Хола села, глядя на меня снизу вверх.

— Хорошая девочка.

Я отдал команду «Ждать», сделав горизонтальное движение ладонью перед ее носом, подошел к Глории и только тогда сказал:

— Привет.

Она ответила на рукопожатие, ни на секунду не отводя глаз от Холы.

— И тебе привет. Как поживаешь?

— Посмотри на это.

Как можно спокойнее я вернулся к Холе и произнес волшебное слово:

— Хорошо.

Она вскочила на ноги и яростно замотала головой: взгляд на Глорию — взгляд на меня — снова на Глорию. Нужно было завладеть ее вниманием.

— Гулять, — скомандовал я, немного согнул левый локоть и зашагал вперед.

Хола потрусила за мной, приглядываясь, не собираюсь ли я ее чем-нибудь угостить.

— Никаких лакомств, — прошептал я. — Гулять.

Мы повернули направо, сделали поворот кругом, затем налево… и наконец остановились.

Я хранил молчание.

Хола села — реакция, которой всегда добиваются дрессировщики: когда хозяин останавливается, собака должна сесть, не дожидаясь команды.

— Лежать, — приказал я, опуская руку перед ее мордой, и Хола послушно улеглась на землю. — Ждать.

Я отвернулся и прошел десять ярдов, не оглядываясь. Двадцать ярдов… Я знал, что Глория думает о том же, о чем и я: испытание подходит к концу.

Волноваться мне не о чем. Я спиной чувствовал, что Хола смирно сидит на месте, так оно и было.

— Хола, ко мне, — скомандовал я.

Собака в несколько прыжков преодолела разделяющее нас расстояние и села рядом, преданно заглядывая мне в глаза.

— Молодец. Хорошо.

Хола поднялась. Я пристегнул поводок к ошейнику, осыпал Холу похвалами, и мы пошли к двери дома. Где-то с минуту Глория гладила собаку — трогательное воссоединение матери и ребенка.

— Вижу, вы двое славно поработали, — сказала жена. — Я под впечатлением.

— Она старается.

— Хорошо выглядите.

— Спасибо.

— Я опаздываю на верховую езду. Мне нужно идти. Извини.

— Ничего страшного.

Глория выжидающе взглянула на меня, будтособиралась что-то добавить.

— Ты не уберешь машину? — наконец попросила она. — Я не могу выехать.

Хола проспала почти всю обратную дорогу. Но стоило нам добраться до моста Джорджа Вашингтона, как она проснулась и начала скулить.

— Знаю, милая, — сказал я зеркалу заднего вида. — Я чувствую то же самое.

Вернувшись домой, я обнаружил электронное письмо от АКС, в котором-таки сообщалось, что Мэри Берч готова ответить на все мои вопросы.

В первую же минуту разговора выяснилось, что я был глубоко несправедлив к ней. Мэри оказалась невероятно душевной женщиной с отличным чувством юмора. Ее не портил даже сильный южный акцент.

Я сказал, что мне очень понравилась выставка «Познакомьтесь с породой».

— Да, выставки всегда лучше дог-шоу, — ответила Мэри, — потому что на них не чувствуешь себя эдаким проповедником перед паствой. Но в этот раз демонстрационная площадка была маловата. И противно скрипела в центре. В следующий раз проследим тщательнее.

— По-моему, для СХГ можно было выделить и главный ринг.

— Как у вашей собаки дела с тестом?

Я с готовностью изложил историю борьбы с проклятым десятым пунктом.

— Главная ошибка заключается в том, — сказала Мэри, — что владельцы собак вообще не тренируются перед этим тестом. Приходят на СХГ и надеются, что их собака здорово отличается от остальных. И главное, почти никто не знает, как к нему готовиться.

— Со стороны все так просто, — пожаловался я, — но Хола начинает нервничать ровно через пять секунд!

Мэри драматично вздохнула, как обычно делают собачники, когда пытаются проникнуть в логику своего питомца.

— Некоторые щенки готовы к разделению с детства. Есть спокойные собаки, которые могут часами ждать хозяина у двери магазина. Если пес сильно привязан к владельцу, ему сложнее сдать этот тест.

