— Эрик. — Он широко улыбнулся и простодушно спросил: — Вы мне не доверяете?
— Честно говоря, да.
— Для меня это не новость. Люди обычно не верят, что можно жить и не желать никому зла.
— Не ходите долго по воде, — заботливо предупредил Эрик, — а то простудитесь.
Он потрепал по холке одного из единорогов и повернул обратно, к сосновому бору. Стеллу, рассчитывавшую на более продолжительную беседу, это не устроило. Она пошла за ним, вернее, даже побежала.
— Эрик, Эрик, Вы не подумайте…
— А что я должен подумать? — Он обернулся и снова обезоружил её своей улыбкой.
Она замялась и покраснела.
— Вы им понравились, — Эрик указал на единорогов, — значит, Вы добрая. Они не позволят злым людям подойти близко — убегают.
— А здесь часто бывают эти пресловутые злые люди?
— К сожалению, в последние годы да. Они оскверняют воду озера своими грязными помыслами.
— Стелла, с кем ты там разговариваешь? — раздался с того берега голос Маркуса. — Бросила лошадей, оружие…
При звуке его голоса единороги разбежались.
Эрик нахмурился и, не прощаясь, зашагал прочь.
— Куда же Вы? — обиженно крикнула ему вдогонку принцесса.
— Тот, у кого есть оружие, порождает страдание. Такие люди приходят только для того, чтобы сеять смерть.
— Стелла, ты скоро? — недовольно крикнул принц.
— Да подожди ты минутку!
Она на секунду отвернулась, а когда обернулась, ни Эрика, ни единорогов уже не было. Очевидно, молодой человек, с которым она разговаривала всего пару минут назад, был штайдом — добрым лесным духом. Он, как и все штайды, не приемлил насилия в любой, даже самой безобидной форме, к примеру, пустые угрозы. Они были безгранично добры и проповедовали идею всеобщей идиллии, в частности, гармонии человека и природы. То, что где-то есть зло и что в большинстве случаев нельзя искоренить его мирными методами, их не интересовало.
* * *
На солнце блестела и переливалась гладь озера Фен. Спокойное, тёмное, почти неподвижное, своей безмятежностью оно ласкало глаз. Стелла никак не могла понять, почему люди не построили на его берегу город. Когда она спросила об этом Маркуса, тот предложил своё объяснение:
— Может, их разубедил пример Ленса? Его тоже построили на берегу прекрасного озера поблизости — и что с ним стало? Он заброшен, и всё из-за Маргулая! Не было бы его, здесь тоже жили люди.
— А, может, тут просто глухое место? За столько дней мы не встретили ни одного человека.
— И к лучшем! Я не был рад каждому встречному.
— Да я тоже, только я другое имела ввиду. Вокруг леса и всё такое, до столицы далеко, до границы тоже… Здесь поселились разве что охотники. Хотя, по рекам можно сплавлять лес…
— Его, наверняка, и сплавляли, пока не нагрянули сварги. А теперь это тихий, забытый богами уголок. И обойдёмся мы без твоего города — весь вид бы испортил, не говоря уже о чистоте воды. А так тишина, спокойствие…
Друзья свернуть с дороги, чтобы вблизи насладиться красотами озера — маленького уголка спокойствия и безмятежности посреди пропитанного тревогой мира. Вода благотворно действует на мысли, возвращает душевное спокойствие, недаром она, по известной поговорке, одна из неизменных вещей, на которую можно смотреть вечно.
— Жаль, у тебя с собой нет вины, а то бы я спела «Балладу великой реки», — с сожалением сказала принцесса, разминая затёкшие ноги. — Что-то меня сегодня тянет в меланхолию.
— К дождю, наверное. И так, между прочим, моя вина всегда со мной, — улыбнулся принц. — Сейчас достану.
Он порылся в седельной сумке и вынул длинную флейту. Принц приложил её к губам и заиграл. Из недр хрупкого, безжизненного творения рук человеческих полились звуки чистой, чуть печальной мелодии; вина как будто ожила.
