— Как это?

— Я это чувствую.

— Опишите мне его.

— Не могу. Я не колдунья, я не могу видеть людей через расстояния. Я всего лишь читаю Ваше будущее, а оно туманно.

— Хорошо, когда это случится? — с замиранием сердца спросила Стелла. Несмотря на скептическое отношение к нежным чувствам, ей хотелось знать, когда нужно готовить противоядие.

— Любовь? — рассмеялась гадалка. — Года я не знаю, его никто не знает, кроме Вас самой.

— А теперь поговорим о Вашем будущем, принц. — Селина обернулась к Маркусу, смерила его взглядом и снова пристально уставилась в искрящийся голубизной магический шар. — Скоро, совсем скоро Вы вернётесь на родину, первый раз ненадолго, но потом ваши пути — Вас и Вашей подруги — постепенно разойдутся. Ваша невеста войдёт в Вашу жизнь случайно, исчезнет, а потом неожиданно появится снова и в своё время поможет возложить на голову корону.

Друзья переглянулись; оба не верили предсказаниям гадалки: слишком уж там всё было благополучно и радужно.

— Волей премудрой Изабеллы мне не дано знать большего. — Селина положила шар на место и прикрыла его платком.

— Вы так и не ответили, почему ждали именно нас.

— Мне было видение, и голос, велевший погадать вам.

— Понятно. Не могли бы Вы продать нам немного еды? Наши запасы на исходе…

— Конечно! — встрепенулась хозяйка. — Только я не продам, а отдам. И, как обещала, накормлю вас завтраком. Подождите минуточку, я сейчас накрою. Да, — поспешила добавить она, — завтракать мы будем не здесь, а на кухне, если вы не против.

— Как Вам будет удобнее, — за двоих ответила Стелла. — На кухне всегда уютнее, чем в комнатах.

— Вы не подумайте, что я вас рядом с очагом посажу, — оправдывалась Селина. — Кухня у меня большая, поделена на две части перегородкой. Одну из них я переделала под столовую…

Раскрасневшаяся от смущения гадалка засуетилась и, снова прикрыв лицо волосами, вышла.

На окраине Мен-да-Мена было кладбище с покосившими семейными усыпальницами и старыми надгробиями с романтичными полустёршимися надписями. Они оказались возле него совершенно случайно, потому что Селина посоветовала повесить ленточку на дерево счастья, росшее неподалёку от кладбищенских ворот. Странное соседство — дерево счастья и кладбище, но в жизни много подобных несообразностей. Если бы всё в мире было рационально, не было бы самого мира.

Собственно, идея заехать к этому дереву принадлежала Стелле; Маркус считал это бессмысленной тратой времени. Так как он категорически не желал участвовать «в торжественной повязке ленты», девушка поехала одна.

Принцесса ещё издали заметила это дерево — высокое, костлявое, шелестевшее пёстрым убором. Соседство с кладбищем её тоже смущало, но мало ли почему было выбрано именно это дерево? Она вытащила специально купленную по этому случаю ленточку и в поисках свободного места пробежала глазами по веткам — желающих стать счастливыми в городе было не мало.

— Не верьте — оно не поможет, — раздался тихий голос со стороны кладбищенской ограды.

Девушка обернулась: прижавшись спиной к низенькой оградке, плотно сжав тонкие губы и скрестив руки на груди, стоял молодой человек. Одет он был просто, но не как простолюдин. Мягкие русые волосы были гладко зачёсаны назад и перехвачены чёрной лентой; серые печальные глаза будто смотрели сквозь неё.

— Я пробовал — не помогает, — вздохнул молодой человек. — Так что не тратьте напрасно времени: дерево счастья фальшивое.

Он поднял с земли хлыст и толстую книгу и зашагал прочь вдоль кладбищенской ограды, к воротам.

— Простите, а Вы кто? — в недоумении спросила Стелла.

— Ларго Бераг, к Вашим услугам. — Он остановился и отвесил поклон.

Принцессе почему-то стало неловко, показалось, что она без спроса вторгается в чужой внутренний мир.

Она в нерешительности сделала несколько шагов по направлению к Ларго — он по-прежнему смотрел на неё своими невидящими глазами, крепко сжимая в руке книгу.

