в нужном режиме. Но есть же новая самообучающаяся программа, которая уже начинает прогнозировать эти циклы и приостанавливать их в зародыше. Надо дать ей еще поработать — она научится.

Караман мрачно потряс свою колбу. Раздался телефонный звонок. Геолог отставил колбу и поднял трубку.

— Это директор. Хочет, чтобы ты к нему зашел, срочно.

— Ладно.

Не успел Ян зайти в кабинет, как директор протянул ему телеграмму:

— В Центральной конторе случилось что-то серьезное. Вы им нужны, говорят, еще вчера, даже раньше. Понятия не имею, в чем там дело. Одно только знаю, что худшего времени забрать вас эти ублюдки и специально бы не нашли. У нас толь-ко-только начало что-то получаться, добыча почти выровнялась — и на тебе!.. Скажите им, что вы здесь нужны. Хорошо? А то, похоже, меня они уже слушать не хотят. Осчастливьте их хам — и первым же самолетом обратно. С вами работать одно удовольствие, Кулозик. А машина вас уже ждет.

— Мне надо собраться…

— Не беспокойтесь, я позволил себе послать к вам дневального из холостяцкой гостиницы, и он уложил ваши вещи. Поезжайте. Раньше уедете — раньше вернетесь.

Ян сильно подозревал, что направляется вовсе не в Суэц и не в Каир. Араб-таксист уложил багаж через заднюю дверь и почтительно склонился перед передней: «Саля-ам!» После наружной жары в машине было прохладно: работал кондиционер. Когда отъехали от лагеря, шофер взял с соседнего сиденья металлическую коробочку и передал ее Яну:

— Сдвиньте крышку, сэр, там кнопочный замок, цифровой. Только не пробуйте в машине, если комбинацию не знаете, очень вас прошу. Иначе она взорвется.

— Спасибо. — Ян взвесил коробку на ладони. — А что еще?

— Встреча. Я вас везу в назначенное место. Извините, но с вас восемьдесят фунтов за поездку.

Ян был уверен, что за поездку все давно уплачено, а добавочная плата — просто маленький образчик свободного предпринимательства. Но деньги все-таки отдал. Банковский баланс у него все равно оставался невероятным. Полчаса они ехали по гладкой автостраде; потом резко свернули на грунтовую дорогу, уходившую в пустыню. И вскоре очутились на ка-ком-то древнем, забытом поле боя, загроможденном корпусами сгоревших танков и искалеченными орудиями.

— Здесь, пожалуйста, — сказал водитель, открывая дверцу.

В машину яростной волной ворвалась жара. Ян вышел и огляделся. Вокруг лежала пустыня — и больше ничего, кроме обгоревшего металла. Обернувшись назад, он увидел, что его сумки уже на песке, а шофер забирается в машину.

— Постой! — крикнул Ян. — Что дальше-то?

Шофер не ответил. Вместо этого он с ревом завел мотор, круто развернулся и умчался в сторону шоссе. Яна окутало облако песка и пыли — и он долго ругался, вытирая носовым платком запачканное вспотевшее лицо.

Шум машины замер вдали, и вместе с тишиной навалилось давящее одиночество. Здесь было очень спокойно — но все-таки страшновато. И жарко, невыносимо жарко. Если надо будет возвращаться на шоссе, то сумки придется бросить. По такой жаре тащить их немыслимо. Ян положил металлическую коробку в тень от сумок. Оставалось только надеяться, что взрывчатка в коробке не чувствительна к нагреванию.

— Вы Кассий? — раздался голос за спиной.

Ян обернулся, пораженный: он не слышал никаких шагов, песок заглушил их. Возле сгоревшего танка стояла девушка — и стрела воспоминаний ударила его так, что он чуть не выкрикнул ее имя. Но нет, Сара мертва, убита много лет назад. Однако, взглянув на эту загорелую блондинку с волосами до плеч, в коротких шортах цвета хаки, он был просто потрясен. Настолько разительным оказалось сходство. Или память начала обманывать его? Ведь это было так давно… Она израильтянка, как и Сара, — вот и все… Потом до него дошло, что он только смотрит на нее и до сих пор не ответил.

— Я от Кассия. Мое имя Ян.

— Двора. — Она шагнула вперед и взяла его за руку; пожатие было сильным, но теплым. — Мы давно подозревали, что Кассий — это несколько человек. Но об этом можно поговорить попозже, в тени. Помочь вам с поклажей?

— Спасибо, я сам управлюсь. Здесь есть какой-нибудь транспорт?

— Да. Тут, за танком, с дороги не видно.

Машина оказалась того же типа, какой они использовали на нефтяных промыслах: спереди колеса, сзади гусеницы. Ян закинул сумки в небольшой кузов и забрался на высокое переднее сиденье рядом с Дворой. Кабины не было, только толстая металлическая крыша отгораживала их от солнца. Двора щелкнула включателем на рулевой колонке, и машина бесшумно двинулась вперед; только легкое гудение доносилось от колес.

— Электрическая? — спросил Ян.

Она кивнула и показала на пол.

— Там, под полом, мощные аккумуляторы, чуть ли не полтонны. В пустыне такие машины почти автономны. На крыше солнечные батареи новой конструкции. Если не очень гонять машину днем, то она обходится без стационарной подзарядки.

Она повернулась к нему — и слегка нахмурилась, увидев, что он по-прежнему неотрывно смотрит на нее.

— Извините, пожалуйста, я знаю, что веду себя не самым учтивым образом, вот так разглядывая вас… Но вы напомнили мне человека, которого я знал много лет назад. Она тоже была израильтянка.

— Так вы уже бывали в нашей стране?

— Нет. Сейчас впервые. Но мы встретились неподалеку отсюда, а потом я ее увидел в Англии.

— Вам повезло. А у нас почти никому не удается путешествовать.

— Она была — как бы это сказать — очень одаренной. Ее звали Сара.

— Очень распространенное имя. Как и все библейские.

— Да, конечно. А фамилию я услышал только однажды, случайно. Гилади. Сара Гилади.

Двора наклонилась и выключила моторы. Лязгнули гусеницы, вездеход резко остановился. Она повернулась к Яну: лицо бесстрастно, только огромные темные глаза смотрели прямо ему в лицо.

— Таких случайностей не бывает, Ян. Теперь я понимаю, почему они послали меня, а не кого-нибудь из наших мускулистых мальчиков. Моя фамилия тоже Гилади. Сара была моей сестрой.

Конечно. Иначе и быть не могло. В овале лица, в голосе — во всем облике было столько от Сары!.. Даже каждым движением она напоминала ему девушку, которую он когда-то любил.

— Сара погибла. Вы знали об этом?

Улыбка Дворы была вымученная, невеселая.

— Ее убили на моих глазах. Мы были вместе; пытались выбраться из Англии. И в этом не было никакого смысла, глупо… Ей совсем не надо было умирать… Ужасная, ужасная потеря! И напрасная.

Нахлынуло воспоминание. Оружие, стрельба, смерть… Тергуд-Смит. Ведь все это было сделано под его руководством. Ян стиснул зубы. Двора увидела, как он сдавил пальцами поручень.

— Мне ничего не рассказывали, никаких подробностей, — сказала она, — только то, что погибла при исполнении… Вы… Вы любили ее?

— Это так заметно?

— Мне заметно. Я тоже ее любила. Вы мне можете рассказать, что тогда произошло?