– Дерьмо, – констатировал Зак и снова рассмеялся. Услышав его раскатистый хохот, Ханна тоже прыснула.

Они все еще смеялись, когда Рафферти принялся стряхивать битое стекло с мокрой груди. Гас не разделял их веселость. Он сердито пялился на Ханну, и она подумала, что, пожалуй, Маккуин понравился бы ей намного больше, если бы при каждой встрече не давал понять, что видит в ней лишь дедвудскую шлюху.

Она нежно улыбнулась Гасу.

– Если собираетесь избить кого-то, мистер Маккуин, занимайтесь этим за пределами моего салуна.

Цепляясь за стол, Рафферти поднялся на ноги и прижал тыльную сторону ладони к рассеченной губе. Посмотрел на пятно крови, затем на Ханну, будто рот ему разбила именно она.

– Иисусе, женщина, – проворчал он, – однажды ты промахнешься и прикончишь кого-нибудь.

– Когда я решу проделать дыру в чем-то, способном истечь кровью, ты узнаешь об этом первым. – Она помахала пистолетом. – А сейчас отправляйтесь выяснять отношения снаружи.

– Ладно, ладно, иду. Черт. – Рафферти поплелся к двери. Бросив последний презрительный взгляд на Ханну, Гас последовал за ним.

Дверь захлопнулась за спиной Рафферти. Гас прихлопнул ее ладонью и тут же получил заставший его врасплох удар в живот.

Гас закряхтел и согнулся пополам. С присвистом вдохнул, выпустил воздух и поднял голову, слезящимися глазами глядя на брата.

– Я думал… ты не хочешь… драться.

Рафферти стоял, расставив ноги в сапогах и слегка наклонившись вперед, перенеся вес на носочки. Сильные руки висели по бокам, а янтарные глаза горели весельем и жестокостью.

– Я соврал.

Гас выпрямился и с грозным ревом ринулся на лжеца. Ханна выскочила на улицу. Она получила бы кулаком в челюсть, если бы вовремя не пригнулась. Миссис Йорк прислонилась к двери салуна, чтобы понаблюдать за схваткой.

Гас нанес удар в голову, отчего с Рафферти слетела шляпа, и тот пошатнулся. В ответ кулак Зака врезался в живот Гаса, как лезвие топора вонзается в мокрую древесину. Пошатываясь, братья попятились и сошли с дощатой дорожки, вцепившись друг в друга медвежьей хваткой. Они боролись, раскачивались и кряхтели, затем натолкнулись на корыто и налетели на коновязь. Прогнившая сосна раскололась под их напором.

Драчуны сидели в грязи посреди обломков коновязи, улыбаясь друг другу. У обоих от прерывистого дыхания тяжело вздымалась грудь. Чуть передохнув, мужчины поднялись и продолжили потасовку.

С извозчичьего двора Змеиного Глаза прибежали любопытные мальчишки, из лавки выскочил Сэм Ву и с шумом затопал по доскам. Миссис Маккуин следовала за ним, не отставая, и, как показалось Ханне, готова была прибавить ходу.

Гас заехал одним кулаком в глаз Рафферти, а другим саданул по ребрам. Зак тяжело врезался в стену салуна, но быстро выпрямился и резко вдарил по лицу противника. Голова Гаса сильно дернулась назад. Из носа и рта полетели капли крови и слюны. Маккуин зашатался, веки трепыхались как умирающие мотыльки. Гас мотнул головой, выплюнул зуб и снова налетел на подстерегающий кулак Рафферти.

Изящная ладонь в черной кружевной перчатке схватила Ханну за руку.

– Заставьте их остановиться, – потребовала жена Гаса.

– Милочка, никто не остановит двух схватившихся мужиков, пока один из них не рухнет на землю замертво. Оба достаточно горячи, чтобы врезать самому Иисусу Христу, если тот внезапно явится сюда с проповедью о братской любви и ненасилии.

Клементина подобрала шлейф юбки и грациозно обошла дерущихся мужчин. Она направилась к корыту для лошадей, и Ханна подумала, что дамочка решила окатить их водой, как пару сцепившихся котов. Но Клементина наклонилась, подобрала сломанный кол от коновязи и высоко подняла.

Она целила в голову своего деверя, а попала по плечу. Неважный получился удар, но внимание Зака привлек. Тот повернулся на нетвердых ногах как раз в ту секунду, когда Клементина ещё раз замахнулась и, как боксер-любитель, ударила наотмашь. Вот только била она не кулаком, а сосновым колом, который обрушился на пах Рафферти. Зак упал на колени, схватившись за промежность, и скорчился пополам, воздух с присвистом выходил из его легких.

