— Кофе восхитителен, и я не откажусь еще от чашечки… Извините, Нита, если я действовал, как идиот, но все это стало настолько личным с той минуты, когда Ренд буквально свалился на нас…
Нита наполнила чашку Сэма, а себе подлила сливок.
— Судя по сообщениям — неважные дела в городе, Сэм… Птицы, инфицированные вирусом Ренд-бета, умирают почти сразу, но к этому времени даже кончики перьев поражены. Достаточно легкого прикосновения, чтобы заразиться. Все, кто заболел, или держали птиц в руках, или прикасались к поверхности, на которой до того находилась больная птица… Покинув носителя, вирус погибает, но пока неизвестно, какой период времени для этого требуется.
— Сколько случаев?
— В последний раз говорилось о трех тысячах.
— Ух, как быстро… Ну и что же предпринимается?
— Пока лишь паллиативные меры, но в данный момент как раз идет совещание всех медицинских светил, с участием мэра и полицейских шишек. Это здесь, в Белвью, аудитория номер два. Председательствует профессор Чейбл. Он, кстати, приглашает вас спуститься туда… Я не выложила это сразу, так как по вашему изможденному виду поняла: вот кому действительно не помешает чашка крепкого кофе.
— Вы поступили мудро! — улыбнулся Сэм, встав и осторожно потянувшись.
Нита тоже поднялась и стояла теперь совсем близко. Руки Сэма, совершенно помимо его воли, обняли ее за плечи. Он сразу принялся оживленно говорить о чем-то постороннем, но чувствовал только тепло ее тела. А потом он обнял ее покрепче, и их губы соприкоснулись…
— М-да… — смог наконец удивленно выдохнуть Сэм. — Я, кажется, слегка забылся… Очень сожалею, Нита…
— Сожалеете? — Она улыбнулась. — Я — нет… По-моему, это было очень приятно… И было бы еще приятней, если б вы побрились…
Сэм провел рукой по своей щеке, и та зашуршала, как наждачная бумага.
— О, простите… Должно быть, я выгляжу, как самый настоящий дикобраз — во всяком случае, чувствую себя именно таковым… Нет, в таком виде я просто не могу отправляться на совещание!
…Яркий свет в ванной, отразившийся от кафельных плиток и металлической арматуры, заставил Сэма сощуриться, чтобы рассмотреть в зеркале свое отражение. Сверкающая головка ультразвуковой бритвы плавно двигалась по коже, срезая щетину, и не раздражала, пока Сэм не прижал ее посильней. Не то чтобы это было мучительно, но все же появившиеся звуки и еле уловимая вибрация черепа удовольствия не доставили. Казалось, что в ухо залетели крохотные насекомые… Из зеркала на Сэма глядел человек с воспаленными веками и болезненными тенями под глазами. Значит, так… Аспирин уймет головную боль, а пятимиллиграммовая доза бензедрина не даст уснуть во время совещания. Но все это потом. А сейчас необходимо раздобыть хоть что-то, напоминающее обувь. Белый костюм выглядит вполне прилично, но эти умопомрачительные тапочки…
— У вас там будет возможность позвонить? — спросила Нита, когда он направился к выходу. — Мне бы хотелось быть в курсе…
— Да, конечно. Как только смогу.
Он нажал кнопку, и дверь плавно открылась. Все мысли Сэма были уже там, за этими стенами. Он подготавливал себя к ожидающим его переменам…
Когда бесконечный стерилизационный цикл был наконец завершен, милостиво открылась внешняя дверь, и Сэм вышел. Первым, кого он увидел, был Келлер Домингес, спавший на самом краю большой скамьи. Дверной механизм зашумел вновь, и Келлер, открыв сначала один глаз, резко вскочил на ноги.
— Добро пожаловать в цивилизацию, сэр! Я уж думал — не потерялся ли ключ от этой двери… Но тут пронесся слух, что вы покидаете карантин, — и я немедленно явился сюда. Мои поздравления!
— Спасибо, Келлер. А не пронесся ли слух о том, что я должен спешить на совещание?
— Пронесся! А Чарли Стейн из гинекологии поведал мне, что они сожгли всю вашу одежду. «И туфли?» — спросил я его. «А ты думал!» — ответил он. Таким образом я узнал, что вам не помешает пара башмаков — ведь так?
Он нырнул под скамью и вытащил оттуда белые туфли на резиновой подошве.