— О да…

Мэри посоветовала каждый раз использовать команду «Ждать» и, начав с коротких отлучек, постепенно увеличивать их длительность — секунда за секундой. Это казалось элементарным, пока я не вспомнил, что время разделения на СХГ составляет целых три минуты. Если мы будем добавлять по одной секунде, то сдадим тест в лучшем случае через полгода.

— У нас с мужем есть пес, обладатель титула Полезной собаки…

Я мысленно восхитился: в США этот титул ежегодно получают меньше 0,1 процента собак.

— …я не уверена, что он сдал бы этот пункт. Он ужасно привязан к моему мужу. А меня ненавидит, представляете? Стоит мне взяться за поводок, как он скалится и отпрыгивает на два метра.

— Похоже на неприятие одного из родителей.

— И не говорите.

Мэри сказала, что при сдаче тестов судьи хотят видеть между хозяином и собакой «подобие отношений». Пес должен быть полностью сосредоточен на владельце, а от владельца требуется вести себя спокойно и дружелюбно. Мы поговорили о том, как программа менялась в течение десятилетий, какие послабления делаются на ринге и зачем на самом деле был введен тест.

— Каждый год тысячи собак попадают в приюты из-за проблем с поведением, — сказала Мэри с явной горечью. — А ведь их можно было исправить элементарной дрессировкой. Собаки погибают из-за недостатка выучки. Вот для чего нужен СХГ.

Через несколько дней я сидел на диване перед телевизором с новым детективом о Холли Винтер, пытаясь одновременно есть шоколадное печенье и гладить Холу по только что вымытому с шампунем меху.

«За так называемыми совпадениями, — писала Сьюзан Конант, — скрывается ряд причинно-следственных связей. Некоторые из них короче, некоторые длиннее, но в целом, если отступить достаточно далеко, они обнаруживают бездну смысла и логики в том хаосе, имя которому — собаки».

Руби с такой старательностью месила лапками диванную подушку у меня над головой, словно ей только что поступил срочный заказ на изготовление десятка крохотных пицц.

Телевизор работал, но с выключенным звуком — всегда интереснее воображать, о чем идет речь, чем слушать на самом деле. Шла заставка передачи, в которой «совершенно обычные» люди вдруг сходили с ума и начинали творить ужасные вещи. В финале, как правило, выяснялось, что у них длинная история психических расстройств или наркозависимости, — уже повод задуматься. Глория постоянно смотрела это шоу. Я с уверенностью мог сказать, когда оно идет, — жена вдруг принималась звонить мне на работу и благодарить, что я не прячу в шкафу сексуального раба или хотя бы денатураты. На фоне «Съехавших с катушек» я смотрелся еще каким молодцом.

Глядя на экран, я довольно спокойно размышлял о СХГ, который был назначен на следующие выходные.

Заставка «Съехавших» исчезла, и в телевизоре начал беззвучно разевать рот Конан О’Брайен, ведущий программы «Сегодня ночью». У него в гостях была Габури Сидибе — молодая звезда драмы «Сокровище». Лично я ее не смотрел — не любитель фильмов, после которых хочется если не застрелиться, так повеситься, — однако обаяние актрисы заставило меня потянуться за пультом и прибавить звук.

Габури, чуть смущаясь, рассказывала какой-то случай из своей жизни. Конан вставлял такие трогательные комментарии, что щипало в глазах; вот они над чем-то вместе посмеялись; затем смех стих, и Габури произнесла такоеслово, что я подумал, нет ли у меня слуховых галлюцинаций.

Лишь одно слово, которое подтвердило, что все мы связаны невидимой цепью, что самое маленькое наше действие — если оно совершено с осознанием и верой — может преодолеть каньоны и отозваться на другом конце страны, подобно тому, как огонь, зажженный на смотровой вышке, разливает свой предупреждающий свет по всему побережью.

Габури сказала:

—  Точ.

…Итак, мы вступили в круг.

Первым делом Холу взвесили — сорок килограммов мышц и роскошного густого меха. Затем осторожно почистили, сполоснули и причесали. В резком электрическом свете клуба, занесенного снежным бураном, ее знаменитый трехцветный окрас поражал воображение: белые носочки на лапах, насыщенно-черное туловище и пушистая грудь цвета первосортного сахара. А выше — аккуратная черно-рыжая морда с мокрым круглым носом и два огненных пера над умными темно-медовыми глазами.