Стелла прикрыла глаза и, слегка покачиваясь из стороны в сторону, запела:
Туманная выдалась ночь — ни звезды,
Серебряный свет лишь мерцает
На глади недвижной реки,
Несчастных крылом обнимает.
Давно не боюсь я ни ночи, ни слухов,
Сама будто тенью я стала,
Одна из незримых заоблачных духов,
Укутанных Тарис в свое покрывало.
Пускай не придешь — и я снова с рекою
Начну вспоминать все былые дары,
Которые боги давали, с тобою
Когда заключили мы клятву любви.
И песню свою заведет Уэрлина,
Обнимет за плечи шорохом волн.
Она будет петь, чтобы я позабыла;
Я буду молчать и думать о нем.
Пресытившись тягучими балладами возле ароматно пахнущего котелка, они пообедали и, развернув карту, полулежа-полусидя наметили дальнейший путь следования. Для порядка, разумеется, поругались, но, в конце концов, пришли к единому мнению.
— Что-то в сон тянет, — зевнув, сказала Стелла.
— Это от сытного обеда. Если хочешь, ты поспи, а я покараулю.
Подобные предложения она принимала сразу, пока друг не передумал, и, не откладывая дело в долгий ящик, максимально конформно устроилась в горизонтальном положении.
А вот Маркус своего обещания не сдержал и, поддавшись усталости, доверившись мнимому спокойствию окружающей природы, заснул.
Оба, наверное, проспали бы до вечера, если бы их не разбудил громкий лай.
Стелла вскочила первой и бросила взгляд на дорогу: на ней застыли два ридога. Несомненно, они поджидали всадников.
Принцесса быстро отказалась от мысли об убийстве ридогов — это только привлечёт внимание чёрных всадников, и бросилась к лошадям, попутно дав пинка Маркусу — это по его милости их застали врасплох.
Вытянув морды, ридоги одновременно издали долгий, протяжный звук. Им отозвались другие ищейки. Сначала далеко, потом ближе… И тут на дорогу вылетели чёрные всадники.
— Я с ними справлюсь, — мысленно убеждала себя девушка. — Смогла убить одного, смогу и других. Я не одна, а двое — уже сила. Главное — трезвая голова и никакой паники!
Но, несмотря на все самовнушения, она сама себе не верила, не верила. Но бежать было некуда, нужно было принять бой. Либо ты убьёшь, либо тебя убьют.
Первая волна атаки чуть не опрокинула их, но друзья выстояли, увязнув в вязкой трясине боя с превосходящим противником, норовившим взять их в клещи.
Друзья бились долго и упорно, отступая, убегая, обливаясь потом и не надеясь на чужую помощь.
Здесь, под градом ударов, Стелла впервые поверила в себя, в то, что она, как выразилась бы Миранда, не просто так держит в руках меч. Поставленная судьбой в критические обстоятельства, девушка, волей неволей, должна была вспомнить все преподанные ей уроки и научиться думать и действовать самой, без подсказки учителя. Пусть со стороны она выглядела неловкой, пусть ее движения были порывисты, а комбинации ударов — незамысловаты, зато принцесса была жива.
Стелла долго выясняла отношения с высоким коренастым человеком с белой насечкой на мече. Рассмотреть его лицо, впрочем, как и лица других, она не могла — его скрывали глубокие складки капюшона (как они сами могли что-то видеть сквозь слои этой ткани?). Когда талисман богов помог девушке расставить точки над i, капюшон сполз с головы мертвеца, и она увидела то, что запомнила на всю жизнь — у этого человека не было лица, вместо него был плоский бычий череп без рогов с зияющей пустотой глазниц.
А потом её схватили за плечи, схватили крепко, так, что она не могла вырваться. Принцесса не желала сдаваться на милость победителя и наугад воткнула кинжал в стоявшего позади маргина. Сдавленный крик подсказал, что удар достиг цели. Но не стоило обольщаться — он не обязательно должен был быть смертельным.