— Келлер! Ты настоящий друг! — воскликнул Сэм, переобуваясь. — Ну а теперь расскажи-ка, что там в городе… Ведь ты работал, пока я тут томился?
С лица Келлера тотчас исчезло столь присущее ему выражение невозмутимости, какое бывает только у людей, донельзя искушенных в этой жизни. Он нахмурился.
— Паршиво, док… И обещает стать еще паршивей. Пока что люди сидят по домам, наглухо заперев двери. Но скоро станет туго с продовольствием, и им очень захочется навестить своих деревенских родственников. Тут-то и начнется потеха… Пресса и телевидение делают вид, будто ничего не происходит, а я собственными глазами видел, как бушевала толпа в Ист-Сайде…
Они подошли к лифту.
— Думаю, что скоро все нормализуется, — стараясь придать своим словам как можно больше уверенности, сказал Сэм. — Мы управимся с птицами, и болезнь Ренда будет побеждена.
— Этих птиц — тьма, док… — лениво покусывая зубочистку, заметил Келлер, уже бесстрастный.
…Грозный полицейский, стоявший у входа в аудиторию, преградил Сэму дорогу и, пока тот объяснялся, держал руку на кобуре. Уразумев, что пришли действительно не просто так, он связался с кем-то по рации, и вскоре Эдди Перкинс, госпитальный хирург, открыл дверь.
Подождав, пока удалится Келлер, Эдди увлек Сэма в гардероб.
— Я должен тебя кое о чем предупредить, — начал он. — Тут у нас самая настоящая битва.
— И за кого же сражаешься ты?
— Вопросик, однако… — Эдди криво улыбнулся и, вытащив из кармана пачку сигарет, закурил. — За Мак-Кея. Он возглавил группу по борьбе с болезнью Ренда. Вспомни, как лихо старик справился с пахиакрией Тофольма… Люди из министерства смотрят ему в рот. Военные и полиция вроде бы тоже прислушиваются к его мнению. А вот политики — те, как всегда, переполнены мудростью… Мак-Кей пытается убедить губернатора в необходимости объявления военного положения и ввода войск ООН. Рано или поздно это все равно придется сделать, так уж лучше сразу… С их помощью мы могли бы истребить всех птиц в радиусе ста миль.
— Но ведь это же сотни парков и заповедников! Я могу себе представить, что скажут представители Общества охраны природы.
— Уже сказали… Причем — губернатору, который, как ты понимаешь, не хочет, чтобы его прокатили на осенних выборах…
— Ну и при чем же тут я?
— А при том, что, по мнению Мак-Кея, твое появление может решить исход голосования! Ты заставишь всех умолкнуть и выслушать, что им скажет герой дня — парень, первым увидевший Ренда и отправившийся вместе с ним в карантин! Человек, который ввел себе порцию этой гадости и доказал, что вирус Ренд-альфа безопасен для людей! Как только они осознают это, прекратится паника, стихнут разговоры об эвакуации населения и прочей ерунде! Ну а потом ты ясно и четко заявишь: распространение Ренд-беты можно пресечь единственным способом — уничтожив несколько миллионов птиц. Согласен?
— Да, конечно… Способ жесток, что и говорить, но другого выхода нет. Мы не знаем, как лечить эту болезнь. А уничтожив птиц, мы покончим с ней навсегда.
— Вот он — бойцовский дух! — патетически воскликнул Перкинс. — Остается только убедить эту почтенную публику, и можно приниматься за работу… Да, постой тут пару минут — я предупрежу Мак-Кея. Когда зайдешь — прямиком к кафедре. Ждем.
…Минуты ползли. Сэм одернул перед зеркалом свою белую, изрядно помятую куртку. В горле першило, как перед прыжком с парашютом… Ох уж эти политики! Он должен им сейчас что-то втолковывать, когда нельзя медлить, когда инфекция охватывает все большее пространство!..
Решительно толкнув дверь, Сэм двинулся через полупустой зал к кителям и пиджакам, скопившимся за длинным столом. Несколько голов повернулось в его сторону, а Мак-Кей, прервав речь, разразился приветствием.
— Джентльмены! Настало время ознакомиться с фактами, неоспоримыми фактами и сведениями, благодаря которым мы сможем наконец принять разумное решение! Перед вами доктор Бертолли! Имя, полагаю, известное всем!