— Не желаете ли осмотреть кладбище, Ваше высочество? — вдруг предложил молодой человек.

От этого обращения девушка оторопела ещё больше. Её узнали?

— Мне посчастливилось побывать в Лиэрне и издали видеть Вас, — Ларго поспешил развеять её недоумение. — Я удостоился чести учиться там.

— Так Вы… — в нерешительности начала Стелла и покраснела.

— Мой отец принадлежит к одной из старейших дворянских семей Лиэны. Если свернуть на волфскую дорогу, то через пару миль будет наш дом. К сожалению, — вздохнул он, — снаружи он выглядит куда лучше, чем внутри.

— А почему Вы сказали, что дерево счастья фальшивое?

— Дело в том, что… — Ларго осёкся; по горлу пробежала судорога. Он отвёл взгляд и глухо добавил: — Когда Вы увидите, Вы поймёте.

Он привёл её на кладбище. Ларго быстро шёл по мертвенно-ровным дорожкам, предупредительно отводя в сторону нависавшие над ними ветви. Наконец он остановился перед одной из усыпальниц. Воровски оглянувшись по сторонам, Ларго отпер решётку и смело шагнул в сырой полумрак. Нашарив лампу, он зажёг её и осветил изображение голубки.

— Счастье — как воздух: пока им дышат, его не замечают, а когда оно исчезает, задыхаются и гибнут, — прошептал молодой человек, благоговейно опустившись перед могилой на колени.

Стелла наклонилась и прочитала:

— Элена Дагре. Родилась месяца апреля 4 дня 2255 года эры Новых земель, скончалась месяца октября 21 дня 2273 года.

Восемнадцать с половиной лет….

Ларго поднялся с колен и испытующе глянул на принцессу. Та сочувственно вздохнула: ей уже всё было ясно.

Прикрыв глаза, молодой человек отрешённо нараспев продекламировал:

— Так Вы поэт?

— Немного, — зарделся молодой человек и, помолчав, добавил: — Если бы я им не был, она, быть может, была жива.

Принцесса была заинтригована, но расспросить о подробностях его трагической любви не решалась. Но Ларго, судя по всему, сам хотел поделиться с кем-нибудь своей бедой; ему было тяжело приходить сюда, тайком сидеть возле неё и молчать, вспоминая короткие мгновения былого счастья.

Он достал из внутреннего кармана медальон, раскрыл его и поцеловал эмалевое изображение. Стелла осторожно глянула ему через плечо и увидела трагически погибшую возлюбленную — девушка в чёрном, с золотым кружевным воротником платье, тоненькая, грустно-серьёзная с пухлыми розовыми губками. Брови прямыми ниточками расходятся от переносицы. Каштановые волосы гладко зачёсаны под прямой пробор.

— Хотите, чтобы я Вам рассказал о ней, Ваше высочество?

— Если Вам не больно вспоминать об этом.

— Больно? — грустно улыбнулся он. — Больнее, чем было ей, быть не может.

— Тогда расскажите.

— Да рассказывать-то, собственно, и нечего. История была стара, как мир. Они любили друг друга, а они их ненавидели.

Он с лёгким щелчком захлопнул крышку медальона и прижал его к груди.

— Как Вы уже знаете, я происхожу из уважаемой, но обедневшей семьи; её же родители процветают и по праву могут считаться самыми влиятельными людьми в Мен-да-Мене. Им принадлежит шикарный особняк на главной улице и обширное поместье с тенистым парком. Она и родилась в этом поместье, в их огромном доме, издали напоминающем замок…

Элена Дагре была вторым ребёнком в семье барона Дагре — высокого, сухого человека с высокомерным взглядом, орлиным носом и гордой осанкой, не выходившего из дома без трости. Родилась она действительно в Дагре, среди его тёмных коридоров и холодных высоких залов, но первые десять лет почти безвыездно провела в городе. Тихая, серьёзная, задумчивая, она, тем не менее, достигнув определённого возраста, не пропускала ни одного бала. Так как праздники с танцами были в Мен-да-Мене редкостью, отец нередко специально для неё устраивал приёмы в своём городском особняке.