Миссис Маккуин нависала над деверем, высоко занеся кол, и по решительному выражению ее лица Ханна на мгновение подумала, что та собирается двинуть по голове Зака. Но затем Клементина бросила палку и отступила. Ее щеки пылали, изо рта вырывалось тяжелое дыхание.

Гас качался как рогоз на ветру, промакивая цветной косынкой кровь из носа. Поводил изнутри по щеке языком, нащупывая дыру в месте, где раньше был зуб. Рафферти удалось встать на четвереньки и извергнуть из желудка трехдневную дозу виски. Миссис Маккуин смотрела на пропойцу так, будто он только что вылез из выгребной ямы.

Гас шагнул к брату. Ханна положила руку ему на грудь в попытке остановить. Лицо Маккуина представляло собой такое опухшее месиво, что ей пришлось улыбаться за двоих.

– Дорогой, – проворковала она, – твоя леди-жена только что вогнала шары твоего братца куда-то под ребра. И когда он отдышится и перестанет видеть звездочки вокруг себя, то захочет кого-нибудь убить. Поэтому думаю, что сейчас тебе самое время поскорее отвезти жену домой. Разве нет?

Гас кивнул, вытер кровоточащий нос и рот и кивнул ещё раз.

Ханна посмотрела в глаза миссис Маккуин. Та выглядела весьма довольной собой.

– Надеюсь, ему больно, – сказала Клементина. Она явно говорила не о своем муже.

Рафферти все еще переминался на коленях в грязи, издавая рвотные звуки.

– О, ему достаточно больно. – Ханна заговорщицки усмехнулась, и миссис Маккуин медленно улыбнулась ей в ответ, упиваясь собственной силой. Нечасто женщине удается поставить мужчину на колени.

– Представление окончено, господа, – повысила голос Ханна, ловко тесня стадо зевак к дверям салуна, где, как она надеялась, они пойдут прямо к барной стойке, чтобы всласть обсудить драку и промочить пересохшие от разговоров глотки самой дорогой выпивкой.

Ханна наклонилась над поверженным героем. Юбки макового цвета накрыли гумбо. Зак уже опустошил желудок, но его продолжало выворачивать наизнанку. Она похлопала по содрогающейся широкой спине.

– Ну же, не будь ребенком, Рафферти. Единственное, что она ранила, так это твою гордость.

Он плюхнулся на зад и развернул свое сухопарое тело, чтобы привалиться к корыту для лошадей. Сложил ладонь чашечкой, накрыл больное место между ног и осторожно выдохнул сквозь сжатые зубы.

– Страх перетрах!

Ханна рассмеялась.

– Позже, дорогой. Когда почувствуешь себя лучше.

Он посмотрел на нее налитым кровью глазом – второй заплыл и не открывался.

– Над чем, черт возьми, ты смеешься? Я ни в жисть не стал бы с Гасом драться, если бы он не назвал тебя шлюхой.

– Боже, Рафферти, да я и есть шлюха. Без разницы, что я больше не продаю себя – прошлого-то не изменишь. Такой толстокожий ковбой, как ты, уж должен об этом знать. Спасибо, Шило, – сказала она, когда бармен принес цельную бутылку виски. Рафферти схватил подношение и начал глотать так быстро, что ядовитое пойло вытекало из уголков рта. – Мне начхать на Гаса, – продолжила Ханна. – Рядом со мной он всегда держится чопорно, наверно, потому, что у него твердеет не только спина. Ему не нравится признаваться самому себе, что у него те же слабости, что и у других мужиков. Пусть ты для него наказание и расстройство, но ведь это значит, что ему есть до тебя дело. И у него имеются достоинства. Ты должен это признать.

Рафферти вытер лицо рукавом.

– Черт, я знаю, что у него есть достоинства. Но на черта он должен все время тыкать меня ими как шпорами. – Зак пошевелил ногой и застонал.

– Пожалуй, я тут ещё малёк посижу.

– В грязи?

– Да, грязь – штука приятная. Мягкая такая.

Ханна села рядом.

– Это было мило с твоей стороны, Рафферти, – защищать мою честь. Никто прежде не делал для меня ничего подобного.

Миссис Йорк услышала скрип повозки, звон упряжи и выпрямилась, чтобы посмотреть, как Гас Маккуин с женой уезжают из города. Ханна подумала, что у этой истинной леди выдался на редкость насыщенный день. Она столкнулась с ворами-отщепенцами, любезно побеседовала с недостойной потаскухой и подорвала здоровье местного сумасброда. Миссис Маккуин словно решила разом испытать судьбу на прочность и показать, что не лыком шита. Ханна повернулась к Рафферти. Он тоже наблюдал, как отбывают его родственники. По побитому, опухшему лицу было трудно угадать, о чем Зак думает. Ханна попыталась прочесть выражение его глаз, но те были такими же пустыми, как небосвод над головой.